Путь к «Энергии»
Шрифт:
Зал управления находился на втором этаже бункера, первый же этаж был занят, в основном, обеспечивающими системами. Командный зал располагался как бы на третьем этаже, а напротив него - зал управления технологическими системами (управление наземкой). Но вся информация приходила к «первому» в командный зал. Именно он знал, что происходит на комплексе в любой момент времени. Сюда шли доклады со всех автономных пультов и зала управления наземкой.
«Первым» был А.А. Макаров. Рядом - Б.И. Губанов и В.М. Караштин, заместитель Генерального, руководитель испытаний. За ними расположились
Мы с главным конструктором водородного двигателя B.C. Рачуком тоже сидели во втором ряду и напряженно всматривались в телевизионные табло, где высвечивались параметры двигателя. Заправка подходила к концу. Напряжение росло с каждой минутой. Пошла циклограмма запуска. Не догадались в то время установить микрофоны на «нуле», поэтому на экране телевизора мы видели только картинку без звукового сопровождения. Все интуитивно вслушивались и ждали грохота двигателей.
Но вот, наконец, и долгожданное белое облачко появилось под ракетой. Есть запуск двигателей! Что-то промелькнуло яркое и… На большом экране высветилось АПП - аварийное прекращение пуска. От момента запуска до этой команды прошло 52 секунды.
Тишина стоит гробовая. Что случилось?! И что делать дальше? Времени на раздумье очень мало. Можно ли повторить операцию? Основное правило испытателей гласит: «Не двигайся дальше, пока не поймешь, что произошло с изделием».
Первый анализ показал, что через 2,58 секунды после команды «пуск» повысилась температура в газогенераторе одного из четырех двигателей. Это означало, что что-то произошло с подачей топлива.
Как выяснилось чуть позже, произошел останов бустерного насоса горючего этого двигателя. Дефект полностью подтвердили, когда разобрали этот насос. Оказалось, что при сварке выхлопного коллектора к корпусу насоса «прихватили» заодно пяту ротора.
По первому анализу вывод был один: нужно сливать топливо. Главный доложил министру.
– Принимайте решение, - ответил министр.
Я взглянул на Макарова и понял, что еще что-то произошло. Он шептался с В.Г. Хаспековым, подключился Б.И. Губанов, позвали С.А. Петренко. Подошел. От услышанного стало нехорошо. Потеряли управляющее давление!
Все клапаны на ракете открывались в основном высоким давлением от пневмосистемы. А этого давления и не было. Ракета стоит неуправляемая, и залитые 600 т жидкого кислорода и 100 т жидкого водорода превратились в огромную бомбу.
Нужно было срочно принимать решение. Первое, что просилось, - это переключить на земле основной контур на резервный. Другого выхода никто не мог предложить.
Для этого нужно было ехать к заправленному изделию - к этой бомбе. Подключился министр. Нужны были знающие добровольцы. Первым в этой группе оказался работник НИИхиммаш В.Н. Кузнецов, ответственный за безопасность работ. С ним Вагиф Исаев и еще четверо. Как-то мы и не поняли, когда из ближайшего окружения растворились военные, в том числе и командир эксплуатирующей части.
Автомобиль со смельчаками поехал к нулевой отметке. Наблюдаем за ним по телеэкрану. Связь есть. Вот они попали в сооружение
Вздох облегчения прошел по залу. Теперь нужно, чтобы они быстрей вернулись.
Время летит с бешеной скоростью. Компоненты в баках «пухнут». Давление поднимается до максимального расчетного.
Пока смельчаки ездили к ракете, наши двигателисты В.Г. Хаспеков, Г.Я. Александров, В.Б. Лыфарь судорожно искали другие пути выхода из ситуации. В голове у Валеры Лыфаря была вся пневмогидросхема блока. Он мог, как говорят, с закрытыми глазами, среди ночи ответить на любой вопрос по схеме. Знал характеристики каждого клапана, пневмощита, трубопровода, фильтра, редуктора и т.д. Это очень помогло им троим найти еще один обводный путь. Давление вышло за пределы допустимого. Остался только запас по прочности. Оперативное техническое руководство - прямо за столом «первого».
Главный принимает доклад В.Г. Хаспекова. И вот звучит голос «первого»:
– Всем занять свои места. Продолжаем работу.
От этих слов отлегло на душе. Четкие команды нового технологического плана, утвержденного Главным, следовали одна за другой.
Давление стало падать, пошел слив компонентов. Процесс этот длился несколько часов. Затем выпаривание.
Министр попросил дать ему список тех, кто ездил под заправленную машину. Обещал в качестве премии по окладу. (Обещание выполнил.)
Потеря управляющего давления, как выяснилось позже, произошла из-за разрушения трубопровода Ц7331-90. Запомнил этот девяностый трубопровод на всю жизнь.
Теперь осталось выяснить причины, почему это произошло. Образцы сломанного стыка отправили на исследование в ЦНИИМВ (теперь это НПО «Композит»). Руководил этой организацией С.П. Половников, а на полигоне доверенным лицом был его заместитель Ю.Г. Бушуев.
На следующий день министр собрал совещание и попросил доложить план дальнейших действий. Как не хотелось снимать ракету и возвращать ее в МИК!
Главный, проанализировав сложившуюся ситуацию, сказал, что можно все исправить без съема изделия с пусковой установки. Двигателисты подтвердили, что могут заменить детали бустерного насоса на «нуле» и это будет даже удобней. Попросили только сделать необходимые стремянки и палатку от ветра. Мне тогда показалось это очень смелым заявлением.
Виктор Георгиевич Хаспеков
Необходимые решения и указания были приняты и даны. Н.С. Шураков обещал обеспечить в течение суток всем необходимым воронежцев. Рабочие Воронежского механического завода под руководством А.Г. Плиса принялись ликвидировать неполадки в бустере.
Сложнее было дело со злосчастным девяностым трубопроводом. С.А. Петренко сообщил в Куйбышев о случившемся и попросил сымитировать такую поломку на аналогичном трубопроводе. Ведь в выводах комиссии было записано, что разрушение трубопровода по линии «КО» произошло в околошовной зоне сварного шва из-за некачественной сварки, сверхнормативного нагружения при монтаже, повреждения при эксплуатации.
Самарцы провели около сотни испытаний аналога: варили вручную, с натягом, ломали, давили. Так и не смогли сымитировать дефект.