Шрифт:
Предисловие
Что нужно для того, чтобы выжить когда это необходимо? Человек – существо уникальное, способное на многие неизведанные ему самому свершения, нужно только создать необходимые условия, и наружу вылезут совершенно непредсказуемые его качества. Эгоизм всегда был одним из них, и присущ он всем людям, пусть многие и прячутся за масками добродетели. Это качество и жажда крови вывели нас на новый уровень. Год от года становилось хуже, речь ведь не только о социальном мировом неравенстве. Все мы давно погрязли в яме с костями, кровавый рассвет стал усладой для усталых и безжалостных глаз. Сколько изменений претерпел человеческий разум с начала времён? Когда мы утратили способность сострадать? Никто не в силах дать ответы, да они нам и не нужны. Существует реальность, которая поглощает своей тьмой. Она становилась ощутимее с каждым ударом сердца, с каждым шагом, и мы приближались к пропасти, что разверзлась у нас под ногами, быть может за наши грехи или за грехи наших отцов. Эмоциональности нам не занимать. Человек творит многие дела, и хорошие, и плохие, под воздействием эмоций, не осознавая какие последствия могут иметь
Глава 1. Отчаянье
Вокруг костра они собрались в круг, ожидая когда что-то похожее на крысу, только с десятью лапами и тремя хвостами, и при жизни красными жадными глазками, поджарится, и надеясь, что это изменит свой жуткий вид до неузнаваемости, чтобы можно было проглотить, вели беседу. Тучи сгустились над их головами, ни проблеска былой красоты ночи, звезды будто растаяли и исчезли навсегда. Прошло около года с тех пор, как Земля изгнала человеческий род со своего обширного тела. Вначале были цунами, затем землетрясения раскололи тектонические плиты, вулканы, пылая лавой и распространяя удушье, уничтожили все на своём пути, люди и животные застыли в причудливых позах. Выжило лишь немного, произошёл естественный отбор, здесь остались самые стойкие, да и те боролись за жизнь и пищу друг с другом и с радиацией, что уничтожала их, отравляя воздух и создавая опасных существ из тех выживших, что смогли найти укрытие перед началом бури. Чем была та земля на которой они жгли костёр? Наверное это был какой-то подмосковный городок? Название его стерлось, а те кто хоть немного знал карту, погибли в пути. Швед смотрел на огонь, точнее сказать в сторону огня, потому как погрузился в собственные мысли, судорожно вспоминая то краткое мгновенье, застрявшее в памяти, когда рука брата выскользнула из его руки, последний крик родного и близкого человека. Он осмотрелся вокруг. Немец все время бормочет под нос что-то невнятное, глаза навыкате, лохмотья поистрепались, рука покрылась бордовой коркой. «Интересно сколько ещё он протянет? Женщина с ребёнком лет десяти, как там её? Ах да, Валентина, а пацана вроде бы Сережка? Не важно. Скоро и они погибнут, слишком слабые, слишком уязвимы». А вот и Казах: здоровенный, бородат, щель между передними зубами размером с палец. Вот он вставил туда сигарету и наслаждается куревом, последний налёт на магазин прошёл неплохо. «Если бы конечно та штуковина не вырвала кусок мяса из руки немца. Ох, ну и визжал этот Ганс!». Швед посмотрел на свои руки, когда-то приносившие ему деньги, отныне они несли лишь смерть всему живому ради его собственного спасения. «Но ведь моя жизнь также ценна, разве нет?». Из раздумий его вызволил Казах.
– О чем задумался Макс?
Он уже и забыл когда его в последний раз называли по имени. Хотя нет, это обычно делала его девушка. «Интересно, что с ней сейчас? Жива ли? А если да, то думает ли о нем?». К слову, он никогда не любил её так, как она этого заслуживала. Он знал, что никого ещё не любил.
– Ни о чём таком, чего ты бы не знал. Куда дальше? В лесу опасно. Помнишь ту штуку из супермаркета? Что если она вернётся? – Мелкий пацан задрожал и ближе прижался к матери, Казах хлопнул его по плечу.
– Не дрейфь сынок, держись рядом и не умрешь.
– Как позитивно! – Откликнулся Швед, закатывая глаза.
– Мне жаль твоего брата, – сказала та женщина, Валентина. – Уверена он был хорошим человеком.
– Спасибо, – буркнул Швед, показывая, что эта тема закрыта для обсуждения. «Все ещё больно. Когда же утихнет эта боль?».
