Путь чужака
Шрифт:
— Мечедар!
Он вскочил так резко, что рог воткнулся в край деревянного балдахина, и Стасу пришлось приложить усилие, высвобождая голову. Элор улыбнулась. Слабый румянец играл на щеках девушки, и, глядя ей в глаза, Стас понял, что все в порядке.
— Да, моя королева.
— Уже утро? — спросила она.
— Да, — он бросил взгляд в узкое окно, за которым вовсю светило солнце. — Чудесный день.
— Мне снился сон, — сказала Элор. — Плохой сон. Я его не помню, но мне тревожно.
— Это всего лишь сон, — улыбнулся Стас. — Вставайте, королева,
…Как было объявлено, бледная, но крепко державшаяся на ногах и счастливая Элор явилась перед народом. Люди встретили ее криком, от которого задрожала башня и в небо вспорхнули стайки испуганных птиц.
Все было внове для нее, и все было счастьем. Элор махнула людям и ставрам рукой, и рев толпы зазвучал с новой силой.
— Народ Ильдорна, — сказала она, и собравшиеся утихли. — Мой народ! Я, Элор, дочь Бреннора, отныне ваша королева!
Снова взрыв восторга. Стас даже не понимал, откуда и почему столько радости. Ставры радовались свободе — это понятно, но неужели Айрин так достала всех горожан…
— Отныне и навечно народ ставров обретает свободу! Никто и никогда под страхом смерти не может иметь ставра-раба…
Этот день стал праздником. Словно заразившись щедростью от ставров, люди вытаскивали столы и снедь на улицы, Элор приказала выкатить из погребов замка лучшее вино и наливать всем желающим.
Ставры радовались как дети, и горожане хохотали, глядя на их неуклюжие восторженные танцы. Конечно, всей ненависти вином не смоешь, но Стас видел: ставры готовы прощать и уже простили людей, и он гордился великодушием этого славного народа. Теперь дело за людьми. Стас надеялся, что Элор все сделает правильно. Отмена рабства — лишь первая ступень. Трудней всего — уравнять людей и ставров, уравнять не законом, а пониманием. «В истории человечества на это уходили десятки лет, но мы добьемся своего», — думал Стас, глядя на перевязанную голову Голошкура, отчаянно торговавшегося с лавочником.
Увидя его на ступенях, Стас подумал, что ставра убили, но парень просто потерял сознание. Оклемавшись, ставр поведал Стасу о том, что произошло.
Элор столкнулась с Айрин в коридоре. Голошкур не знал, о чем они говорили — он не понимал язык аллери, но по интонации понял, что случится то, о чем предупреждал вождь. Элор приказала ему уйти. Он отказался и хотел убить Айрин, но Элор ударила его сзади по голове. Больше он ничего не помнил.
Голошкур ходил гоголем. Обласканный Мечедаром и королевой, желавшей загладить вину за тот удар, ставр пользовался авторитетом у собратьев, и Стас не раз одергивал зарывавшегося молодца.
Город оживал. После праздников наступили будни, и уже через несколько дней Ильдорн зажил прежней жизнью. Лишь выбитые ворота, покалеченная башня да полуразрушенная стена цитадели напоминали о ночном штурме.
Ставры вернулись в свои кланы, лишь один отряд остался во дворце, охраняя вождя. Стас не хотел охраны, но вожди кланов не желали и слушать, единодушно признав Мечедара Железного Рога величайшим из ставров и великим вождем. Ну как такому без охраны?
—
— Главное, что ты со мной, — искренне отвечал Стас, и в душе у него все пело. Он, Стас Колодников, обычный человек, каких в его мире миллионы, стал героем и великим вождем здесь и здесь же нашел свою любовь. И пускай на руках у него по три пальца, а на голове рога — разве это может помешать любить? Что вообще может помешать, если умеешь видеть главное, то, что внутри каждого из нас? Что делает нас такими, какие мы есть.
— У нас есть сказка о красавице и чудовище, — сказал, обнимая ее, Стас. Белое обнаженное тело королевы вытянулось на простынях, как странный диковинный цветок, и вся вселенная не стоила одного его лепестка.
— Да? И что в ней? — прошептала с закрытыми глазами Элор. Ей нравились его нежные прикосновения, и сила, таящаяся в грубых шершавых ладонях.
— Чудовищем был заколдованный принц. Он ждал, когда кто-нибудь полюбит его, и тогда он вновь станет человеком…
— И что? — приподнимаясь, спросила она. Стас засмотрелся на ее грудь.
— Такая девушка нашлась. И стала его королевой.
— Я бы тоже хотела тебя расколдовать.
— Я мог бы не понравиться тебе.
— Не мог бы.
— Почему?
— Потому. Каким бы ты ни был, ты останешься прежним, Стас из Петербурга.
Нет, спать в эту ночь решительно не хотелось!
— А еще у нас есть песенка о короле, который влюбился в пастушку.
— Что было дальше? Расскажи! — Элор обожала слушать рассказы Стаса.
— А то, что короли не могут жениться по любви! Так поется в песне.
— Глупая песня! Короли женятся на том, на ком хотят! Или они не короли!
— Да, по сравнению с тобой они — не короли! — засмеялся Стас, притягивая ее к себе.
После счастливых ночей были суетливые, полные забот дни. Королевством надо править, оно не могло ждать. Прежние советники Айрин погибли либо разбежались, новых не было, и Элор буквально разрывалась, принимая сотни решений за день. Стас помогал ей, как мог, но не знал и не понимал многого. Старосты мелких селений, какие-то просители, купцы, послы соседних держав выстраивались в очередь к королеве, ожидая ее воли. Надо было создавать суд и назначать судей, отменять указы Айрин и придумывать новые, пересматривать налоги, решать, сколько платить новому войску…
Несмотря на все проблемы, Элор была счастлива, эти заботы не тяготили ее. Она была рождена править и умела править. Стас с восхищением видел, как волей, словом и взглядом она покоряет людей. Не все уходили довольными, но все признавали: Элор — настоящая королева!
Не все было гладко. Не все складывалось так, как мечталось.
Вечером в городе схватили жреца, который говорил толпе о нечестивости королевы…
— Мирхем! — только и произнесла Элор, узнав об этом. Она велела бросить жреца в башню и пытать, чтобы выведать, кто его послал. Стас пытался смягчить его участь, предлагая изгнать из города, но Элор была непреклонна.