Путь Дракона
Шрифт:
"А," — сказал Доусон.
"Отец?"
"Где Паллиако? Он здесь?"
"Нет. С людьми. Они отстали от меня примерно на неделю."
"Слишком далеко. Он нужен здесь раньше."
Доусон был снова на ногах. Он распахнул дверь и позвал Коу. Охотник, кажется, ждал его. Первые указания были достаточно просты: найти остальных. Не только Кэнла Даскеллина, но и полдюжины тех, кто был с ним заодно. Время поджимало, победа была под сомнением. Коу не задавал вопросов, только поклонился и исчез. Когда Доусон обернулся, Джорей выглядел сбитым с толку.
Доусон поднял руку, опережая его
"Я вынужден просить тебя ещё об одном одолжении, прежде чем ты отправишься отдыхать, мой мальчик. Мне очень жаль, но от этого зависит судьба престола."
"Всё что угодно."
"Приведи ко мне Гедера Паллиако. И быстро."
"Хорошо."
"И Джорей. Гибель Ванаи может спасти нас всех."
Меньше чем через час гости Доусона прибыли. Вместе с Оддердом и Дескеллином, пришли граф Ривермаха и барон Норринг. Остальных не оказалось дома и Коу отправился искать их. Тех кто был, однако, было достаточно. Пятеро мужчин, имеющих в своем распоряжении преданность благородных семей и крупные земли, сидели или стояли или, как в случае с Кэнлом Дескеллином, нервно шагали вокруг задней стены. На них всё ещё были надеты расшитые парчовые шляпы в которых они щеголяли на параде Иссандриана. Клара прислала двух служанок, которые принесли подносы с водой приправленной огурцом и кружки запеченого сыра, которые впрочем стояли нетронутые у стены.
С момента прибытия гонца ко двору Симеона, возникло множество слухов. Доусон видел неуверенность на лицах гостей, и чувствовал её в воздухе. Его собственное чувство срочности не давало ему покоя и казалось, что кто-то живой ползет по его спине. Если делать то, что он задумал, то надо это делать быстро, прежде чем при дворе поняли, что на самом деле значили последние новости. Прежде чем Симеон понял.
Словно священник перед своей паствой, Доусон поднял руки.
"Уничтожение," — начал он, но осёкся. "Жертва Ванаи для нас словно факел в этот тёмный час. И спасение Расколотого Престола уже близко."
В ответ лишь глубокая тишина.
"Ты сошёл с ума," — сказал Дескеллин.
"Пусть говорит," — сказал граф Ривермаха. Доусон с благодарностью кивнул.
"Подумайте вот о чём. Всем известно, что Гедер Паллиако был в ссоре с сэром Аланом Клином, одним из ближайших союзников Иссандриана, почти с самого начала. Ему удалось занять место Клина в качестве защитника Ванаи…"
"Ему удалось?" сказал Дескеллин.
"… и вместо того, чтобы использовать это положение для получения выгоды или ведения политических игр, он принял решение. Храброе и принципиальное решение."
"Гедер Паллиако," — сказал Декселлин, проводя рукой по волосам, — "шут, которого мы продвинули, чтобы смутить Иссандриана и превратить для него завоевание Ванаи в болото. Он неиспытанный юнец, весь военный опыт которого, заключается в том, что он словил стрелу в ногу и упал с лошади. Теперь еще выясняется, что он кровожадный тиран впридачу. К вечеру, у Иссандриана будет дюжина человек, которые поклянутся, что его назначение наших рук дело, и я почти уверен, что одним из них будет лорд Терниган. Мы не сможем отрицать этого."
Доусон видел беспокойство в глазах других, наклон их плеч, угол под которым они держали головы. Если он ответит гневом на гнев, то всё закончится тем, что они начнут грубить друг другу словно помойные псы и их вера в успех будет сломлена. Доусон улыбнулся, и Дескеллин плюнул в золу камина.
"Отрицать это?" — сказал Доусон. "Да я сяду рядом с Паллиако и буду гордиться этим. Или вы все видели какой-то другой парад сегодня? Никому из вас не пришло в голову, что прям сейчас, пока мы разговариваем, семь сотен верных антейцев под командованием Паллиако движутся в Кэмнипол?"
"Я не понимаю," — сказал Оддерд.
"Вот что мы скажем," — ответил Доусон. "Когда Паллиако узнал, что Иссандриан привел вооруженную армию в Кэмнипол, он решил повести свои войска на защиту трона. А вместо того, чтобы оставить Ванаи врагам, он совершил поступок, который послужит железным доказательством его намерений. Он не разграбил город до последней серебряной монеты, не продал его ради обогащения. Он сжёг его, словно воин древности. Словно драконы. Разве найдется во всей Антее мужчина столь ожесточённый и со столь же чистыми намерениями? Кто еще осмелился бы сделать то, что сделал он?
"Но король дал разрешение на проведение этих игр. И эта армия идёт на нашу защиту? Половина из них люди Иссандриана, а вторая половина в лучшем случае презирает Паллиако," — сказал Дескеллин. "Это всё сказки."
"Они не презирают его. Они его боятся. И если мы все скажем это достаточно громко и будем повторять достаточно часто, Иссандриан его тоже испугается," — сказал Доусон. "И так как от этого могут зависеть наши жизни, я предлагаю нам всем отрепетировать хором."
"Так вот что такое отчаяние," — сказал Дескеллин. Доусон не обратил на него внимание.
"Если Иссандриан выступит против нас, это покажет, что Паллиако был прав. Если же нет, то получится, что Паллиако напугал его. В любом случае, Иссандриан потеряет часть своей власти над королем. И мы сделаем это не продаваясь Северному побережью или банку Медеанов. Это неожиданная удача, милорды. Мы будем глупцами, если не воспользуемся ею. Но нужно представить нашу версию немедленно. Сегодня. Прежде чем двор отправится по своим постелям сегодня, они должны будут повторят про себя перед сном нашу историю. Подождите пока наше мнение примут и будет в сотни раз сложнее изменить его."
"А если Иссандриан направит свои силы против этого мальчишки Паллиако?" — спросил барон Норринг.
"Тогда клинок, предназначенный для вашего живота, достанется ему," — сказал Доусон. "А теперь скажите мне, что вы были бы против этого."
Гедер
Бедра Гедера были натерты до крови. Спина болела. Весенний ветер, приходящий с гор, пах снегом и льдом. Вокруг него верхом и на своих двоих двигались остатки армии вторжения в Ванаи. Не было песен, за несколько последних дней никто не общался с Гедером кроме, как по неотложным вопросам, касающимся передвижения нескольких сотен людей, повозок и лошадей. Даже в своих тесных ванайских комнатушках, в компании одного лишь огнеглазого оруженосца, и во время кошмарных дежурств при Алане Клине, Гедер не ощущал себя столь одиноким, как в этой толпе.