Чтение онлайн

на главную

Жанры

Путь Горыныча. Авторизованная биография Гарика Сукачева
Шрифт:

Тут опять есть что-то от тушинских контрастов: ветеран войны, верный строитель социализма, держащийся линии партии, заводчанин с окраины, считавшейся, по некоторым мнениям, самой хулиганской в Москве, старался в свободное от работы время возить своего младшего ребенка (у Игоря есть еще старшая сестра Татьяна) в столичные музеи, театры, прививать любовь к чтению и лелеял мечту (видимо, ту, что не реализовал сам), что сын станет «большим академическим музыкантом» и будет солировать в симфоническом оркестре. Гарик по малолетству еще как-то смирялся с каждодневным разучиванием гамм и баянных партий, но постепенно эпоха битников, хиппарей, рок-н-ролла, просочившаяся сквозь «железный занавес» и совершенно чуждая Ивану Федоровичу, принципиально развела отца и сына. Поменялась, скажем так, даже тональность их взаимоотношений: от наставничества и заботы почти к конфронтации.

«Отец предполагал, что после школы я продолжу учебу в Гнесинке или, допустим, в училище им. Октябрьской революции (теперь это музыкальный институт им. Шнитке). Но его надежды я разбил довольно рано, когда оставил баян и взял гитару. Он решил, что дальше как музыкант я развиваться не буду, а значит, мне нужна нормальная профессия, скажем, инженера-железнодорожника, чтобы получать потом

приличную зарплату, делать карьеру, содержать семью и все такое бла-бла-бла…»

В железнодорожный техникум Игорь действительно поступил. Во многом потому, что в своем «первом по преступности» районе (хотя кто только в Москве тогда не считал свой район самым криминальным) к пятнадцатилетнему возрасту обзавелся таким реноме, что в девятый класс ни одной ближайшей школы его не приняли. Так что, с одной стороны, Гарик как бы начал выполнять папин «план Б», но на самом деле разобщился с Иваном Федоровичем конкретно. Иногда в порыве неприятия сыновьего образа жизни Иван Сукачев пытался даже крушить гариковские гитары. В сущности, проявлял ту степень рок-н-ролльного отвяза, что позже станет визитной карточкой его сына.

«Мне жаль, что мы с отцом так и не стали близкими людьми. Я понимаю: он любил меня всей душой. И я его тоже. Только, наверное, виду ни разу не показал. А он порой показывал свою любовь ко мне, да я не замечал».

Эпилогом такого сложного притяжения, невысказанности стала семиминутная баллада-эпитафия «Плачь» из последнего альбома «Неприкасаемых» 2005 года, которую Гарик посвятил своему отцу, скончавшемуся годом раньше.

«…По небу киноварь – марь,По дорожке одуванцы в цвет.Всё как прежде, только жаль, жаль,Со вчера тебя теперь нет.Сказаны слова ли в вечер,Привечал ли, чаял наши встречи,Как любил, во что ты верил свято, –Никогда уж не узнать мне, папа!Не пришлось черкнуть и пары строк впрок,Не сложилось пары фраз враз.Просто я любил тебя как будто в долг,И по-прежнему люблю так…»

Вторая серия

Эта девушка тебе не даст

Та самая переносная транзисторная «Атмосфера» (ровесница Гарика), а также другие, появившиеся в Советском Союзе приемники – «VEF-Spidola», «Ласточка», «Сокол», «Мир», «Орбита» – в семидесятых стали главным источником передачи редкой музыкальной информации для советской молодежи, фактически изолированной от открытого мира. Да, были «сыновья дипломатов, министров, юристов и профессоров» с возможностями слушать привезенный родителями из загранпоездок «фирменный винил» и даже на хорошей аппаратуре. Но не о них сейчас речь. Для школьника Игоря Сукачева и тех его ровесников из малогабаритных пятиэтажек, чьи интересы не исчерпывались буднями своего квартала, невидимым проводником в новую реальность оказался праправнук Николая Чернышевского, радиоведущий с актерским образованием Виктор Татарский. Выпускника «Щепки» (театрального училища им. Щепкина) в конце 1960-х занесло на радио, и там он сосредоточился на музыкальных программах. Эхо «оттепельных» лет еще не совсем умолкло в СССР, и радиожурналисты могли себе позволить дозированно выпускать вполне прогрессивные передачи. Татарский сначала вел еженедельную программу «Музыкальный глобус», затем «Запишите на ваши магнитофоны» (и записывали, разумеется!), а в конце 1973-го на «Маяке» появилась его наиболее продвинутая по тем временам официальная советская музыкальная передача «На всех широтах». Само ее название намекало, что одними «Веселыми ребятами» и Софией Ротару плейлист не ограничится. Мягким тембром Виктор Витальевич представлял композиции, которые знал весь мир, но мало кто слышал в стране большевиков. Стилистический диапазон программы был весьма широк, и почти в каждом выпуске попадались недавние лидеры западных хит-парадов. Например, в первой половине 1974-го «На всех широтах» представила советским радиослушателям Роберту Флэк с популярнейшей в начале 1970-х «Killing Me Softly with His Song», Элтона Джона с «Goodbye Yellow Brick Road» (еще державшейся тогда в топе британских и американских чартов), Пола Маккартни и его «Wings» с темой «Mrs. Vanderbilt» и даже новых триумфаторов «Евровидения» (о котором тогда в СССР и не ведали) – шведскую АВВА с ее победным «Waterloo». Ринго Старр, Джон Леннон, Дон Маклин и другие звезды еженедельно сменяли друг друга у Татарского на «Маяке». Это взорвало сознание четырнадцатилетнего Гарика.

