Путь гладиаторов
Шрифт:
Только этого не хватало! Вальдена можно оставить. Николс тоже ничего нового не увидит. Но Сержу там не место. Хоть связанный и с кляпом, но останется в казарме. В другой раз с другом пофехтует.
— Полковник! — стражник из десятка центуриона почтительно замер в трех шагах. Почтительно? — Полковник Анри Тенмар, вас хочет видеть генерал Поппей Август.
2
Есть в мире вещи неизменные. Например, отвращение при лицезрении генерала
Анри едва сдержал усмешку. Представил лицо генерала — если пленный офицер обратится к нему данным врагами прозвищем. Дескать, язык плохо выучил. Думал, это — почетный титул…
Увы, такая шутка уместна для лейтенанта. Не для подполковника, рискующего не только своей шкурой, но еще и тремя сотнями чужих. Которые ему далеко не «чужие».
— Подполковник Тенмар! — Лицо резко обернувшегося к Анри красы и гордости квиринской армии вряд ли могло быть злее. Даже прочти он мысли пленника. — Вы уже слышали о случившемся в Сантэе?
Центуриона мог подослать и сам генерал, но это — маловероятно.
— Вы о краже воды из Сантэйского водопровода?
Новость прошедшей недели. Впрочем, в казармах ее обсуждают до сих пор. Эвитанцы так и не смогли толком понять. Вода — практически общая и ничья. Так почему ее воровство приравнивается к убийству?
Генерал досадливо поморщился. Явно не понимает — издевается собеседник или нет.
Видимо, выбрал второе. Потому что зло дернул плечом:
— Стал бы я лично вмешиваться — из-за суда над придурком, которому воды мало!
А по закону — нужно. Но когда же тут менять законы — если они вместо этого «Величеств» меняют раз в месяц?
А гвардии — не до законотворчества. Немудрено, что Всеслав разбил их в пух и прах.
Впрочем, тут злорадство — неуместно. Тенмара и его товарищей он тоже разбил. Два года назад…
— Речь об оскорблении богов… — начал генерал. Но оборвал сам себя:
— Служившая Вирге дура не могла подождать двадцать лет!
Сами виноваты. Нечего отбирать по знатным семьям маленьких девочек. И заставлять их по двадцать лет служить закосневшей в девичестве Вирге. После крещения для приличия объявленной святой Виргинией.
Любой взбесится — заставь его провести лучшие годы в монастыре.
Хотя молчал бы ты, эвитанец. В Квирине хоть через двадцать лет отпускают. А в твоей родной стране если уж запрут молиться — то навсегда.
— Короче… Виргинку и ее любовника казнят перед вашим выступлением. Чернь захочет еще крови. И она должна пролиться.
Кто, чернь?
— Эвитанцы не убивают друг друга. — Тенмар надеялся, что льда в голосе достаточно. — Это было оговорено.
— Я этого и не требую! — раздраженно рявкнул Кровавый Пес. — Убейте, кого хотите. Но кровь на арене должна пролиться!
— Кого хотим? — бровь Анри поползла вверх.
Как когда-то отца
— Выберите любого гладиатора. Из любой страны! — Похоже, Поппей сдерживается из последних сил. — Хоть чернокожего рубийца! Кровь у всех одинаково красная!
— Ни я, ни мои люди не станут убивать никаких чернокожих рубийцев! — отчеканил Анри. Моля Творца или Темного — кто услышит! — чтобы сейчас хоть немного напоминать отца. В его лучшие годы.
« Никогда не сомневайся, что люди выполнят твой приказ. И они его выполнят. Никто не должен усомниться в твоих словах. И в первую очередь — ты сам!»
— Мы — солдаты, а не рабы. Это тоже оговорено.
— Будь по-вашему, — Поппей Август только что сквозь зубы не цедит. Ничего, прикажет другим. Не эвитанцам. — Да, еще, подполковник… Напоминаю, казнь состоится до боя. Приятного зрелища… солдат.
3
Хорошо, что им не придется убивать. Точнее, придется не им.
Плохо, что бой после казни. А еще хуже, что, пока Анри любовался поганой рожей Поппея, остальных увезли в амфитеатр. Сержа уже не заменить. Сегодня он увидит, как человека медленно забивают насмерть.
Увидит — перед первым боем на арене.
За два последних года Анри заставил себя измениться. Импульсивный и прямолинейный в юности — вынужден был стать хладнокровным и невозмутимым. Насколько сумел.
Хватало несдержанных подчиненных. Если еще и командир начнет вести себя так же…
Только потому ему не хотелось убить квиринскую чернь. По-настоящему — ни разу. За все эти месяцы.
Плебс жаждет крови и зрелищ. И радостно рукоплещет одному из любимцев — гладиатору Анри Отважному.
Он ненавидел их. Но не настолько, чтобы желать им смерти.
До сегодняшнего дня.
Остальные уже ждут за кулисами. Николс с Сержем — рядом, Жан — в стороне.
Мелькнула надежда, что здесь их и продержат. До самого выступления.
Крики слышны будут. Но слышать и видеть — не одно и то же…
Тенмар едва сдержался, чтобы не садануть кулаком в стену. Прямо в присутствии всех.
Квиринское правосудие насмерть забьет кнутом любовника монахини-виргинки. А ее заживо замурует в подземном склепе. Этой же ночью. Таковы законы. И чья смерть хуже — еще спорный вопрос.
Квирина безжалостно расправляется с обидчиками языческих богов. Пусть и перекрашенных в святые.
А еще она превращает в военнопленных поверивших ей союзников. Но в Эвитане заправляют тупой недоумок-короленыш и продажный Регентский Совет. А половина монастырей — под контролем леонардитов. Чей основатель всю жизнь посвятил совершенствованию пыточного искусства.