Путь к звёздам

Арсеньев Сергей Владимирович

Это было сказано безо всякого перехода. Сашка даже не сразу понял, что обращаются к нему.

– Бром реакцию притупляет, нельзя, - хмуро ответил парень.

– В таком случае - не надо царапать лицо ногтями, как истеричная девочка, - посоветовал Йост.
– Кадету РА стыдно, право ведь... Садитесь вот сюда и повернитесь вон туда... Вы знаете, - с этим он обратился уже к Воженкину, - нам поразительно повезло уже с этой нынешней зимой. Ядрёной, как вы шутите, зимой. Никаких эпидемий, которые могли бы придти с разложением такого дикого количества мёртвых тел. Стерильность.

Я думаю, что и обычные-то инфекционные болезни не распространяются тоже из-за этого... Зато вот с психикой не всё в порядке, как я наблюдаю нередко.

– Мне нравится ваш оптимизм, доктор, - без тени юмора заметил Воженкин.

– Хотите поговорить об этом?
– так же серьёзно спросил Йост, ловко обрабатывая царапины на лице смирно сидящего Сашки.
– Молодой человек, как вы отнесётесь к тому, что вот эту вашу бесценную кровь, пролитую в припадке слабости, я использую как препарат для антинаучных опытов?
– он показал Сашке окровавленную ватку.
– Я бы с удовольствием выкачал у вас литр на анализ, мне даже положено так сделать - имидж немецкого врача обязывает - но...
– он сокрушённо вздохнул.

– Не против, - хмуро буркнул Шевчук.
– Мне бумагу подписать?

– Не надо, всё на доверии, как вы, русские, любите... Руку тоже давайте... Капитан, а как считаете, в этом году летом на Канарах будет прохладно?

– И с осадками, - подтвердил Воженкин.
– Я вообще не уверен, что Канары целы, кстати... А вы там были? На Канарах?

– Трижды, - сообщил Йост.
– С женой, с любовницей и с проверкой местного филиала нашей больницы... А вы?

– Не был ни разу. Я даже в Турции не был. Зато дважды был на Кавказе, - похвастался Воженкин, и оба мужчины негромко рассмеялись...

...Когда Сашка вышел подземным коридором из медпункта - снаружи как обычно мело и дул ветер. Собственно, снег-то уже давно не шёл - просто он и не таял, а ветрище таскал его с места на место с увлечением пса, который никак не может расстаться с давно и дочиста выглоданной костью. Трещали - привычно, негромко - ряды мощных приземистых ветряков на восточном периметре, и ледяной белый свет прожекторов пробегал, распугивая тени, то по стенам, то по голому плацу, то по чёрным деревьям, вдруг вспыхивавшим в лучах серебряной мертвенностью.

Наверное, эти уже не оживут, подумал Сашка, затягивая кулиску отороченного мехом капюшона. А солнца осталось ждать ещё несколько лет. Что оно появится - все были убеждены с почти религиозной истовостью. Да и расчёты это подтверждали. А то что такое - три часа дня, май месяц, а ощущение такое, что поздний вечер в декабре... Скоро новый год, Дед Мороз подарки привезёт... на бронеаэросанях, и за пулемётом в башенке - внучка Снегурочка. Иначе подарки сейчас возить опасно. А Санта-Клаус своих оленей, наверное, вообще на колбасу пустил... голодно старику...

...Сашка мысленно шутил, хотя на самом деле за возможность на минуту увидеть солнце он бы отдал всю свою жизнь. Без шуток. Без раздумий. Серьёзно. Четыре года назад он бы не мог так просто думать о том, чтобы всерьёз за что-то отдать свою жизнь.

Да, в нынешнем мире ко многим вещам

начинаешь относиться проще. Нет, не равнодушней - проще. Равнодушием тут и не пахнет, скорей наоборот, его стало намного меньше, чем раньше. В ноль сошло равнодушие, сказал бы Сашка. В ноль. Ну вот десять лет назад, если бы люди узнали о том, что кто-то где-то держал в подвале детей и ел их (а ведь было такое... случалось, только масштаб зверства был меньше...), что бы они сделали, эти люди? Ну - повозмущались бы, поахали, пообсуждали, посожалели бы, что нет смертной казни (её и правда не было... смешно...) и успокоились бы. А государство посадило бы пойманных людоедов в психушку, лечило бы, кто-то писал бы про них диссесрации. А родителям принявших жуткую смерть детей на приёмах в чистеньких кабинетах на пальцах объяснили бы, что отнимать жизнь может только бог.

То есть, по этой ипанутой логике, эти людоеды - боги. А что? Они себя, наверное, считают если не богами, то уж новой ступенью развития человечества - точно...

...А ни х...я, братцы. Ни х...я вы не новая и ни х...я вы не ступень. Потому что Боги - это мы. Или во всяком случае - временно замещающие согласно мандата, пока Солнце отдыхает. Поэтому те новогенерационые паскуды, кого мы захватили живыми (немногие) умерли не сразу; мы не милосердные боги, мы - боги справедливые. Поэтому каждый из жителей посёлка на себя готов взять ответственность за что угодно. И отвечать своей жизнью. Единственной, неповторимой и ни х...я не сверхценной.

Сверхценны мы все. Вместе. Никак иначе, только вместе. Потому что порознь нас убьют, сожрут, уничтожат. А вместе с нами - кусочки мира, которые мы бережём и стараемся собрать и сохранить.

Пока "вместе" цело - отдельные частички не так уж важны. Осознай это - и уйдёт страх. А вот жалость и тоска - они никуда не денутся. Тошно, товарищи, как говорится. Тошнёхонько. Плохо обладать развитым воображением, а без развитого воображения - сдохнешь, развитое воображение - тоже оружие, вот и приходится ходить и прокручивать в голове эти материалы допросов и опросов - кто кем был, прежде чем стать консервами, кто как жил, прежде чем...

Сашка сквозь зубы выругался. Помогло, точно. Правильно раньше считали, что мат отгоняет нечисть. Для неё сейчас самое раздолье, самое время - летай, ползай, крадись, питайся стылой мертвенной жутью. Вампир граф Дракула в чёрно-красном плаще, дамочку за шейку развитыми полыми клычками - цоп, дамочка глазки закатывает, ножкой дрыгает, стонет тихо, всё так прилично и даже эротикой отдаёт... Девочонки в классе - не сказать, чтоб массово, но не одна - буквально мастурбировали на вампиров.

Бестелесная она, нечисть. Не нужны ей клыки. Бродит возле очередного бункера, в котором плачут дети, знающие свою судьбу, жмётся к кирпичным стенкам, сосёт с наслаждением страх, боль, безнадёжность.

Есть он, этот бункер. Есть обязательно. Не один ещё - есть. Много их. Вот сейчас, вот в этот миг - есть.

Сашка снова выматерился. Опять полегчало. Откатило полностью, даже можно сказать. Даже показалось, что вдоль стены казармы заскользила трусливо какая-то тень.