«Меня ведь образовывали в музыкальной школе. Но совсем на других произведениях. И рок-музыка произвела феерическое впечатление – как прилет инопланетян. Она оказала на меня колоссальное влияние. Это то, чего ты прежде не слышал никогда, даже не мог себе представить.

И приобщился я к ней именно через передачу «На всех широтах». Она начиналась по воскресеньям в 14.05. И повторялась в понедельник в 22.35, вслед за «Последними известиями». Шла, кажется, всего минут двадцать. Но это было фантастическое ощущение. Ты лежишь в траве со своим другом Колькой с его приемником ВЭФ и слушаешь «битлов», «Криденс», «Дип Перпл»… А это ведь Советский Союз. И в музыкальных магазинах ничего такого не продается. Очень странно, что подобная программа вообще выходила. Татарскому там, конечно, приходилось порой произносить всякую лабуду про «прогрессивную группу из Ливерпуля, которая поет о тяжелой судьбе английский рабочих…», но главное, что за этими репликами звучала обалденная музыка! Примерно тогда же мы начали вылавливать сквозь глушилки и «Голос Америки» с музыкальной панорамой от Юрия Осмоловского, пытались что-то оттуда записывать. Я сильно менялся в тот период. Наверное, старался всеми силами выйти из той социальной ячейки, в которой изначально находился. За каких-то пару лет я полностью сменил круг общения. Годам к семнадцати ни в каком своем районе я уже не тусил. У меня появились другие компании – из центра. Я хорошо помню, как расселяли тогда старые дома на Тверских-Ямских, где развернулась большая реконструкция. В одном из них

жителей уже не было, а свет и воду еще почему-то не отключили, и там обосновалась хипповская коммуна, где я впервые увидел знаменитого хиппана Солнце…»

Несколько десятилетий спустя Сукачев посвятит этому человеку, которого по паспорту звали Юрий Бураков, и той, быстро угасшей в СССР, движухе «детей цветов» свой последний пока полнометражный фильм «Дом Солнца». Кроме ссылок на различные артефакты, загадки и слухи того периода в этой картине присутствует отголосок юношеской радости Гарика от сопричастности к эпохе, в которой он был скорее учеником и наблюдателем, нежели полновесным участником процесса. У Сукачева на многие вещи и явления, даже если он являлся их современником, взгляд не столько ретроспективный или ассоциативный, сколько мифотворческий (о чем уже говорилось выше). Он дорисовывает события и действующих лиц под свое представление о том, какими хотел бы их видеть. Одним это кажется наивностью и упрощением. Другим – искренностью и романтизмом. Короче, все его творчество вертится для публики вокруг вечной дилеммы: верю – не верю. И как писал Юрий Левитанский: «Каждый выбирает по себе…»

Вернемся, однако, к перестраивавшимся Тверским-Ямским и вообще к центровой Москве середины 1970-х, где тушинский чувак из железнодорожного техникума, словно вышедший из джунглей Маугли, осваивался в новой для себя реальности.

«Конечно, я был полон комплексов, которые дополнялись моим трудным характером и драчливостью. Кроме того, в столичной тусовке я поначалу чувствовал себя представителем другого класса. Знакомился где-то на стрите с такими же, как сам, молодыми ребятами. Это легко происходило: видел кого-то в тертых джинсах, куртках, с хаерами и понимал – мои люди. А потом мы шли к кому-то из их знакомых на «мажорский» флэт в районе Садового кольца, и там такие мальчики и девочки собирались, которые мне, обитателю пятиэтажки на окраине, казались небожителями. Они разговаривали иначе, чем я и мои районные приятели. Они, может, и не лучше меня образованы были, но чувствовалось, что в социальной иерархии я им не ровня. Вот, скажем, сидит рядом привлекательная профессорская дочка, и ты понимаешь: тебе она не даст. Порой мне было неловко в подобной обстановке. И, разумеется, я нажирался, чтобы все стало по фигу. А потом творил какие-то безобразия…

