Путь один- в глубь себя
Шрифт:
Я хочу, чтобы ты понял это хоть немного. Всего остального может быть меньше или больше — количество может изменяться, — но к существованию это не относится. Если что-то есть, его не больше и не меньше, чем чего-либо другого. Вот стоит дерево, оно зеленое; другое дерево — желтое. Цвета у них отличаются. Вот эта птичка — маленькая, а какая-то другая — большая. Они отличаются размером. Один человек не очень умен, а у другого — развитый интеллект. Они отличаются этим. Но дерево есть, птица есть, человек есть, камень есть, и в их бытии количественная разница отсутствует.
Бытие не знает ни большого, ни маленького;
С точки зрения бытия все вещи и явления равны.
Камень существует точно так же, как и ты; ваши формы существования могут отличаться, но каждый из вас существует в той же мере, что и другой. Это существование, бытие, мы и называем брахман.
Когда Упанишады впервые попали на Запад, западным людям было крайне сложно признать эти тексты религиозными. «Что же это за религия?» — подумали они. Они сочли Упанишады опасными. Если люди верят, что они никогда не грешили и не могут согрешить, как же они исповедуются? Как они будут искупать прегрешения? А без искупления — как<они попадут в Царство Божие? А если грешник считает самого себя брахманом, какая польза тогда от священника? Что священник будет проповедовать?
Кого он сможет спасти? Как он сможет быть пастырем? Церковь исчезнет!
Ты, наверное, удивишься, когда узнаешь, что индуизм — единственная религия, у которой нет священников, нет церковной организации, отсутствует духовенство. В индуистском храме не найдешь ничего похожего на священника или какую-то организацию. Это религия, в основе которой лежит личное, индивидуальное понимание, без всякой организационной структуры. Религиозными делами никто не управляет; религия функционирует через личное, внутреннее переживание. Индуистская религия подобна текущей реке. Христианство — как поезд, бегущий по рельсам, там все организовано и налажено. Индуизм — это анархия; а религия может быть только анархичной, поскольку религия не империя, это высшая свобода — а это возможно, лишь когда царит анархия.
Утверждение о том, что ты никогда ничего не делал и никогда ничего не сделаешь, даже если захочешь, — очень анархично. Оно подразумевает, что твое существование — это высшая чистота. Ты не должен стремиться к чистоте, ведь ты никогда и не был нечистым; тебе просто нужно признать свою изначальную чистоту. Вот почему мы в Индии не ищем брахман. Все, что мы делаем, это пытаемся восстановить свою память о брахмане. Именно это имеют в виду мистики, когда говорят о смрити — вспоминании. Вот все, что нам нужно, — вспомнить. Кабир называет это словом сурати, которое является просто мягкой формой слова смрити. Представь, что сын императора отправился на улицу просить подаяния. И вдруг он осознает всю абсурдность своих действий. В ту же минуту он бросит это занятие. Благодаря одному этому событию, воспоминанию, в его сознании происходит переворот.
Перемены в твоей жизни наступят, только когда ты насытишься своими несчастьями и потеряешь к ним всякий интерес. Но поскольку ты все еще в них заинтересован, кто я такой, чтобы отнимать их у тебя? Пока ты нуждаешься в своем несчастье, держи его при себе. Спешка ничего не даст; плод упадет, лишь когда созреет, а срывать его незрелым — глупо.
Так что, если ты все еще заинтересован в своих несчастьях, погружайся в них, пусть это и будет твоя судьба. Не торопись, не останавливайся посередине пути только потохму, что тебе о чем-то таком рассказали другие; иначе тебе придется начать все сначала и пройти свой путь в будущем. Его нельзя обойти стороной. В этом мире никакой рост не может быть заимствованным. Следовательно, если ты обнаружишь, что все еще заинтересован в своих страданиях, прими это как данность и позволь страданиям достичь пика, чтобы ты мог покончить с ними. Если ты должен выпить яд, значит, пей его до дна, проглоти его весь, без остатка, чтобы, когда ты окунешься в него, ты смог бы снова всплыть на поверхность.
Твоя трудность в том, что ты и не приближаешься к нектару, и не пьешь свой яд до конца; поэтому ты застрял где-то посередине. Ты хочешь пить яд, он действительно манит тебя, но ты не желаешь терпеть те страдания, которые он тебе доставит. Потому ты по-прежнему пытаешься достичь невозможного — выпить яд и чувствовать себя, словно ты напился нектара. Такого не будет, потому что это противоречит природе вещей. Выпивая нектар, ты испытываешь блаженство; напившись яду, ты будешь страдать. Если ты предпочитаешь яд, тогда пей его, пока не напьешься; пей, пока твои страдания не достигнут предела, а твоя боль не закалит тебя; твои муки сделают тебя зрелым, твои страдания приготовят тебя к самому главному прыжку. Настанет день, когда ты посмотришь вверх и увидишь, что там, на ветвях, сидит вторая птица.
И запомни: истории об этой птице, которые ты услышал от других, не принесут тебе никакой пользы — ты должен увидеть ее сам. Не имеет значения, сколько раз ты читал о ней в Упанишадах. Это все равно что смотреть на картину с изображением Гималаев. Ты увидишь на ней огромные, укрытые снегом, сияющие на солнце вершины, но ощутить их прохладную безмятежность ты не сможешь. Все эти линии и краски на холсте — разве могут они сравниться с тем, что человек познает и ощущает, попадая в Гималаи? Ты можешь прижать эту картину к груди и представить себе, что уже очутился в Гималаях, уже отыскал это царство мира и счастья. Но если ты так и поступишь, твой путь закончится, даже не начавшись; ты даже не двинешься с места.
Слышал я такую историю. Жил-был один осел, который, к несчастью, стал образованным. У ослов обычно хорошая память, а этот воспитывался в Каши, центре наук и знаний, где полно ученых мужей. Случилось так, что, находясь в атмосфере учености, этот осел и сам скоро стал очень ученым. Он мог наизусть цитировать священные тексты.
Ты замечал, что память служит заменителем ума? Высоколобые интеллектуалы склонны к забывчивости, тогда как люди, не наделенные большим умом, не способные к истинному пониманию, в разных жизненных ситуациях часто используют память.
У этого осла была великолепная память: он запоминал наизусть все, что прочитывал. А свои знания он совершенствовал, устроившись у ног ученых мужей и слушая их беседы. И вот однажды он узнал, что такое марихуана, или индийская конопля, которая в Каши очень распространена. То колоссальное воздействие и состояние блаженства, в которое впадали употреблявшие эту траву, очень притягивали осла. Эти ошеломляющие беседы! Эти видения брахмана! Ему стало совершенно ясно, что
конопля — это врата, открывающие путь к брахману; ученые мужи испытывали именно то, что в священных книгах описывается как великое блаженство брахмана. Он решил, что должен отправиться на поиски конопли.
Прошло несколько дней, и, проходя мимо старой книжной лавки, он заметил стоящие на полке тома энциклопедии «Британника». Он полистал ее страницы и нашел там картинку с изображением растения, которое разыскивал. Он запомнил эту картинку в мельчайших подробностях. Теперь он знал все, что нужно, и не сомневался, что блаженство, которое сулит конопля, уже у него в кармане. Ведь он видел, как ведут себя обкурившиеся конопли, он смотрел в их стеклянные глаза; он знал даже то, какие разговоры положено вести в этом состоянии. В сущности, он уже был знаком с коноплей, насколько это возможно при помощи слов. А теперь он узнал и то, как она выглядит. Осталось только найти эту траву. И он без промедления отправился на ее поиски.