Путь Черной молнии
Шрифт:
Серебров переглянулся с начальником Режимно - оперативной части, как бы спрашивая: "Как с ним поступить"?
– Ладно Дронов, бросай комедию ломать. Причин, чтобы засадить тебя, пока нет, но имей в виду, поступит малейший сигнал и мы тебя закроем.
Кузнецов дал понять всем присутствовавшим, что его слово имеет значение в принятии окончательного решения.
Дронова отпустили.
Сашке Воробьеву дали пять суток, за выяснение отношений на публике с другим осужденным.
Из двадцати предводителей блатного сообщества, вышло из изолятора только семь человек. Пархатому, как и было обещано начальником колонии, дали пятнадцать суток, с переводом в БУР на шесть месяцев. Ворону, за его грубость начальству, тоже перепало: пятнадцать с переводом в БУР на три месяца.
Зона затихла, оправляя крылья, слегка помятые режимниками и операми. Видимо по закону природы, так и происходит затишье перед бурей.
Дронов решил пойти ва-банк: он перевернет здесь все верх дном, но для начала ему необходимо съездить на выездной объект и прояснить там кое-какие дела. "Если братва не "спасует", мы наведем здесь порядок, меня все равно закроют и возможно отправят на другую зону".
В один из июльских дней на территории, прилегающей к колонии со стороны свободы, собралась группа людей. Это родственники приехали на свидание к осужденным и привезли передачи. Недалеко на лавочке сидела пожилая женщина, и все утирала слезы платочком.
К ней подошла взрослая девушка и, присев на лавочке рядом, спросила:
– У Вас что-то случилось? Может, Вам помощь нужна?
– Случилось, у меня в этой колонии сын умер,- и она закрыла рукой лицо, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
– Примите мои соболезнования.
– Спасибо.
– Вот горе - то. Как это случилось?
– Не знаю, он был такой крепкий и здоровый, врачи доложили лагерному начальству, что произошло кровоизлияние в мозг. Я не могу в это поверить и даже не знаю к кому обратиться.
– А вы были у начальника колонии?
– Была, он и сказал мне о заключении врачей, теперь мне необходимо взять разрешение на получение трупа,- и она зарыдала в голос.
Горевавшую женщину обступили со всех сторон граждане. Узнав в чем дело, кое- кто стал давать советы, как быстрее ускорить процедуру получения покойного для захоронения на вольной земле. Мужчина средних лет посоветовал горевавшей женщине:
– А вы в управление езжайте, а потом в прокуратуру, и пусть они назначат расследование в отношении смерти Вашего сына. Бывали случаи, когда лагерному начальству не выгодно было обнародовать истинные причины смерти, так они подтасовывали факты. Зоновские врачи в одной упряжи с управленческими, и дают неверное заключение. Не давайте мамаша его захоранивать, пусть повторно назначают независимую экспертизу.
– Да кто бы ей помог, во всех этих неразберихах,- говорили другие.
Через день, после того, как все осужденные были наказаны и отсиживали срок в камерах, Дрон посетил санчасть. На удивление Инна приняла его радушно, хоть и в первый раз видела Дронова. Он без обиняков обратился к женщине:
– Можно я буду обращаться к тебе по-простому: Петровна?
– Не возражаю. Что хотел?
– Мне нужно денек полежать в палате с одним человеком, он сейчас находится в ШИЗО.
– Не понимаю твоей просьбы.
– Петровна, получи разрешение от начальника РиОР, чтобы осужденного Макарова перевели из изолятора к тебе на пару дней.
– Для чего?
– Мне необходимо с ним поговорить.
– Может вам еще спирту за встречу налить,- продолжила она с сарказмом.
– Инесса - ты женщина мировая, и мне известно твое независимое положение среди начальства. Прошу тебя: помоги. Мне очень нужно встретиться с этим человеком.
– А кто ты такой? И почему я должна идти тебе навстречу?
– Моя фамилия Дронов.
Инна удивленно приподняла брови, она слышала уже не раз эту фамилию от Ефремова, он в жесткой форме высказывался об этом авторитете. Она утвердительно кивнула и спокойно сказала:
– К сожалению, я не могу нарушать правила, меня за это могут наказать или вообще уволить с работы.
– Никто тебя не накажет, если ты получишь разрешение у Кузнецова.
– Вот как!
– удивилась она,- с какой стати майор должен давать мне подобное разрешение?
– Все уже обговорено. У меня единственная просьба: никому об этом не говорить.- Инна еще больше удивилась.- Инесса, до меня дошел слушок, что твой несовершеннолетний сын попал в неприятную историю и я хотел бы помочь тебе.
Инна сощурилась и впилась острым взглядом в Дронова.
– О чем ты говоришь?!
– Я точно знаю, что он или кто-то из его друзей нечаянно выстрелил из охотничьего ружья, и немного зацепил проходящего мимо сараек человека. Он написал заявление на твоего сына и его дело сейчас решается в срочном порядке: отпустить или закрыть. В нашей стране уголовная ответственность наступает с четырнадцати лет, ты понимаешь, о чем я говорю.
Инна хотела что-то возразить, но Дрон продолжил:
– Ты хотела обратиться к дознавателям через Ефремова, так как дружна с ним, но его отправили в командировку. Если завтра твой вопрос не решится - сына отправят в КПЗ (Камера предварительного заключения) и потом он попадет на малолетку. Я еще раз повторяю, что могу тебе помочь.
– Чем?
– смиренно спросила женщина.
– Это мои заботы, от тебя требуется только одно - сходить к Кузнецову и формально получить от него письменное разрешение на перевод Макарова в санчасть.
– Это в последствие может иметь уголовное преследование?
– Ни в кое случае! Мое слово верное.
– Дронов,- голос Инны дрогнул,- если сам начальник отдела уголовного розыска не дал никаких гарантий, что моего сына отпустят, как тебе это удастся? Кто ты? И почему я должна тебе верить?
– Я тот, кто решает вопросы с ходу и не тянет кота за хвост. Будь спокойна: я помогу тебе с сыном. Гарантий пока не даю, но если сегодня я лягу на соседнюю койку с Макаровым, то завтра твой сын будет дома.
Что оставалось Инне в этом случае? Поверить незнакомому мужчине, по слухам, являющимся самым авторитетным человеком среди заключенных. "А может правда, он может через своих знакомых решить мой вопрос. Хорошо, я попробую ему помочь, правда я не знаю, зачем им нужно встретиться в таких условиях. Неужели не было другой возможности?".