Но, в принципе, мне везло с общением. Я варился среди прогрессивной, талантливой молодежи. Люди журналы сами делали в домашних условиях, музыкой обменивались, самиздатом, интересовались андеграундом. Тогда еще были «колесные» и «травные» времена. Но так, по мелочам. Ничего радикального, никаких иглоукалываний. Шприцы вообще ненавижу – ужасное орудие. Как вижу эту выпускаемую из иглы струйку – мурашки по коже. Кокаин, героин и прочее появились в советских тусовках куда позже, и меня это совершенно не прикалывало. А «колеса», «траву» мы довольно легко доставали. Это не требовало больших денег. Обычно кто-то один покупал и угощал остальных. Хотя основным кайфом все равно был портвейн. И психоделика. Кастанеда, «Откровение Иоанна Богослова», Серафим Саровский… В таких компаниях я старался больше молчать. Говорил, только если меня спрашивали. И ни к каким собственным декларациям, манифестам готов не был. Я вообще всю жизнь подозреваю, что у меня очень косный язык. Потому что мало кто, включая моих близких друзей, понимает, что я говорю. Большинство – не понимает. Поэтому стараюсь говорить поменьше».

Третья серия

Закат солнца вручную

Среди российских рок-лидеров Гарик Сукачев, несмотря на свой «пролетарский» сценический имидж, давно уже один из самых высокооплачиваемых исполнителей с устойчивой склонностью к luxury style. В этом смысле он похож, скорее, на западных звезд шоу-бизнеса. Загородные дома в Подмосковье и Калининградской области, шикарная квартира с эксклюзивной художественной отделкой в Москве (на потолке в гостиной имеется даже мозаичное панно в традициях «сталинских» станций московского метрополитена), несколько авто премиум-класса, включая известный «Бентли», мотоцикл «Харлей», яхта, пришвартованная в одной из уютных европейских марин, и т. п. Если приглядеться, Игорь двигался в этом направлении с молодости, несмотря на все свои «классовые» комплексы. Непроизвольную маргинальность, внутреннюю свободу и страсть к революционному искусству он умело сочетал с эффективной реализацией своих материальных запросов. Столичная тусовка брежневской эпохи подпитывала Гарика не только духовно, но и финансово. «У меня было до фига знакомых, чьи родители привозили из-за рубежа дефицитные вещи. Некоторые из этих ребят страшно бухали и по дешевке отдавали крутые пластинки, джинсы, футболки, сигареты. Я у них покупал и перепродавал дороже. У меня часто и чеки для «Березки» водились. Знал кучу фарцовщиков и основные «толкучки»: на Пушкинской, «Гоголях», «Трубе» и главная – на Беговой. Клиентура там состояла в основном из грузин, армян, азербайджанцев. Брал, например, у приятелей «с рук» или в той же «Березке» джинсы «Lee» за 66 рублей и сдавал их на «Бегах» за три цены. Даже сам не продавал, просто скидывал «фарце» по 160–170 рублей, а те их перепродавали за 220.

С книгами аналогичная история. Мой товарищ, выпускник Полиграфического института, устроился работать в издательство «Правда» и воровал оттуда разную популярную литературу, целые собрания сочинений. Братья Стругацкие за лютые деньги уходили, вся «макулатурная» история хорошо шла – Дюма, Дрюон, Сименон. Мы знали, на что сейчас спрос. Опять-таки самим торговать и подставляться под облавы не требовалось. Сообщали перекупщикам, которые меня знали, и они приезжали, забирали нужный товар.

Конечно, я общался и с фарцовщиками у известного музыкального магазина на Неглинной. Ориентировался в ценах на инструменты, добывал информацию о новых поступлениях и т. п. Мог продать хорошую гитару, даже не подержав ее в руках. Просто «забивал» очередь у продавца, а когда подходил черед, за определенную сумму уступал свое право на покупку другому человеку. Все выживали, как могли».

Поделиться:
Популярные книги

Право налево

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
8.38
рейтинг книги
Право налево

Хозяйка усадьбы, или Графиня поневоле

Рамис Кира
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.50
рейтинг книги
Хозяйка усадьбы, или Графиня поневоле

Болотник

Панченко Андрей Алексеевич
1. Болотник
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.50
рейтинг книги
Болотник

Диверсант

Вайс Александр
2. Фронтир
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Диверсант

Начальник милиции 2

Дамиров Рафаэль
2. Начальник милиции
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Начальник милиции 2

Измена. Истинная генерала драконов

Такер Эйси
1. Измены по-драконьи
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Истинная генерала драконов

С Новым Гадом

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
7.14
рейтинг книги
С Новым Гадом

Истинная со скидкой для дракона

Жарова Анита
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Истинная со скидкой для дракона

Он тебя не любит(?)

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
7.46
рейтинг книги
Он тебя не любит(?)

Совок 4

Агарев Вадим
4. Совок
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.29
рейтинг книги
Совок 4

СД. Том 14

Клеванский Кирилл Сергеевич
Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
7.44
рейтинг книги
СД. Том 14

Мастер Разума III

Кронос Александр
3. Мастер Разума
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.25
рейтинг книги
Мастер Разума III

Последний Паладин. Том 6

Саваровский Роман
6. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 6

Тринадцатый V

NikL
5. Видящий смерть
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Тринадцатый V