Путь на Юг. Океаны Айдена
Шрифт:
– Ты хочешь, чтобы я отказался? Шкура дохлого тарха! Отказаться от драки! После того, как этот южанин извалял меня в пыли, как щенка, на глазах у всех! – На шее Ольмера натянулись жилы, щеки покраснели. – Не могу, вождь! Не могу и не хочу!
Яростно махнув рукой, он повернулся и почти побежал к палаточному лагерю. Компания метателей ножей последовала за ним; кое-кто с опасливым уважением оглядывался на Одинцова.
– Да, Аррах бар Ригон, с этим Ольмером ты слегка погорячился. – Вождь, сделав Одинцову знак следовать за собой, пошел к столу. Там уже
Одинцов вздрогнул и опустил свою чашу на стол, расплескав вино. Этому человеку было известно его хайритское имя! И вообще, он знал на удивление много – столько, сколько может знать друг или смертельный враг. В голове у Одинцова всплыли слова лекаря: «Верь тому, кто назовет тебя Эльсом!» – или что-то в этом роде. Арток бар Занкор, несомненно, умный человек, но Одинцов доверял только себе – особенно в этой чужой реальности.
Он пристально посмотрел в глаза Ильтара, голубые и безмятежные, как небо над хайритской степью.
– Хмм… Значит, ты слышал имя, которым я назвался?
– Почему – назвался? Это и есть твое имя. Аррах Эльс бар Ригон.
– Ты веришь каждому встречному, выдающему себя за потомка бар Ригонов? Тебе не нужны доказательства? Легковерные же вожди у хайритов!
Ильтар вздохнул, покопался в сумке на поясе и протянул Одинцову круглое металлическое зеркальце.
– Вот… Взгляни на себя и на меня… Каких еще требовать доказательств… брат?
Проклиная свою невнимательность, Одинцов кивнул. Да, сходство было несомненным, таким несомненным, что ему полагалось бы это заметить – даже в том случае, если одна из этих физиономий принадлежит ему самому.
Проглотив досаду, он кивнул и поднял кубок:
– За твое здоровье, брат мой Ильтар! – и осушил его в пять глотков.
– Вот и последнее доказательство, – улыбнулся хайрит. – Мать моя перед смертью говорила: «Есть у тебя, Ильтар, непутевый братец в Айдене, сын моей младшей сестры, похищенной длинноусыми. Молод он, но пьет как шестиног после двухдневной скачки. Найди же его и наставь на путь истинный!» И я наставлю! Я, Ильтар Тяжелая Рука из Дома Карот, военный вождь и предводитель хайритской тысячи, клянусь в том! – Он поднял свою чашу и опорожнил ее с такой же лихостью, как и новообретенный родич.
Этот Ильтар внушал ему симпатию. Одинцов улыбнулся. У него не было ни братьев, ни сестер, кроме совсем уж далеких, троюродных да четвероюродных, которым он был, по сути дела, безразличен. Были отец и мать, давно покойные, были друзья и враги, были две супруги и другие женщины… Но впервые за пятнадцать последних лет, с тех пор как он потерял родителей, Георгий Одинцов услышал голос крови. Разумом
Перенестись в неведомый мир, чтобы обрести в нем брата!
Ильтар продолжал что-то толковать ему. Одинцов потянулся за кувшином, наполнил кубок и прислушался.
– Ваши имперцы опять затевают поход на Юг… Наняли нас, боятся тяжелой пехоты Ксама. Что ж, мы пойдем… Битвы, добыча, женщины, новые места… Интересно! Я поведу хайритскую тысячу, десять сотен тархов, и ты бы мог взять один отряд. Конечно, если останешься в живых после завтрашней схватки и воины почтят тебя доверием… Кстати, Ольмер – сотник. Отличный боец, но плохо ладит с людьми.
Одинцов понял намек.
– Я с ним справлюсь, – спокойно произнес он, отхлебнув терпкого айденского вина.
– Справлюсь! Как же! – Ильтар недоверчиво покачал головой и отодвинул кубок. – Идем, Эльс! Покажу тебе кое-что.
Они поднялись и нога в ногу зашагали к хайритскому лагерю.
– Если ты и побьешь этого недоумка, проблем останется немало, – буркнул Ильтар. – Я слышал, до этого… до несчастья с твоим отцом… ты вроде командовал одной из полуорд столичного гарнизона?
Не вдаваясь в детали, Одинцов молча кивнул.
– Значит, умеешь приказывать, проверять и наказывать… Но хайритская сотня – не айденская полуорда. Это только так говорится – сотня… Сотня боевых тархов да полсотни запасных… – Одинцов понял, что вождь имеет в виду огромных шестиногов, которыми он любовался перед дракой с Ольмером. – …Всадников двести человек да тридцать обозных… Большое хозяйство! И сражаемся мы совсем иначе, чем твои южане… Опять же, надо знать животных… у нас мальчишки в пять лет залезают тарху на шею… с десяти – мечут стрелы не хуже взрослых…
Одинцов слушал, кивая головой и усмехаясь про себя. Знал бы брат Ильтар, какие отряды и каких бойцов водил он в сражения! От диверсантов ГРУ до безжалостных ангольских партизан… На этот раз будут всадники на шестиногих скакунах… Пусть так!
Внезапно Ильтар замолк и бросил на него странный, будто бы вопросительный взгляд.
– Что-то я разболтался о наших хайритских делах. Будешь жив, сам во всем разберешься. Скажи-ка мне, брат… – он явно испытывал неловкость, – скажи, во имя Семи Ветров, что случилось со старым Асрудом?
Одинцов полоснул по горлу ребром ладони и испустил печальный вздох, как то приличествовало случаю. Все-таки в этом мире Асруд был его отцом.
– Да, об этом мы слышали, – сочувственно закивал головой Ильтар, не уточнив, кого он понимает под этим «мы». – Слышали и сожалеем. У нас долг перед Асрудом – ведь он спас женщину нашего Дома, сестру моей матери, выкупил ее у длинноусых. И он наверняка был достойным человеком, раз она сделалась его женой и родила ему сына. Тебя!
Он хлопнул Одинцова по плечу, и тот, с прежней скорбной миной, поинтересовался: