Путь Черной молнии
Шрифт:
– Что за дела?
– Серега говорит, что вот этот тип на "Гусинке" в третьем отряде был бугром.
– Бригадиром на производстве что ли?
– уточнил Макар.
– Да не-е-ет,- протянул Сергей,- бугром на малолетке называют председателя совета коллектива отряда.
– Ни хрена себе?!
– воскликнул Дрон,- вот это рыба к нам заплыла. Чё молчишь? Предъява - то жесткая. Было такое?!
– Да нет, мужики, он наверное ошибся...
– Короче, я тебе даю один шанс,- перебил его Дрон,- или ты сейчас в натуре говоришь правду или я даю цинк в зону, и сюда приведут с десяток пацанов, кто сидел на Гусинке. После того, как на тебя укажут пальцем, гадом буду, если не определю тебя в петушиную семью. Начал! Время пошло!
– Да гонит он все, не был я там бугром! Ты сам-то с какого отряда?- спросил Жаров Серегу.
– С первого. Ты помнишь такого - Болта? Он у вас в третьем отряде считался пацаном.
– Не знаю такого.
– А я его хорошо знал. За то, что он подбивал некоторых пацанов в вашем отряде поднять бунт против актива, ты - Жаров дал своим козлам указание, чтобы Болта запомоили.
– Чё ты гонишь!- не сознавался Жаров.
– Ты сказал петухам, чтобы его с ложки дерьмом накормили, а потом Болта объявили на всю зону опущенным.
Дрон изменился в лице и, встав между спорящими, заскрежетал зубами:
– Все! Завязали базар, дальше я сам буду разбираться.
– Ты - пацан,- указал он на Серегу,- даешь отчет своим словам? Ты готов ответить за базар?
– Да, готов.
– Ты, - Дрон указал в сторону Жарова, - отвечаешь за свой базар?
– Да, отвечаю.
– И проституткой у начальства не был?
– Нет!
– Тогда у меня остается один выход,- Дрон вытащил из носка заточенный гвоздь и подошел к Сереге,- ты первым ответишь за базар, я выколю тебе глаз.
– Но я правду говорю! Он сука!
– Тогда спроси с него, вот заточка! Если ты прав, то выколи ему глаз.
Разгоряченный Серега схватил гвоздь и уверенно пошел к Жарову. Увидев, что его сейчас будут дырявить гвоздем, Жаров запрыгнул на рабочий стол и хотел перепрыгнуть на другой, как поскользнулся на масляном пятне и грохнулся о бетонный пол. Не успел он очухаться, как увидел перед своим глазом острие гвоздя.
– Мужики не надо! Я беру свои слова обратно. Было-было такое, но я никому плохого не делал.
– Что козел, обоссался?
– Дрон взял Жарова за горло,- я вас тварей насквозь вижу. Ты еще не успел первого оправдания сказать, а я уже усек, что ты есть - ментовская шлюха! Ладно, пожалею твою молодость, очко тебе рвать не станем, но дерьмом тебя вдоволь накормят, чтобы ты помнил весь свой срок того самого Болта.
Пацаны угрожающе пододвинулись к Жарову, и один из них предложил, как следует прессануть его. Дрон рассудил разумно:
– Пацаны, ночью будет сходка, а она куда важней, чем добыча справедливости из задницы этого урода. С ним в зоне разберутся. А теперь вали из хаты, прихвостень комсюцкий, - с отвращение произнес вор.
Жаров забарабанил в дверь, и когда надзиратели открыли камеру, без разговоров выломился в коридор.
– Проткнул бы ему глаз?
– спросил Дрон Серегу.
– Не знаю, но в какой-то момент хотелось.
– Молодец, что не врешь. Завалить человека не так-то просто, нужно дух многотонный иметь и полную уверенность в своей правоте.
– Здесь хоть в баню водят?- спросил Макар, не разу не сидевший в здешнем ШИЗО.
– Раз в неделю, и то под душ загоняют, обзывая эту помывку баней,- ответил Крот.
– За отказ - пахать на государство, тоже БУР дают?
– спросил Макар.
– Конечно,- отвечал Дрон,- отсидишь три раза по пятнадцать и прикроют на усмотрение хозяина, когда дадут два, а то и три месяца. Особо дерзким - таким, как я, преподносят сразу шесть месяцев ПКТ.
– А как там кормят, тоже летные дни бывают?
– спросил Серега.
– Не - е, там три раза в день жрать дают, и прогулка один час с выносом параши. Курить разрешают, передачки запрещены, а писать письма можно два в месяц и получать в неограниченном количестве. А ты что, пацан, почву себе подготавливаешь?
– улыбаясь, спросил Дрон.
– Да мало ли что.
– Ну-ну,- продолжал вор,- это еще полбеды, а вот когда выходишь после БУРа, глотнешь свежего воздуха и если не сломался, то тебя опять гасят в изолятор, как известь. Заметь - все по обычному кругу и так до трех раз, как говорится "через матрац". А вы заметили?
Почему-то все их козни в виде ментовского пресса действуют до трех раз, как будто четвертого раза не существует.
– А дальше,- продолжал интересоваться Сергей.
– Зоновская мусарня направляет дело в суд и ходатайствует, чтобы отрицалу перевели в тюрьму закрытого типа, для содержания злостных нарушителей режима содержания и особо опасных преступников. Во так нас боятся и клеймят, как врагов народа. Суд выносит свой вердикт и отбываешь ты этапом в крытый острог до конца срока, а когда и возвращается в зону, но такое случается очень редко, какому хозяину зоны нужен такой "кадр". Что касается общего режима, то самых рьяных, отрицающих правила и распорядки системы, отправляют в "Елецкий централ". Незавидная участь уготовлена там бродяжне. По данным, поступающим нам - ворам, люди идут в ту крытку, как к себе домой, а на самом деле их там ждет "земной ад". Вот так и ушел Колдун. Елецкая крытая - самый натуральный большевицкий застенок.
– Страшнее Томской, Новосибирской или Тобольской тюрьмы?
– спросил Макар, пытаясь сравнить, - конечно, я имел в виду предвоенные годы и после.
– Ты еще о Печере и Енисее скажи, где Советы сотнями каторжан в трюмах барж на дно спускали.
– А зачем?- с ужасом спросил Серега - пацан.
– На тот момент большевики считали многих арестантов "врагами народа", и вместо того, чтобы угонять подальше на восток или север, большесрочников или неоднократно судимых, топили вместе с баржами. Ладно - это тема сложная и долгая, если будет время, мы об этом еще поговорим, а сейчас я хочу вот о чем: я принципиально отношусь к коренным переменам в этой зоне. Рано или поздно, но здесь нужно устанавливать наш порядок: активистов определять в стойло и вытеснять из зоны, зажравшихся бугров вместе с поварами тоже в "слив". Блатных, не соблюдающих тюремных законов - развенчивать и распределять по мужицким семьям, а беспредельщиков - по петушиным.
Я вижу в зоне мало смышленых и авторитетных пацанов, разбирающихся в иерархических лестницах, ведущих на вершину воровского мира. По поступкам и по разговорам, конечно можно определить небольшое количество правильных людей. Я понимаю, что времена тяжелые, чтобы собираться на воровские сходки в зонах с общим режимом и справедливо вести дела. Практически - это невозможно. Мой заход в зону является строгим исключением. Здесь пацанов учить нужно, разжевывать и ложить в рот, мало тех, кто на лету схватывает.