Путь одиночки
Шрифт:
У обочины валялись расстрелянные чупакабры, целая стая. Одинокая тварь метнулась за мусорные баки, залегла. Интересно, они вернутся в Сектор или останутся здесь погибать?..
— Долго еще идти? — нарушил молчание Сева, сопевший по левую руку.
Модест глянул вопросительно, но по обыкновению промолчал. Поглощенный мыслями Фидель мог забыть, где находится и кто рядом с ним, но никогда не забывал того, что целенаправленно складывал в копилку памяти, — имена нужных людей, адреса, телефоны. Адрес Дона там тоже имелся. Встрепенувшись, Фидель близоруко прищурился, силясь прочесть название улицы. Нашел вывеску, кивнул:
— Еще полчаса, Сева.
Лишь
Ноги гудели. Фидель не привык так много ходить, его обычно возили на машине, но сейчас электроника погорела и ездили либо защищенный от ЭМИ транспорт военных, либо советские динозавры — «Волги», «Москвичи», «копейки».
Когда Фидель, Сева и Модест добрались до резиденции Дона, у всех троих отваливались ноги. Ни дать ни взять мужики с челобитной к барину явились. А хоромы-то стеной обнесены, ворота здоровенные, машины дорогие к обочине жмутся. Правда, толку теперь с тех машин!
Поведя плечами, Модест затарабанил в ворота. Зулус гавкнул. Высунулась вполне славянская физиономия — круглая, розовощекая, с поросячьими глазками.
— Чего надо?
— Дону передай, что его Фидель ждет, — проговорил Сева. — А лучше проводи нас сразу, чтобы зря не бегать.
Фидель кивнул Севе, ощущая себя маленьким, беззащитным. Не его это — договариваться, учинять разборки. Каждый должен знать свое место, Сектор — изначально не место Фиделя, вот к чему все это привело.
Так, надо собраться. Взять нахрапом, держаться нагло. Хотя бы попытаться. Авось не заметят, что перед ними не хищник, не сожрут.
Вскоре ворота распахнулись. Фиделя уже ждала делегация черноволосых и черноглазых детей гор, свинорылый топтался неподалеку. Зулуса привязали к столбу у ворот, Фидель вздернул подбородок и, сцепив руки за спиной, последовал за высоким, грузным армянином. Ноги подгибались, на душе похолодело. Еще в школе он боялся хулиганов, обходил злачные места десятой дорогой, до сих пор страх никуда не делся. Надо. Ради Влады. Все равно другого выхода нет!
Фидель окунулся в тепло, пахнущее кофе, выпечкой и апельсинами. В просторной гостиной накрыли стол — овальный, темного дерева. Хозяин сидел, закинув ногу на ногу; смуглое, на удивление благородное лицо его было непроницаемо. Обстановка в бандитском логове оказалась на редкость интеллигентная. Заметив на стене картину Рубо с изображением всадников-черкесов, Фидель проникся уважением к бандюку с тонкой душевной организацией.
Дон зашагал навстречу, пожал руку Фиделю, даже его спутниками не побрезговал и пригласил к столу. Подоспевший парнишка принял мокрые куртки и принес сменную обувь.
— Чувствуйте себя как дома, Фидель. — Дон сделал широкий жест и занял свое место.
— У вас очень уютно, — оценил Фидель и налил себе чаю. — Давайте, Дон, сразу к делу перейдем.
— Переходите.
Мафиозо вел себя так, будто происходящее его не заботило, а ведь как искал контакты, как подбирался!
— Вас еще интересуют железы?
— Интересуют, конечно, — кивнул Дон. — И много чего другого интересует. Например, неуемная активность Ротмистрова. Почему он так суетится в последнее время?
Фидель решил раскрыть карты:
— Я отказался на него работать.
Дон улыбнулся:
— Так я и думал.
— Я соглашусь работать на вас, если вы поможете отбить у него мою дочь, — выпалил Фидель и лишь потом понял, что не стоило этого делать.
Кавказец задумался, вскинул бровь и проговорил:
— Я
Фидель поперхнулся чаем. Дон выждал, пока он откашляется, и продолжил:
— Ротмистров поручил Астрахану задание в обход руководства, а когда дело пошло не по плану, свою вину свалил на него и теперь намерен перебить всех свидетелей, в том числе и вас. Ваше счастье, что вы пошли договариваться ко мне, не к Ротмистрову.
— Моя дочь…
— В безопасности настолько, насколько может быть девушка столь буйного нрава. Она не у Ротмистрова. На данный момент все хорошо, но Ротмистров не успокоится, пока не избавится от свидетелей. Вот ваша основная проблема. У меня есть выходы на нужных людей. Нет гарантии, что получится довести дело до суда и подвинуть Ротмистрова, но мне бы этого хотелось. Тогда-то вы мне и понадобитесь. Я попытаюсь сделать все возможное, в том числе обеспечить вам поддержку за пределами Сектора. — Дон пожал плечами.
Фидель вздохнул. Проблема решена, мир снова приобрел краски, отчетливо проступили озабоченный Сева и задумчивый Модест, подчеркнуто интеллигентный Дон в ослепительно белой рубашке с платиновыми запонками, картины Рубо и Кустодиева, пальмы, мебель красного дерева, две мраморные лестницы, ведущие на второй этаж…
— Когда вернутся мои люди на «УАЗе», мы поедем к ней, и ты сам убедишься. — Дон вполне по-человечески улыбнулся. — Ничего, что я на «ты»? Предлагаю не церемониться.
Сейчас он нравился Фиделю намного больше, чем Ротмистров поначалу; хотя последний разделял идею и даже помогал, все равно чувствовалась фальшь. Фидель осознавал, что «нравился» в деловых отношениях лучше задвинуть подальше, но все равно поддался обаянию Дона.
Распахнулась дверь, и на пороге появился армянин с полными, обвислыми щеками и кукольным ротиком. Было в его внешности что-то бульдожье. Он снял заляпанную грязью куртку, размазал кровь по лбу. Дон, не совладав с собой, вскочил, заговорил на армянском. Фидель не знал этого языка, но по реакции вислощекого — тот дергался, размахивал руками и возмущенно басил на всю комнату — понял: произошло что-то плохое. Сева и Модест напряженно переглядывались.
Дон сначала говорил на повышенных тонах, потом сел, заставил себя принять спокойный вид, лишь вращал перстень на среднем пальце. Выслушав помощника, он некоторое время осмысливал ситуацию и наконец заговорил:
— На машину, в которой ехала Влада, напали. Кто — непонятно. Карен не успел разглядеть налетчиков, его оглушили и подумали, что он мертв. Он один выжил. Когда очнулся, девушки не было.
— Господи! — Фидель, всплеснув руками, обхватил голову и зажмурился.
— Карен, — позвал Дон, — ты видел, кто напал? Такой темноволосый со шрамом был? А Момент, проводник с дредами?
— Нэ знаю, — покачал головой Карен. — Нэ видел. Я ж без сознаний был! — И затараторил по-армянски.
— Не все так плохо, — выслушав помощника, повернулся к Фиделю Дон. Фидель разлепил веки и посмотрел на него с надеждой. — С Астраханом мы распрощались не очень вежливо, а Влада — его единственный свидетель, возможно, он и попытался ее отбить, не подумав, что со мной проще по-хорошему. Если со мной по-человечески, то и я так же. Отличный профессионал, я нанял бы такого, да уж слишком непредсказуемый.