Казах предложил двигаться на восток, искать центр города, там должны быть ещё магазины и возможно еда. Чувство голода стало для них постоянным спутником, затмевая собой все иные. «Забавно, этот боров думает только о магазинах, а что дальше? Что будем делать когда магазины закончатся? Нужен план». Он не сдохнет так просто, не сорвётся, как брат, в кишащую рогатыми тварями бездну. «Нет! Нет!». Он должен гнать эти мысли, не поддаваться, его не сломать. Картина вновь предстала перед глазами, напомнив о себе, и ушла на задний план. Брат, проткнутый огромным рогом мохнатого, как мамонт, существа. Она вернётся и снова заставит его сердце болеть. Они выросли вместе, не разлей вода, так про таких говорят, если бы только он смог удержать его руку, если бы смог.
– Ну что поели и на боковую, – облизнувшись сказал Казах, на его бороде висел кусочек того зверька, что служил им ужином, и обедом, и завтраком тоже. – Швед ты дежуришь первым, сменю тебя через пару часов.
Он кивнул, взял заострённую палку, нож, и сел лицом к лесу, прислонившись спиной к дереву. Сколько он не спал? Кажется целую вечность, дремота брала своё, обволакивая сознание словно липкий червь. Крик боли пронзил ночь. «Что случилось? О Боже нет! Я уснул, точно уснул! Что это такое? Что это за звук? Все на месте? Где Ганс? Куда черт подери он подевался?». Звук нарастал, становился ощутим кожей, он пытался разлепить сонные глаза и изо всех сил тер их руками. Вокруг были лишь кромешная тьма и тишина, сдавившая голову, слышен был только стук сердца в груди. «Где же все остальные? Конечно же притихли и замерли, его самого также сковал страх». Вспышка света осветила пейзаж. Около десятка, за каждым деревом, оскаленные пасти, словно дикие улыбки, не предвещающие ничего хорошего, три глаза на морде, длинный хвост рассекает воздух как бритва. «Ганс точно исчез». Казах стоял к ним ближе всех, держа в руке сигнальный огонь. Подмигнув и кивнув в сторону дороги, он кинул огонь в чудищ. Это был знак бегства. Швед сорвался с места, взрыхлив землю ботинками, и припустил что есть мочи, сбоку от него бежала Валя и пацан, ещё дальше петлял между деревьями Казах. Лапы ли зверей издавали тот самый треск? Или они делали это пастью? Тем самым они устрашали жертву, загоняя её, лишая возможности соображать, уговаривая сдаться. «Нет! Вы меня так просто не получите», – подумал он и ускорился, наступая на морду одному из них, подобравшемуся слишком близко. На бегу он делал резкие выпады назад и бил уродов ножом, жалея, что потерял острую палку в лесу, в суматохе. Пацан то и дело падал и скулил, поднимаясь. «Почти у дороги, ещё немного, ещё чуть-чуть. Ну же. Вот он тот магазин, нужно успеть». Уже отворяется дверь, пацан, Казах и он забегают внутрь. Всего мгновение у двери и огромные лапы молниеносно уносят назад Валю, впивая в грудь когти. Крик боли пронёсся, заставив закрыть уши руками. Последнее, что они увидели – её глаза, наполненные мольбой и ужасом. Пацан дернулся к двери, но Швед его не пустил, преградив путь собой. Казах уже забаррикадировал дверь, но он все ещё держал пацана, содрогающегося от рыданий.
– Мама, мама, она всё что у меня было!
– Тише парень, тише! Уймись, она хотела, чтобы ты жил. – Он обмяк и затих, предательские слезы катились по его щекам.
Снаружи слышался клекот. «Они окружают, достаточно умны, чтобы сторожить их и ждать, или уйдут? Должно быть что-то, чего боятся эти твари. Может света? Надо дождаться утра». Бах! Бах! «Одна стучит в забаррикадированную дверь. Неужели не наелись? Сожрали двоих всего за одну ночь!». И все из-за него, виноват, уснул, на его душе этот груз будет висеть до конца дней. Не успел он повернуть голову, как получил от Казаха мощный удар кулаком в челюсть.
– Как ты мог уснуть? Как? – Глаза здоровяка блестели, то ли от слез, то ли от гнева.
