Путь Дракона
Шрифт:
— А если я откажусь?
Ей хотелось выпить. Она мечтала о теплой постели и мужских руках, обнимающих ее. Она хотела знать наверняка, что поступает правильно.
— Сожгу его дотла, — сказала она.
Мир балансировал на лезвии бритвы. Аудитор закрыл глаза, и откинулся на спинку стула. "Ну что ж", подумала Ситрин. "жизнь в бегах была не такой уж и плохой прошлой зимой. По крайней мере, я могу носить свою собственную одежду". Паерин Кларк открыл глаза.
— Вы ничего не подписываете, — сказал он. — Все договора подписывает нотариус, и только нотариус. Переговоры не проводятся без присутствия нотариуса.
— С этим я могу жить, — сказала она. И также невысказанное: "Пока я могу это изменить, я могу жить с этим".
— И вы возвращаете недостающую книгу с указанием вашего возраста мне. До того, как я уеду из города.
— Нет, — сказал Маркус, — Она вам ее отдает, не получая ничего взамен. Вы можете отказаться от всего, и она останется ни с чем.
— Ей придется поверить мне.
Ситрин сглотнула. Ей хотелось блевать. Ей хотелось петь.
Она кивнула. Паерин выждал долгую паузу, потом взял исписанные им бумаги, вздохнул, и разорвал на мелкие кусочки.
— Кажется, есть кое-что, чего я не включил в свой доклад, — сказал он, криво улыбаясь. — Поздравляем вас с новым банком, магистра.
Гедер
Погребальную церемонию Фелии Маас в какой-то степени затмила казнь ее мужа. Делая свой выбор, Гедер склонился в пользу казни, как и большинство именитых придворных. Трон короля Симеона стоял на помосте. Астер восседал за ним на таком же троне поменьше. Как король, так и принц были облачены в черный горностай. Было широкое пространство камеры, а в центре коленопреклоненный Фелдин Маас. Его лодыжки и запястья были стянуты проволокой, и даже с галереи, за веревочным ограждением, Гедер мог видеть синяки на его ногах и длинные черные струпья через всю спину. Десять палачей встали неровным кругом вокруг заключенного. Их стальные маски изображали рычащих зверей, а клинки были тупыми и ржавыми.
Сухо ударил барабан. Единственный звук, за исключением шепота какого-то идиота в задних рядах. Гедер пытался игнорировать окружающих, и сосредоточиться на зрелище. Хотя он и опоздал, благородное собрание оставило ему местечко с прекрасным обзором на краю галереи. Рядом с Доусоном Каллиамом стояли двое его сыновей. Гедер был одет в ванайский кожаный черный плащ, совершенно не по фигуре. За лето он похудел, и плащ висел на нем как на палке. Нужно было его ушить. Такое впечатление, что все пялятся на него, а не на то, как умирает Фелдин Маас.
Король Симеон, мрачный и суровый, поднял руку. Толпа на всех трех ярусах галереи затаила дыхание. Даже придурок из задних рядов, и тот замолк.
— Твое последнее слово, предатель, — сказал король.
Фелдин Маас медленно покачал головой. Нет.
Королевская десница упала вниз. Палачи, придя в движение, воткнули свои клинки в плоть жертвы. У Гедера были все основания полагать, что только воля придала силу этой дьявольски тупой стали. Маас вскрикнул, но всего лишь раз. Когда палачи сделали шаг назад, он остался лежать в растекающейся луже крови, с торчащими из его тела десятью клинками. Зрители разом выдохнули, звук напоминал шелест трепетавших на ветру деревьев.
Король Симеон встал. За ним, принц Астер походил на изваяние самого себя, высеченное из белого камня. Гедеру стало интересно, каково это мальчику, только — только отметившему свой девятый день рождения знать, что взрослый мужчина составил заговор с целью убить его, а потом наблюдать за его жестокой кончиной.
— Вот удел и судьба тех, что ложно присягают Расколотому Престолу, — сказал король. — Пусть все, кто был свидетелем свершившегося здесь правосудия дадут слово, что всех изменников Антеи ждет страдание и смерть.
Эти слова вызвали аплодисменты и крики единодушного одобрения. Гедер присоединился к ним, а Доусон Каллиам, наклонившись к нему, закричал, чтобы быть услышанным.
— Это и в твой адрес, Паллиако.
Сказано в более любезной форме, чем до начала церемонии. Тогда он сказал: "Наконец-то ты прогнулся перед Симеоном".
Вновь ударил барабан, и король с принцем вышли во главе торжественной процессии. Явились слуги в красном, чтобы прибрать тело. Маас будет выставлен на показ, с торчащими мечами, в течении семнадцати дней. То, что останется после этого будет сброшено в Раздел, вместе с помоями и сточными водами, и каждый, кто попытается спасти тело для более почтительного погребения, будет повешен. Где-то за Гедером, скрытая от дворян Антеи, открылась дверь. С уходом короля и завершением церемонии гвалт усилился до оглушающего рева. Из-за шума, Гедер не мог разобрать, кто что говорит, так что он просто следовал за едва различимыми перемещениями в толпе, пробиваясь к выходу.
В великих чертогах Королевского Шпиля знать Антеи разбилась на сотни группок. Идущий отовсюду гомон если и не оглушал, то не становился от этого более разборчивым. Он заметил, что люди делают вид, будто не обращают на него внимания, и у него были некоторые соображения по поводу того, что они говорят: "Паллиако утверждает что он путешествовал по Кешету однако он вернулся зная все о заговоре против принца Астера а Ванаи спаленный пожаром был частью его плана и поверьте то что верные ему солдаты вернулись аккурат перед нападением наемников на город вовсе не случайно". Не торопясь, он шел через зал, погруженный в эти мысли.
— Сэр Паллиако, на пару слов.
К нему подошли Кертин Иссандриан и Алан Клин, выглядевшие словно подпорки для книг из адской библиотеки. Гедер улыбнулся. Кертин протянул руку.
— Хочу поблагодарить вас, сэр. Я перед вами в неоплатном долгу.
— Вы? — спросил Гедер. Вопрос заставил руку застыть на полпути.
— Если бы не вы, я так бы и остался союзником тайного врага короны, — сказал Иссандриан. — Фелдин Маас был моим другом, и я допускаю, что эта дружба ослепляла меня, не давая постичь его сущность. Для меня сегодня был тяжелый день, но это было необходимо. И я благодарю вас за это.
Гедер пожалел, что здесь не было Басрахипа просто чтоб знать, притворяется ли Иссандриан. Ладно, как нибудь в другой раз. На то, чтобы ему и его Доброму Рабу выведать все тайны двора уйдут месяцы и годы. Немного великодушия сейчас не помешает. Он пожал руку Иссиандриану.
— Хороший вы человек, Гедер Паллиако, — сказал Иссандриан достаточно громко, чтобы его услышали окружающие. — повезло Антее с вами.
— Благодарю вас господин Иссандриан, — сказал Гедер, соглашаясь с ним. — Только сильный человек способен признать, что был не прав. Я уважаю вас за это.