Путь Самирана
Шрифт:
Танэ Пахау встряхнул моё тело:
— Постарайся стоять на ногах!
Старец осторожно убрал от меня руки — я стоял, покачиваясь, как мертвецки пьяный.
Сообщники догадались, что произошло. Одни спешно начали рыться в шкатулках, отыскивая нужные средства. Другие направили на нас копья, готовясь метнуть.
Освободившись от меня старец Танэ Пахау воздел к небу руки и тут же резко опустил их. Воздух вокруг нас загудел и уплотнился, как во время использования «Порыва Ветра». Только на этот раз произошло не отталкивание предметов, а наоборот —
Без пояснений старца догадался, что сейчас будет и приготовился.
Мощный порыв воздуха дёрнул всех пятерых сообщников, притягивая к нам, как пылесос мусор! Я тут же «захватил» их синей дымкой и моментально усыпил.
— В кустах! — скрипуче крикнул Танэ Пахау. — Сбегают, подлецы!
Глазами я не видел никаких кустов, потому что не мог пошевелить головой. Но с помощью оставшихся дымчатых потоков «Наведения Сна» я как бы ощупывал пространство. Поэтому почуял движение метрах в двадцати. Там прятались воры в масках.
Старик применил ещё одно втягивание, но болезненно вскрикнул. Гудение воздуха и притягивание оборвались. Как я понял, Моральное Право воров защитило их от воздействия «Порыва Ветра».
— Их там ждёт акраб, — доложил старик.
Я собрал оставшиеся разрозненные потоки «Наведения Сна» в один мощный рукав и наугад протянул его вослед убегающим.
Поток встретился с некой стеной и распался. Я даже не знал — успел ли я зацепить кого? Да и чёрт с ними, пусть бегут.
Бессильно склонив голову, я увидел что сдвоенный иероглиф изменился. «Наведение Сна» светилось ярко, как и положено яркому озарению, а иероглиф «Затухание» сделался едва заметным, показывая, что дарованное мне озарение почти исчерпалось.
Танэ Пахау подошёл ко мне, взял за плечи и начал трясти:
— Давай, парень, возвращайся. Ну же.
С огромным трудом, словно просыпаясь утром в детский садик, я начал возвращаться в своё тело. Вероятно, помогло и то, что почти все потоки «Наведения Сна» были использованы. Потягиваясь, как после долгого сна, я неудержимо зевал. Зверски хотелось есть. То ли это эффект воздействия озарения, то ли просто я не насытился варёными ветками ман-ги.
Не без гордости посмотрел на спящих врагов. Вокруг каждого курился синий дымок. У одних густой, у других не очень. Больше всего опасений вызывал Раккир. Дымка над ним едва видна. Силач беспокойно ворочался во сне и бормотал:
— Ах вы, грязь… Вырву вам языки… и вставлю в вам в жо…
Танэ Пахау принёс откуда-то огромный камень и поднял его над собой:
— Мы должны убить их, пока можем.
— У… убить?
— Да. Начнём с Раккира. Размозжу ему голову.
Тот злобный демон внутри меня, который едва не придушил маму Самирана, согласился: убить врагов — отличная идея. Ведь они собирались убить меня. Пусть знают, что Самиран… то есть Денис… то есть… тьфу, кто же я уже?
Я замотал головой, унимая демона. Танэ Пахау поднял камень выше и прищурился, целясь в лицо Раккира.
— Бросьте камень, — приказал я.
— Да, сейчас, прямо на его лоб, — ответил он. —
— Нет! Не убивайте никого.
— Неужели в твоём мире, демон, врагов не убивают?
— Но что если за смерть этих людей будут мстить могущественные рода Дивии? Главные воры граней всё равно сбежали.
— Пусть мстят. Их право.
— Но что будет, если они потащат меня в Прямой Путь? С их Моральным Правом они могут осудить кого угодно.
Старец устало опустил руки, но камня не выбросил:
— Это они могут. У сбежавших я прочитал такое сильное Моральное Право, с каким входят в Первое Кольцо.
— Если я сохраню жизнь Илиину, то, быть может, он оценит эту услугу? В конце концов, мне легче спасти Дивию, если за мной не будут охотиться менты и воины славных родов.
Старик держал камень в дрожащих руках:
— Не знаю, что значит демоническое слово «мен-ты», но в остальных твоих словах есть разум.
— Конечно, есть. Поэтому не надо никого убивать, заклинаю вас Движением Луны и Лунной Призмой.
Старик бросил камень.
— Так-то лучше, — сказал я и присел над похрапывающим Раккиром. — А теперь помогите мне их обыскать.
— Точно, — кивнул старец. — Наступило время расплаты за ущерб.
Он подхватил свой короб, раскрыл крышку и начал скидывать в неё шкатулки, которые бесцеремонно снимал со спящих вместе с поясами.
По мне так это был обычный грабёж. Но «расплата за ущерб» звучало, несомненно, благороднее. И справедливее.
Первым делом я стянул с плеча Раккира сумку. В ней лежал свёрнутый рулоном плащ, перетянутый красивым ремнём, инкрустированным золотом. Под плащом сложено пять металлических шкатулок. На их крышках выпуклый иероглиф рода Карехи и рисунок буйвола. На поясе Раккира прицеплено несколько шкатулок для кристаллов и золотых граней. Я сорвал их все и побросал в сумку — позже посчитаю.
Потом попробовал вытащить из его руки оружие — кривую палку из неизвестного мне материала. То ли пластик, то ли особый камень. Но точно не металл.
Но Раккир не разжал пальцев. Пробормотал сквозь сон:
— Не трожь… Это моё… Язык вырву. И сердце.
Ко мне снова подошёл Танэ Пахау с камнем в руках:
— Сейчас помогу.
Прежде чем я успел его остановить, старец обрушил камень на сжатый кулак Раккира. Человек болезненно вскрикнул во сне и разжал пальцы.
Я схватил палку, оказавшуюся очень тяжёлой. Пришлось даже взять двумя руками.
Вспыхнул Внутренний Взор. Часть иероглифов обвила оружие, а часть встроилась в мою Линию Тела.
ПЯТИСИЛЬНАЯ БУРЯ.
СМЕРТЕЛЬНО РАЗЯЩАЯ МОЧИ-КА.
СИЕ ОРУДИЕ ИЗГОТОВЛЕНО ИЗ ЧИСТОГО НЕБЕСНОГО КАМНЯ МАСТЕРОМ БАТАЕМ ЛИЧНО, БЕЗ УЧАСТИЯ УЧЕНИКОВ ИЛИ ПОДРУЧНЫХ.
МАСТЕР БАТАЙ ПОКЛЯЛСЯ ВСЕМИ СВОИМИ ГРАНЯМИ, ЧТО СИЕ ОРУДИЕ ПРОСЛУЖИТ СТО ПОКОЛЕНИЙ, И НЕМНОГО ДОЛЬШЕ.
НОСИТ СИЕ ОРУДИЕ ИМЯ «ПЯТИСИЛЬНАЯ БУРЯ». ПОТОМУ КАК ЗАКЛЮЧАЕТ В СЕБЕ ПЯТЬ ГНЁЗД ДЛЯ КРИСТАЛЛОВ ЯРКИХ ОЗАРЕНИЙ.