Что тут ответишь? Он опустил голову на грудь, уставился в пол, кровь капала из носа на грязную футболку, давно потерявшую свой цвет.
– Я посижу на стреме, ложитесь спать, – проворчал Казах.
Но поспать им так и не удалось, звуки снаружи пугали, ещё и пацан хлюпал носом не прекращая. Он встал на ноги, голова немного кружилась, а челюсть саднила от удара товарища. «Мало мне», – подумал он. «Лучше бы избил меня до полусмерти, я это заслужил». Казах сидел, скрестив ноги под собой, лицо его было непроницаемо. Такой жёсткий и надежный, он был рядом целый год, прикрывал спину, вытаскивал из пекла, дважды спасал ему жизнь, оттого расплата за сон была вполне справедливой. Он вспомнил день их знакомства: они с братом скитались по лесу много дней и не ели ничего кроме ягод, когда наткнулись на небольшой отряд, во главе которого был Казах, который протянул ему флягу с коньяком, поделился своей порцией мяса. С того самого дня он верил ему безоговорочно, но сейчас все изменилось, нужен был выход, товарищ отказывался его искать. Он прошёлся по магазину, полки которого по большей части были разрушены от набегов выживших. Переступая через мусор, поскользнувшись на какой-то слизи, он добрался до дальней части магазина, обернулся и увидел кого-то, вздрогнув от неожиданности. Это было всего лишь зеркало, и из него смотрел светловолосый мужчина лет тридцати, его глубокие серые глаза неестественно выделялись на фоне грязного, кровавого лица. Нос был сломан ещё до апокалипсиса, тренировки по боксу сделали это за него, тело осунулось, но все ещё казалось привлекательным. «А то как же, годы в спортзале не профукаешь за один ненастный и голодный год». В целом вид был очень даже приличный, несмотря на пережитое им в последнее время. Побродив немного, обнаружив плитку шоколада и чипсы, он побрел к пацану, проявляя заботу, он ведь и сам потерял всех кого любил, и знал какого это. Да и вряд ли остался хоть кто-то на Земле, кто не знал бы этого чувства.
Казах передал ему дежурство, смерив ледяным взглядом, от которого почему-то кольнуло сердце. Вооружившись единственным пистолетом, который они теперь то и дело передавали друг другу, он приземлился рядом с дверью, изо всех сил стараясь снова не уснуть.
Глава 2. Лара Крофт
Рассвет забрезжил сквозь щели здания магазина. «Как же воняет гнилью. Всегда ненавидел такие магазинчики, пичкавшие людей тухлятиной и гнильцой по сходной цене». Пацан мирно спал, Казах только что открыл глаза и потянулся.
– Доброе утро дружище. Как там твари снаружи?
– Тишина, как в гробу, – не скрывая радости оттого, что товарищ с ним разговаривает, ответил он.
– Ну, по крайней мере этот звук из преисподней прекратился, я уж думал башку мне разорвёт на куски.
– Что дальше? Мы не можем сидеть здесь вечно. – Снаружи вдруг послышался вопль, тонкий, похожий на ультразвук, и такой силы, что заболели уши. – Что ещё за? Эй дружище ты как? Заткни уши!
Визжало что-то мало отдаленно похожее на человека. Через несколько минут снова, затем послышались звуки ударов, резких, рассекающих воздух и плоть. И наконец, завершая незримую для них процессию, раздался громкий стук, и женский голосок за дверью произнес:
– Эй открывайте! Парочку я уложила! Или собираетесь там до конца армагедона сидеть?
– Кто ты? – Ошарашено произнёс Швед.
– Не узнаешь, пока не откроешь.
И он было двинулся к двери, но рука друга ухватила его за плечо и развернула к себе.
– Откуда нам знать что это не западня? Вспомни как мы наткнулись на выживших в последний раз.
И он помнил. Поначалу все шло гладко, приветливые люди присоединились к их отряду, среди них были Валентина и пацан. Но со временем он стал понимать, почему женщина и пацанёнок так боятся всего. Они были жестоки, утоляли свои потребности как животные, по скотски обращались с женщинами и детьми, ничего человеческого в них не осталось. Только наличие пистолета у Казаха спасло их тогда от праздничного ужина с их же участием в качестве главного блюда. Уходя, они прихватили с собой тех двоих, женщину уберечь не смогли, теперь вот и пацан с лицом бледно-зеленого цвета остался на их попечение, не лучший финал встречи с себе подобными.