Путь Сашки. Книга шестая
Шрифт:
— Да, нет. Негоже двойным графом быть. С меня и Ларска хватит.
— Тогда кто?
— А ты не понял?
— Альвер? Но ему только четыре исполнилось. Впрочем, пусть будет Альвер.
— Эх, ты. А еще король! Даю последнюю попытку.
Дар серьезно задумался, потом его лицо прояснилось.
— Я, кажется, понял, про кого ты говоришь. И я согласен.
— А кого я имел в виду?
— Конечно, Хелга. Так?
— Так.
— Бароны будет недовольны. За несколько лет из простых дворян и в графы. Зато пример другим будет.
— Бароны, говоришь, будут недовольны? Несколько человек всего — то. Сейчас у нас баронетов не станет. Замков — то сколько освободилось! Кстати, у тебя на твоих коронных землях не найдется какого — нибудь захудалого замка? Но хорошего.
— Для кого?
— Есть тут один дворянин. Твой, кстати, ларский. Впрочем, с сегодняшнего дня он уже мой.
— Опять загадками говоришь. Хотя, нет. Теперь я знаю ответ. Эйгель, так?
— Точно.
— Он как раз перед моим отъездом из Ларска снова за листьями собрался.
— Значит, вернется к концу осени и зимой снова уедет?
— Но уже бароном…
В трактире при постоялом дворе, что располагался на пересечении дороги, ведущей из Гендована на юг и дороги, соединяющей восточные гендованские земли с западными и далее уходящей на запад, до самого Лакаска, в этот зимний вечер постояльцев было немного. В центре зала сидел молодой баронет, младший сын гендованского барона, чей замок находился в двадцати верстах к югу. Милорд Венц, так звали этого заносчивого и требовательного аристократа. Его отец был богат и поэтому у баронета никогда не иссякали деньги в кошельке, и он мог позволить нанять двух солдат, которые сидели с ним за одним столом и вместе с хозяином доедали молочного поросенка, запивая лучшим в трактире вином.
Зимний день короткий, вот и сейчас за окном быстро темнело. Со стороны двора раздался шум, кто — то въезжал, желая остановиться на ночлег. Выглянувший в дверь слуга подбежал к Буберу, хозяину трактира, и громко зашептал. Хозяин скривился — приехал тот молодой дворянин, с которым у Бубера месяц назад произошла неприятность.
Этот ларский дворянин несколько раз в году останавливался на его постоялом дворе. Богатым его не назовешь — обычная одежда, да и заказывает блюда попроще. Но с ним всегда было тридцать солдат, а значит, дворянин выполнял какие — то поручения ларского графа. За одним столом с ним всегда сидел напарник, молодой ничем не примечательный парень. С первого взгляда можно безошибочно сказать, что из простолюдинов. Но тот вел себя с дворянином как равный.
Проблем у Бубера с этими постояльцами никогда не было, но лишь до последнего их посещения. Месяц назад они приехали с запада, разместились, как обычно сделали заказ. Серко, маленький негодник — раб понес им кувшин с вином. Запнулся, упал, разбив кувшин и расплескав вино по полу. Бубер, стоявший неподалеку, конечно, разгневался на принесшего ему убыток раба. Подскочил к негодяю, ударил в ухо, тот полетел в самый угол трактира.
— Крату, — неси
Подскочивший слуга протянул Буберу плеть, хозяин размахнулся над сжавшейся в ужасе маленькой фигуркой и… сам же полетел на пол.
Когда он поднял кверху голову, то увидел рядом с собой того дворянина, гневно сжимающего кулаки, а за его спиной виднелся его напарник, бледный и с остекленевшим взглядом, застывший за обеденным столом. Рядом показались и солдаты, держащие руки на рукоятях мечей.
Бубер со страхом взирал на всех и ничего не понимал. А дворянин развернулся и подошел к мальчишке — рабу, все еще скорчившемуся в углу трактира. Подошел, поднял и, взяв на руки, понес к своему столу. Солдаты вернулись на свои места, оставив двоих рядом с Бубером.
— Как тебя звать, малыш?
— Серко, господин, — дрожащим голосом произнес негодник.
— Надо же. Почти как Серри. Серри, — обратился дворянин к своему напарнику, тронув его рукой, — да очнись ты. И что же мне теперь делать? — продолжил дворянин, повернув мальчишку к себе спиной, на которой отчетливо виднелись следы недавних плетей.
— Ты, как тебя? — спросил дворянин все еще сидящего на полу хозяина.
— Бубер, господин.
— Сколько стоит мальчишка? Я его покупаю.
Бубер быстро пришел в себя. Потрогав голову, где от удара наливалась большая шишка, ответил.
— Золотой.
— Такие и десяти серебрянок не стоят.
Бубер, смекнувший в чем дело, уже ответил с вызовом.
— А это мой раб. Хочу запорю, хочу милую. А барон Юркель, чей замок в версте отсюда, за порядком следит, меня в обиду не дает. А ему сам наш герцог покровительствует.
— Вот как? — дворянин задумался. — Значит, говоришь, покровительствует тебе местный барон? Ты — то сам простолюдин?
— Это так, господин.
— Ага. Раба своего хочешь запороть. Согласен, имеешь на это право. Серри, подожди, — сказал дворянин парню, дернувшемуся от его слов. — А за мое оскорбление я могу тебя наказать. Потому что ты простолюдин. Чернь, одним словом. Ты это понимаешь?
— А за что наказывать, господин? Это вы меня ударили.
— За что? А вот хотя бы за то, что мои сапоги оказались забрызганы вином. И на штаны попало.
— Так это же не я забрызгал, а раб. За это он и поплатится. Хорошо поплатится, — с вызовом ответил хозяин, а сидящий за столом мальчишка снова сильно сжался.
— За раба несет ответственность его хозяин. То есть ты. А я, значит, волен тебя наказать. Скажем, порцией плетей. Этого, думаю, будет достаточно. А, Бубер?
Хозяин побледнел, в словах дворянина была правда, и тот действительно мог это сделать, а барон Юркель за него и не вступится.
— Ну, так как Бубер? Сколько стоит мальчишка?
— Ползолотого, господин.
— Не больше десяти серебрянок. Я его покупаю и тогда уже я решаю, что с ним сделать за обрызганные сапоги.
— А разбитый кувшин и вино?