Путь к Горе Дождей
Шрифт:
Сталь его рогов в последний раз блеснула на солнце.
XVII
Скверных женщин изгоняют прочь. Жил однажды статный молодой человек. Был он буен и беспечен, и вождь говорил о нем с ветром. После того отправился человек на охоту. Вот налетел сильный ветер и ослепил его. Племени кайова слепец был не нужен, и они оставили его вместе с Женой и ребенком. Надвигалась зима, и еда была скудной. За четыре дня жене этого человека надоело заботиться о нем. Шло мимо стадо бизонов, человек узнал их на слух. Попросил он жену подать ему лук со стрелами. «Дай мне знать, – велел он, – когда бизон окажется прямо передо мной». Так убил он быка,
*
Календарные летописи кайова хранят верное свидетельство, что доля всякой женщины ~ «скверной» или нет – была тяжкой. Лишь пленницы, которые были рабынями, стояли еще ниже. Во время Солнечной Пляски 1843 года один человек ударил жену ножом в грудь за то, что та приняла приглашение вождя Дохасана ехать подле него в обрядовом шествии. А зимой с 1851-го на 52-й год Большой Лук выкрал жену воина, ушедшего в набег. Он привез ее в лагерь отца и заставил ждать снаружи на жестоком морозе, а сам вошел, чтобы собрать пожитки. Но отец его знал, что происходит, и задержал Большого Лука, не пуская его. Женщина стояла в снегу до тех пор, пока не отморозила ноги.
**
Бабка Маммедэйти, Кау-ау-ойнти, была мексиканской пленницей, которую разлучили с родиной еще когда та была ребенком восьми-девяти лет. Я совсем не знал ее, но побывал на могиле у Горы Дождей.
КАУ-АУ-ОЙНТИ
РОДИЛАСЬ В 1834
УМЕРЛА В 1929
ПОКОЙСЯ В МИРЕ
Говорят, она удивляла многих, ибо отказывалась играть роль женщиныкайова. Из рабства она поднялась, заняв в племени почетное место. Ей принадлежало большое стадо скота, а ездить верхом она могла не хуже любого мужчины.
XVIII
Знаете, племя кайова – летний народ. Давным – давно сидела компания юношей кружком да толковала о великих делах. Вот о чем говорили они: «Когда наступает осень, куда девается лето? Где оно живет?» Решили они пойти по следу солнца на юг, до самого его дома; взяли да отправились верхами. Ехали они много дней, недель и месяцев и забрались много дальше на юг, чем кто-либо из кайова прежде, и перевидали множество странных и чудных вещей. Наконец, прибыли они к месту, где встретили самое необычное. Близилась ночь, от езды они сильно устали и разбили лагерь в густых зарослях. Все, кроме одного, сразу отправились спать. Он был хорошим охотником и прекрасно видел в лунном свете. И вот он кое-что заметил – повсюду на деревьях были люди, они безмолвно передвигались с ветки на ветку. Туда-сюда перепрыгивали они в свете полной луны, и заметил он, что они маленькие и хвостатые! Он не верил собственным глазам и на следующее утро рассказал спутникам об увиденном. Они же лишь посмеялись над ним да посоветовали не ужинать так плотно на сон грядущий. Но позже, когда сворачивали лагерь, всех разом охватило одно чувство – им почудилось, будто за ними следят. А когда они подняли головы, маленькие хвостатые тени засновали над ними по веткам. Вот тогда-то кайова повернули коней и двинулись в обратный путь – довольно было с них здешних мест. Они рассудили, что, в конце концов, нашли обитель солнца и теперь соскучились по доброму бизоньему мясу родной Земли.
*
Излишне распространяться о революции, внесённой в жизнь кайова обретением лошади. Без неё он был полуголодным лесным скитальцем, подбираясь ползком к неосторожному оленю да с огромными усилиями возводя изгородь
**
Среди самых первых моих воспоминаний – лето у ручья близ Горы Дождей, когда мы жили в рощице к северу от дома бабки. Оттуда можно было видеть весь склон холма до рощи орехов-пеканов, густых, темных посадок вдоль водоема, а за ними – долгий разлет самой земли, восходящей к небу. Рощица наша со всех сторон была открыта и свету, и воздуху, и звукам земли. Видно было вдаль и вширь даже ночью при свете луны – ничто не застило взор. А когда время года менялось и надо было возвращаться в дом, на время возникало чувство заброшенности и уныния. Зимней порой, проходя мимо рощи за водой из колодца, я заглядывал внутрь и думал о лете. Твердый земляной пол был темно-красного цвета, цвета трубочного камня. он превратился в отважного охотника на бизонов.
Завершение
XIX
В набеге на ютов попал в плен один из двух братьев. Другой, в одиночку и по собственной воле, проник в лагерь ютов и пытался освободить брата, но тоже был схвачен. Вождь ютов, в знак уважения к его доблести, заключил с ним договор. Если он сможет, взвалив брата на спину, пройти по ряду обмазанным жиром бизоньих черепов, не упав на землю, то они с братом получат по лошади и невредимыми уедут домой. И вот брат, посадив брата на спину, прошел по черепам бизонов и не сбился с ноги. Вождь ютов был верен своему слову, и братья верхами возвратились к соплеменникам.
*
После битвы в каньоне Пало-Луро кайова приходили сдаваться поодиночке в Форт Силл. Коней и оружие у них отбирали, а самих сажали в тюрьму. В поле, чуть западнее агентства, истребляли индейских лошадей. Почти восемьсот голов забили сразу, а еще две тысячи было распродано, роздано, раскрадено.
ЛЕТО 1879
Тсен-пиа Кадо – Солнечная Пляска на одной конине. В летописи Сеттана год этот обозначен изображением конской головы над священной палаткой. Эта пляска состоялась на Элм-Форк, притоке Ред-Ривер, а была названа так, поскольку бизоны стали слишком редки и кайова, выйдя на сезонную охоту предыдущей зимой, обнаружили их так мало, что им пришлось забить и съесть тем летом собственных коней, чтобы выжить. Эту веху можно считать датой исчезновения бизонов в краях кайова. С тех пор появление даже одного животного стало событием. – Муни.
**
Земля в Нью-Мексико сотворена множеством красок. Мальчиком я скакал на лошади по красной, желтой и лиловой земле к западу от пуэбло Химес. Конек мой был низкорослый кауро-чалый, быстрый и легкий ходом. Я скакал меж песчаных дюн, вдоль подошвы мес и скал, по каньонам и арройо. Я хорошо узнал этот край, не так, как знает путник вехи видимой дороги, но более верно и чутко, в каждый сезон года, с тысячи углов зрения. Я знаю живое движение лошади и топот копыт. Я знаю, каково августовским или сентябрьским днем въехать в тучу холодного, освежающего дождя. по ряду обмазанным жиром бизоньих черепов
XX
Жил однажды человек, у которого была славная охотничья лошадь. Была она вороная, быстроногая и ничего не боялась. Когда пускали ее на врага, она летела по прямой и неслась во всю прыть, а всаднику не нужно было править поводьями. Но беда в том, что человеку тому был ведом страх. Как-то во время атаки он дернул поводья, сбив лошадь с верного пути. Ничего хуже нельзя было придумать. Охотничья лошадь умерла, не снеся позора.