Путь на Балканы
Шрифт:
— Это точно, — задумчиво сказал штабс-капитан. — Интересно только, где он мог этому научиться?
— Честно говоря, совершенно не представляю! Не удивлюсь даже, если выяснится, что до войны он где-нибудь разбойничал. Уж больно хорошо, стервец, засады устраивает.
— Вы думаете?
— Ну, а почему нет! Впрочем, сейчас этот молодец определенно на своем месте.
Темнота быстро окутала своим покровом и холм и пространство вокруг него, и лишь запаленные русскими солдатами большие костры, расцветшие в ночи подобно фантастическим ярким цветам, освещали
А в долине у подножия холма, тоже разгорались многочисленные костры, так что казалось, будто там собралась уже целая армия. Полковник Тиньков с тревогой всматривался в эти огни, гадая, действительно ли к туркам пришло такое большое подкрепление, или же они специально распалили их, желая привести в замешательство своих врагов. Так и не придя ни к какому мнению на это счет, он велел собраться всем офицерам, за исключением назначенных в караул.
— Что скажете, господа? — спросил он их, после того как обрисовал сложившееся положение.
— Дурит турка, — решительно махнул рукой подъесаул Родионов, — мои казачки все вокруг перешерстили, не может у них быть столько народу!
— В любом другом случае, — задумчиво заявил поручик Михау, — я был бы за немедленный отход, с тем, чтобы под покровом темноты, оторваться от противника. Однако уйти вместе с орудиями вряд ли получиться, а бросить их, принимая во внимание, что вчерашнему успеху мы целиком и полностью обязаны им, было бы крайне неразумно. Так что полагаю, надо ждать рассвета, и действовать по обстановке.
— А вы что скажете, подпоручик? — спросил Тиньков у Линдфорса.
— Мне кажется, было бы полезно разведать, действительно ли у турок столько сил?
— Вы что же, не доверяете моему слову? — набычился в ответ подъесаул.
— Ни в коей мере, — покачал тот головой, — однако с момента возвращения казаков прошло много времени, и ситуация могла кардинально перемениться.
— Это разумно, — согласился Тиньков и обернулся к Родионову. — Вот что, милейший, пошлите-ка еще раз своих молодцов…
— С вашего позволения, господин полковник, — поспешно вмешался Линдфорс, — я бы тоже отправил в поиск своих людей.
— Эва, — громко удивился казак, — неужто вы хотите потягаться в разведке с моими станичниками?
— Я пекусь лишь о пользе дела, — сухо отвечал ему подпоручик. — Одна пара глаз — хорошо, две уже лучше, а три и вовсе прекрасно!
— Согласен, — решительно поднялся полковник, — пошлите и вы своих охотников.
— Кажется, я знаю кого пошлет дражайший Иван Иванович, — шепнул на ухо Вельбицкому, молчавший до сих пор Самойлович.
Жандарм в ответ промолчал, лишь чрезвычайно высоко подняв брови.
— Так значит, вашбродь, надо сходить в поиск и разузнать, сколько турок против нас стоит? — уточнил боевую задачу хмурый Будищев.
— Именно так, братец. Возьми людей сколько нужно и отправляйся.
— Где же их взять людей-то? — тяжело вздохнул унтер.
— У нас же целая команда! — изумился подпоручик.
— Для всякого дела нужен свой специалист, — объяснил свою озабоченность Дмитрий. — Я ведь их все больше натаскивал стрелять, да окапываться, а тут совсем другой навык нужен. Кабы прежних охотников привлечь, глядишь-бы и вышел толк, а эти… ну да ладно, раз надо, сходим!
Получив приказ, Будищев первым делом велел притащить с поля боя несколько трупов турецких солдат, выбирая при этом наименее пострадавших. Затем, раздев их, стал переодеваться во вражескую форму. Большую часть он, впрочем, оставил свою, но вот шинель и феска в темноте придавали ему вид неотличимый от других аскеров. Еще одной деталью стали обутые им болгарские опанки. В принципе, солдатские сапоги в обеих армиях были похожи, однако во многих таборах нижние чины вовсе не имели никакой другой обуви, кроме этих своеобразных кожаных лаптей. Во всяком случае, они были легче и удобнее, особенно если приходилось куда-то бежать.
Все это время подчиненные с любопытством наблюдали, за его приготовлениями, иногда отпуская соленые шуточки, стараясь, однако, делать это вполголоса, ибо крутой нрав унтера им был хорошо известен.
— Егоров, а ты чего ждешь? — обернулся Дмитрий к открыто зубоскалившему артельщику. — Хватай тряпье, да переодевайся! Со мной пойдешь.
Не ожидавший подобной подлости Степан, раззявил от удивления рот, но спорить не стал и принялся ковыряться в груде забракованного Будищевым тряпья.
— Больно не копайся, — поторопил его унтер, — возьми шинель, да шапку, чтобы хоть издали на турка похож был.
— В кровище вся, — поморщился солдат, переодеваясь во вражескую форму.
— Не сахарный — не растаешь! — буркнул Дмитрий, продолжая приготовления.
Свою винтовку он заменил на один из трофейных винчестеров, револьвер сунул за пазуху, а на пояс прицепил штык. Попрыгав на месте, убедился, что все подогнано как следует и махнул рукой, пошли, дескать.
Вслед за ним и Егоровым двинулись еще три солдата из команды, назначенные притаиться подле османского лагеря и дожидаться возвращения разведчиков, после чего сопроводить их до своего бивуака. Линдфорс особенно настаивал на этой мере, помня как Будищев вернулся в лагерь после боя из Езерджы, когда поднялась тревога и едва не погиб унтер-офицер Галеев.
Отсутствовали разведчики всю ночь, и все это время подпоручик ждал их, тревожно вглядываясь в темноту. Наконец под утро он ненадолго смежил веки, давая отдых усталым глазам, и сам не заметил, как заснул. Проснулся он от почтительного толчка часового, прошептавшего ему:
— Гляньте, вашбродь, кажись наши возвращаются!
И действительно в предрассветных сумерках скоро видны фигуры солдат тащивших на себе связанного человека. Через несколько минут они подошли достаточно близко, чтобы их можно было узнать.