Путь одиночки
Шрифт:
— Зря, говоришь, выгнал? Ладно, всего не предвидишь, надо отправляться за ним и его дружком. — Дон повернулся к лестнице и позвал: — Тигран!
Прибежал Тигран — толстый белокожий дядька, курносый, вполне славянской наружности. Дон скомандовал:
— Готовь людей, машины.
Тигран заорал по-армянски, в доме поднялся переполох, в гостиной затопали, забегали туда-сюда шестерки, вислощекий Бульдог метнулся к выходу.
— Мне бы оружие, — сказала Влада, почувствовав прилив сил и уверенности. — Я тоже поеду. Данила с Моментом вашим людям без боя не сдадутся, а я с ними поговорю, мне они
Дон, помедлив, открыл сейф и протянул девушке револьвер, а потом, порывшись в сейфе еще немного, FN Р90.
У Влады аж глаза загорелись. Вот это вещь! И хренозавра завалит, и броник с двух сотен метров пробьет! А красавец какой, в руке приятно держать! Жизнь налаживается!
Дон, хитро улыбаясь, кивнул на выход:
— Ну, иди. Не завидую я тому, кто попадется у тебя на пути.
На улице уже ждали четверо. Влада с удовольствием отметила, что тут и русские есть. Во всяком случае, выглядят они как русские. От ворот бежал вислощекий мужик, которого Влада окрестила Бульдогом.
— Нэ работает машин ни одна!
Толстый Тигран спросил на ходу:
— И мой джип?
— Откуда мне знать, то ж твой джип! — пробормотал Бульдог, семеня рядом.
Тигран вынул из кармана куртки ключи от машины — сигнализация не сработала.
— Погорел! — причитал Бульдог, раскачиваясь, как утка. — Все машин Всплеск погорел! — И затараторил по-армянски.
Тигран выругался, вскинул руки, Бульдог, бормоча, направился к дому.
— Чего это он? — спросила Влада высокого молодого человека нордической внешности.
Скандинав пожал плечами:
— А кто его знает. Машины не то что не заводятся — даже не открываются, которые на центральном замке… И домой не отзвониться, почему задерживаюсь.
Владе было все равно: телефонов Момента и Астрахана она не знала.
Блондин достал сигареты, протянул ей, она кивнула и закурила, отметив, с каким уважением парень смотрит на ее пистолет-пулемет. Интересно, все машины накрылись или осталось что-то на ходу? Судя по тому, с какими воплями люди суетились вокруг, не работала ни одна.
Снова прибежал Бульдог:
— Нашли! Сейчас пригонят!
Люди Дона высыпали за ворота, Влада — за ними. Снова взвыла сирена, потом заглохла, и донесся рокот двигателя. Ревело, словно БТР ехал, не меньше. Вскоре появилось и чудо техники. Среди порождений Сектора машина смотрелась бы гармонично. Когда-то это был «УАЗ», теперь же он мутировал по прихоти владельца, колеса его раздуло до невероятных размеров, в боках он тоже раздался, брезент заменили металлом, на крышу установили прожекторы.
— Едем! — скомандовал Бульдог.
Влада села сзади, у дверцы, рядом со скандинавом. Всего в машину поместилось семь человек. Тронулись.
Москва потрясала воображение. И без того безлюдные улицы опустели. То и дело из мегафонов прорывалось хриплое: «В городе введено чрезвычайное положение. Ввиду повышенной опасности просьба не покидать жилища. Все общественные мероприятия и занятия в школах отменены. Повторяю…»
Выехали на непривычно пустую трассу.
— Город как после взрыва нейтронной бомбы, — сказала Влада, прильнув к окну.
Ее не покидало ощущение,
Водила выругался. Девушка подумала, что его ларва нервирует, но оказалось, впереди фура перекрыла дорогу. Наверное, долбануло Всплеском, когда ехала. Сбавив ход, «УАЗ» начал разворачиваться — блондина прижало к Владе, он протянул руку, будто желая ее обнять. Влада не успела удивиться этому неожиданному жесту — толчок, и она вывалилась из вставшей машины. Перекувырнулась, поднялась на четвереньки, вскочила. Что происходит? Засада?!
От фуры к «уазику» Дона бежали вооруженные люди.
Влада кинулась назад, к своим. Навстречу ей из машины шагнул скандинав. Что же ты не стреляешь?! Чего ждешь?!
Она открыла рот, чтобы обругать его, но блондин вырвал у нее пистолет и ударил в солнечное сплетение. Девушка согнулась пополам, тщетно пытаясь вдохнуть.
Вокруг стреляли. Последовал еще один удар — твердым, по затылку, и все звуки стихли.
Впервые в жизни Федор Михайлович Костров, он же Фидель, пожалел, что лагерь у него так глубоко в Секторе, да еще и на болотах. Потому что весь прошлый день мало того что звери табуном бродили, так еще из топи повылезли хамелеоны исключительно отвратной наружности и дикого нрава, одни «лягушки» чего стоили — огромные, с корову, покрытые складчатой и сочащейся слизью бурой шкурой (почему-то твари Сектора этот цвет предпочитали прочим). Собаку сожрали, гады.
И еще Всплески один за другим — Фидель думал, сердце не выдержит, но до последнего оставался на частоколе со своими людьми. Владу бы сюда… Владка. Все, чего хотел Фидель в последние дни, — идти за ней, с вооруженным отрядом прорываться в Москву, а там найти похитителя. И убить.
Никто не должен обижать Владу Кострову, дочь Фиделя. После перестрелки на складе у Цыбулько он нашел фоторобот человека, который организовал нападение на лагерь, а потом похитил Владу — Данила Астрахан.
Федор Михайлович был человеком ответственным. Он понимал: если бросить сейчас лагерь, дело всей жизни развалится. Люди передерутся, деля власть, деньги, железы, сферы влияния. Пусть и хорошие у него люди, но слабы они, слабы.
Все мы слабы, когда судьба давит на болевые точки. Фидель — не исключение.
Он сжал зубы, запретил себе думать о дочери и остался в лагере. Железы, которые Фидель передавал в Москву, были единственным шансом десятков больных выжить. Уйти сейчас Фидель просто не мог — нужно было уладить дела, назначить заместителей.
Время шло, требований о выкупе (он понимал, что не просто так масовец забрал Владу) не поступало. Отцовское сердце — не каменное, тем более Фидель никогда не был жестким человеком. Мягкий он, до безобразия мягкий. Влада — вот она будто из железа отлита, стальная Владка, с детства такой была. Не плакала, когда расшибала коленки, лазала по деревьям, обдирая ладони, дралась с мальчишками и сначала получала от них по полной. Но даже тогда не жаловалась маме и папе.