Путь, который мы спели
Шрифт:
Хозяин он Лабиринта или нет, мать их так?!
Люди, столпившиеся на площади, застыли... а потом стали исчезать, и на некоторых лицах Кантор явственно увидел облегчение.
Они таяли, как нелюбимый мистралийцем сахар. В кофе. А вместо кофе была черная ненависть - вот уж чего не ожидал и не хотел видеть Диего, так это казни...
– Ты что сделал, идиот проклятый?! Кто тебя просил?
– услышал он вдруг.
– Тебе нравится, когда тебя казнят? И кто из нас идиот в таком случае?
– вопросил Кантор.
–
– Не могу!
– отрезал Даллен.
– Уходи! Ты ничего не понимаешь!
Ярость, чистая и неукротимая, плескалась в его глазах, которые стали золотыми.
– Найгерис - они должны получить свою месть! И увидеть, что их посол отомщен!
– Всё, Даллен, - сказал Кантор спокойно. Теперь он уже стоял рядом с графом йен Арелла на эшафоте.
– Ты победил. Всё это в прошлом. И твой город не пострадал... Очнись. Всё это сон...
Он положил руку Поющему на плечо.
– И титул тебе вернули - помнишь, ты мне говорил? И с городом твоим всё в порядке.
– Сон?
– Даллен устало провел рукой по лбу.
– Мне снится казнь... Опять... Это ты, Кантор? Надо же... откуда ты здесь взялся?
– Мимо проходил, - буркнул мистралиец.
– Смотрю - казнь... Даллен, я умею ходить по чужим снам. И пойдем уже отсюда. Ты сделал всё, что мог. Насколько я понимаю, даже не один раз. Давай лучше пойдем туда, где повеселее и нет эшафота!
Поющий вздохнул, ещё не до конца придя в себя.
– Вот, так гораздо лучше, - сказал мистралиец, мановением руки "одев" Даллена в привычную для Кантора черную рубашку.
– Пошли!
– Куда?
– спросил Даллен, ещё, кажется, не до конца очнувшийся и не забывший казнь. Хотя - разве такое можно забыть? Можно только стараться не вспоминать. И всё.
– Я хотел всё-таки спросить, - начал Кантор, поняв, что никак не получается отвлечь спутника - они словно никак не могли уйти с площади, и за каждым новым поворотом улицы опять виднелся эшафот, - ведь ты не был виноват в том, за что тебя казнили?
– Не был. Но я признался в убийстве. Так было нужно...
– КОМУ нужно?!
– Шайлу. Моему городу. Чтобы предотвратить войну...
– А почему же нельзя было найти настоящего убийцу?!
– Слишком долго... У найгерис боевое безумие уже в глазах плескалось. Надо было дать им конкретного виновника. Немедленно. Здесь и сейчас. Суд вместо мести.
– Его хоть поймали?
– буркнул Кантор.
– Да, - кивнул Даллен.
– Потом.
– Потом... Когда было уже поздно...
– зло процедил Кантор.
– Тот, кто заплатил за это - умер от страха, - усмехнулся Поющий.
– Короля Эрвиола застрелил лучник-эльф... А непосредственный убийца сошел с ума. Знаешь, он был когда-то моим другом!
... Они вышли на тенистую улицу. В конце ее виднелся большой белый дом с колоннами и широкой мраморной лестницей.
Кругом отчаянно цвели яблони. На земле
А напротив лестницы, у беседки, искрился на солнце маленький фонтан.
– Это его дом, - задумчиво проговорил Даллен.
– Илтарни любил сидеть тут, у фонтана, с каким-нибудь романчиком, где герои прекрасны, а чувства идеальны.
– Как ты можешь так спокойно о нем?!
– поразился Кантор.
– Не знаю, - серьезно ответил Даллен.
– Я его не видел. Но говорили, что он был в горячке, бредил... Мое имя повторял, кстати... Даже найгерис пожалели его. Нет у меня ненависти к нему. Хотел бы я знать, что с ним сейчас...
И тут, отвечая на слова Поющего, окружающий их пейзаж резко изменился.
Вместо дома и сада с фонтаном - гулкое каменное помещение с маленькими зарешеченными окошками под потолком. Настоящая тюрьма - вот только очень уж просторно для камеры...
Откуда-то доносился невнятный стон и, похоже, звуки ударов.
Даллен с Кантором переглянулись - и, не сговариваясь, кинулись на звуки.
А там, за поворотом коридора, в точно таком же мрачном помещении, находилось двое.
Один - худой белокурый юноша в парадном мундире незнакомой Кантору армии. Но было видно, что это именно мундир и именно парадный... несмотря на то, что он был измочален, исхлестан плетью, и кое-где в прорехи видно было тело - со следами ударов, разумеется.
А второй... Тоже белокурый, то же лицо... в простой белой рубашке и штанах... его можно было бы назвать старшим братом первого - настолько жестким и усталым было выражение лица, но само лицо - оно было тем же самым. Абсолютно тем же...
И этот второй - ожесточенно пытался достать плетью первого.
А тот, сжимаясь, как будто сознавая, что виноват, тем не менее старался увернуться от ударов - но далеко не всегда. Иногда он просто стоял, закрыв лицо руками, и вздрагивал...
– О боги, - вырвалось у Даллена.
– Это же он... Илтарни...
– Тот самый?!
– удивился Кантор.
– Тот, который убил... тот, из-за которого ты пошел на казнь?
– Да... Но как же?! Почему?
– Ты привел меня в его сон, похоже, - сказал Кантор.
– Это вот снится... твоему Илтарни. Забавно... У него брат-близнец, что ли?
– Брат у него есть. Старший. А вот близнеца нет и не было никогда...
– прошептал Даллен. Избитый 'младший' прижался к стене и поднял ко второму свое залитое слезами лицо:
– Пожалей... Я не виноват... Я не хотел...
– Ещё скажи, что не убивал! Трус! Размазня...
– с сердцем сказал второй. В его голосе звучало отвращение.
– Пощади... Я не понимал, что делал!
– А когда ты плевал под ноги тому, кого казнили, ты тоже не сознавал? Тварь ты трусливая... Мразь...
– почти со стоном проговорил второй и ударил со всего плеча.