Путь гладиаторов
Шрифт:
— Сестрой Валентиной, — поправила старая ведьма, откидываясь на спинку высокого узкого стула.
Действительно устала или притворяется? Если она еще и сильна как семь быков, Эдингем ничуть не удивится.
— Можете. Поговорите. Лучше начать с младшей из смиренных сестер. Если дочь согласится уехать, и мать захочет ее сопровождать — я отпущу обеих. Материнский долг в глазах Творца свят и для монахини.
Что? Что?!
— У вас ведь есть и приказ о доставке в Лютену государственной преступницы Карлотты Гарвиак, не так
Она сама хочет избавиться от Карлотты?! Или… или здесь какая-то игра. И нужно держать ухо востро.
— Неужели у капитана личного гарнизона одного из Регентов может быть два совершенно разных приказа? — пожал плечами Алан. Прямо под насмешливым взглядом старухи.
Если хотела раскусить наивного офицера — ничего не вышло. Если аббатиса — враг, то очень хитрый и расчетливый. А уж если советует идти к Эйде… Не разумнее ли начать с Карлотты?
4
Следовало послушаться мать-настоятельницу! Эдингем явно переоценил собственные способности. Или мало пообещал.
Карлотта оказалась крепким орешком. Практически неразгрызаемым! Даже на обещание (угрозу!) увезти дочь и бровью не повела.
Бертольд Ревинтер опять абсолютно прав. А Алан — зеленый юнец. Решил, что материнский инстинкт есть у любой женщины. У Карлотты Таррент, урожденной Гарвиак, его отродясь не водилось.
И что теперь?
Эдингем практически провалил задание! Предположим, он даже уговорит и привезет Ревинтеру Эйду Таррент. Что дальше? Девчонка — никто, даже не жена Джерри. И наверняка не знает ничего.
Сестричка сопляка Леона не слишком-то и нужна. Нужна — подколодная змея Карлотта. Но змею не вытащить из ее логова!
Открывал тяжелую дверь в келью «сестры Эйды» Алан в самом препаршивом настроении.
И келья, и дверь — безлики, как все их товарки в этом склепе. А послушница Эйда Таррент — очень юная, очень хорошенькая и очень печальная.
Впрочем, нет. Насчет крайней юности — преувеличение. Ровесница Леона, просто выглядит младше…
Золотистые локоны трогательно выбиваются из-под мрачного глухого убора. Грустные серые глаза, правильные черты, нежное личико…
Кукла. Хорошо воспитанная кукла. Обычная «послушная дочь». В будущем — «хорошая жена и мать». Тихая, кроткая, в меру романтичная…
С такой застрелишься со скуки! Через пару месяцев.
И на этой пресной курице собирались женить Джерри? Да ей в монастыре самое место!
— Сударыня. — Эдингем всю сознательную жизнь избегал именно таких девиц. И теперь плохо представляет, как вести себя с теми, кто чуть что — в слезы. Наверное — как угодно. Всё равно разревутся. — Сударыня, у меня приказ вашего брата. Вы должны отправиться со мной в Лютену.
— Зачем? — тихим невыразительным голосом произнесла послушница. И вновь склонилась
— Что?! — опешил Алан.
Курицы и послушные сестры вопросов не задают. Они повинуются.
— Зачем? — повторила девушка. Вновь поднимая на него серые глаза — большие и печальные. Действительно красивые. — Брату совсем не нужно мое присутствие в Лютене. А вы — не из его людей.
— Совершенно верно, сударыня. Тем не менее, у меня приказ доставить вас в столицу. И разрешение на это вашего брата, — поправился Эдингем. Решил взять сухой, официальный тон.
Люди обычно подчиняются такому. Особенно те, кого дрессируют с детства. Вроде Эйды Таррент.
— Вас прислал Регентский Совет. — В огромных серых глазах — не вопрос, а утверждение. Она отложила пяльцы и встала. — Я готова еще раз повторить мои слова.
Какие? Она что-то знает? Хорошо бы! Тогда Карлотта, может, и не понадобится…
— Ирия — невиновна. Я уверена, что нашего отца убила мачеха, Полина Кито. — И всё это Эйда Таррент произносит тем же тихим, кротким голосом! — Я готова повторить это перед кем угодно. Даже если меня тоже приговорят к смерти. Я готова, едем.
Она что, серьезно?! Эта курица, глупая овца, которую семнадцать лет приучали к покорности?!
Алан чуть зло не рассмеялся. Прямо аллегория — жаль, он не художник! Прелестная мученица с кроткими глазами. И злодей, готовый вести ее на казнь! Злодей, конечно, он.
— Сударыня! — Эдингем с трудом, но взял себя в руки.
Самое разумное — соврать ей, спокойно довезти до Лютены. И сдать с рук на руки Ревинтеру.
Вот только о деле Эйде не известно ничего. Значит — придется вновь уламывать Карлотту. А змея-мамаша найдет по дороге способ сказать дочери правду. Эта для всего способ найдет!
Какие бездонные у сестры Леона Таррента глаза! Прямо в душу смотрят. И она — все-таки красива. Даже в этом ужасном балахоне послушницы.
Пожалуй, понятно, что в ней нашел Роджер…
— Сударыня, мне жаль вас разочаровывать. Но речь пойдет не о вашей сестре, а о вас и вашем будущем.
— Мое будущее? — серые глаза погасли. — Оно предопределено. Или Леон нашел мне жениха?
Таким тоном интересуются, что на завтрак — овсянка или отварная морковь? Когда не любят ни то, ни другое.
— У вас уже есть жених, сударыня. И вам это прекрасно известно. Он не отрекался от вас. Причина разрыва — отказ ваших родных. Но теперь, после смерти вашего батюшки…
Как же трудно врать, глядя в эти глаза! Даже если врешь не до конца…
В двух глубоких серых озерах — ни проблеска радости. Что же ей еще сказать? Что Роджер в квиринском плену помнит ее и любит? Всё равно она вряд ли увидит бывшего любовника вновь.
— Вам известно, почему мой отец отказал Роджеру Ревинтеру? — А Эдингем думал: еще тише и печальнее говорить невозможно.