Путь в царство любви

Детли Элис

Хотелось верить, что однажды ее жизнь станет безмятежной и что тогда она сможет вместе со всеми наслаждаться нехитрым счастьем человеческого бытия. Теперь же, когда Китти пребывала в полном неведении, которое тяготило и страшило ее, могла ли она радоваться жизни? Действительно ли Джеффри — человек вне закона? А если нет, тогда зачем ему чемодан, битком набитый оружием?

Если бы только она знала ответы на эти вопросы!..

Сгустились сумерки, зажглись развешанные среди ветвей маленькие белые фонарики. Том устало шаркал ногами, и Грег наконец взял его на руки и сказал, что пора домой. Китти с готовностью согласилась.

По пути она вдруг представила, что Джеффри вернулся и ждет их. Она даже невольно ускорила шаг. Но дом был пуст.

Поблагодарив Грега за приятную прогулку, Китти взяла у него сына и устало поднялась по лестнице. Помыв и уложив мальчика в постель, она прошла к себе в спальню.

Оставшись одна, подошла к окну и долго всматривалась в темноту.

— Вернись, вернись ко мне, — точно заклинание шептала она. Сердце ее тревожно щемило. — Прошу, вернись ко мне…

Если бы еще день назад Джеффри сказали, что в таком плачевном состоянии, в котором он теперь находился, можно управлять мотоциклом, он бы, пожалуй, не поверил. Однако факт оставался фактом: скрипя зубами от усталости, он летел на своем "харлее" сквозь ночь по узкой, извилистой дороге и только глухо ругался, когда мотоцикл налетел на очередную кочку. Джеффри осталось преодолеть последний отрезок пути, отделявший его от дома.

В любой деревушке он мог бы явиться к врачу, и ему оказали бы медицинскую помощь. Однако он счел, что доедет и так.

В конце концов, кости целы, разве что на одном-двух ребрах трещины. Серьезного кровотечения — тем более внутреннего — тоже нет, хотя все тело наверняка в синяках. Избежал он и открытых ран, правда на лоб вполне можно было наложить парочку швов.

Джеффри боялся, что врачи настоят на госпитализации, а попади он в больницу, его выпустили бы оттуда только тогда, когда сам Старберт счел бы, что его здоровью больше ничто не угрожает. Позволить кому бы то ни было препятствовать своему возвращению в Сан-Марио Джеффри не мог — пусть хотя бы и самому Старберту, — а потому, собрав волю в кулак, пустился в обратный путь.

Он сделал то, зачем ездил. Как и планировал раньше — чтобы не спугнуть Уинна — он встретился с ним один на один в грязном проулке, каких много в столице Испании, чтобы, как и подобает профессионалу, привыкшему честно исполнять свой долг, задержать его и сдать властям.

Убей Джеффри мерзавца выстрелом в спину — а такая возможность у него имелась, — и теперь у него не ныли бы кости. Но такого рода "разборки" были не в его правилах.

В конце концов, Боб Уинн нашел свою смерть, но он сам сделал этот выбор. Джеффри вполне устроило бы, чтобы того сгноили в тюрьме. Но Уинн живым сдаваться не пожелал и предпочел биться до конца. То, что выпущенная им во время схватки с Джеффри пуля угодила в него самого, казалось маленьким ниспосланным свыше чудом… Не верь после этого в промысел Божий…

Не желая связываться с полицейской волокитой, связанной с заявлением о смерти негодяя, Джеффри направил властям анонимное послание с указанием места, где находится тело, после чего забрал свое снаряжение и направился к небольшому частному аэропорту, где оставил самолет. После перелета ему еще предстоял долгий путь на мотоцикле…

Не раз ему доводилось рисковать жизнью, но никогда еще сознание того, что враг уничтожен, не согревало душу так,

как в те мгновения, когда он взирал на бездыханное тело Уинна. Где-то в глубине его души таилось желание — отпраздновать эту победу над смертью самым жизнеутверждающим образом, который только доступен мужчине.

Он должен как можно скорее вернуться к любимой. Она теперь была для него всем. В этой женщине заключалась вся истина жизни, и если бы ему пришлось пасть перед ней ниц, чтобы вымолить прощение за обман, он бы не задумываясь сделал это.

Свернув на свою улицу, он выключил мотор, и последние несколько сот ярдов до гаража "харлей" катился по склону по инерции. У Джеффри замирало сердце, когда он ставил мотоцикл на откидную подставку. Сняв с багажника дорожную сумку и чемоданчик с оружием, он, тяжело привалившись к стене, набрал код, который открывал раздвижную дверцу.

Когда Джеффри входил в сад, перед глазами у него поплыли круги от усталости. Действуя словно во сне, он снова набрал код, на сей раз чтобы закрыть дверь, и несколько секунд стоял неподвижно, надеясь, что головокружение прекратится. Наконец, пошатываясь, точно пьяный, он побрел к дому, к которому так стремился, но внезапно черный туман окутал его душной пеленой, и Джеффри… рухнул без чувств.

Все было так же, как в предыдущие две ночи: Китти оставила всякую надежду уснуть. Часы на столике показывали половину двенадцатого. Не так уж поздно, но после двух бессонных ночей любой на ее месте был бы в полуобморочном состоянии. Она же пребывала в странном возбуждении и, не в силах избавиться от тревожных предчувствий, не находила себе места.

Может быть, выпить стакан молока? — подумала она, накинула халат и вышла в коридор. Направившись было к лестнице, она вдруг остановилась. Сквозь открытое окно до нее донесся какой-то приглушенный звук, словно бы шаги, затем тихий стон.

Китти бросилась к окну и выглянула в сад: ничего, только ночные тени. Вдруг в неровном лунном свете она различила какую-то фигуру, в неестественной позе распластавшуюся на дорожке возле клумбы.

Джеффри!..

Вскрикнув, она опрометью бросилась в коридор, едва не сбив с ног Грега, который в этот самый момент вышел из своей комнаты.

— Ну-ну, не стоит так волноваться, может быть, это еще и не он, — предупредил Грегори, кладя ей руку на плечо. Дом огласился хриплым лаем Джоя.

— Это он, он, — твердила она, машинально отметив, что в одной руке Грег держит револьвер. — Это Джеффри. Он ранен, Грег, ранен… Пусти меня!

Китти попыталась вырваться, но он схватил ее за руку.

— Только если обещаешь держаться позади меня, пока мы не убедимся…

— Обещаю, — сквозь слезы выкрикнула Китти: она была готова продать душу дьяволу, лишь бы увидеть Джеффри.

Грег, придерживая Китти за руку, помог той спуститься по лестнице: несмотря на кромешный мрак он легко ориентировался в доме. В прихожей пес неистово царапал когтями дверь, потом лай сменился нетерпеливым поскуливанием.

— Он чувствует, — прошептала Китти; сердце готово было выскочить у нее из груди. — Он чувствует, что там Джеффри! Прошу тебя, Грег, скорей!..

Не произнося ни слова, Грегори открыл дверь и, придержав Китти, пропустил собаку вперед.

— Пожалуйста, пусти меня, — взмолилась она и осеклась, услышав в саду знакомый голос: