Путь в царство любви
Шрифт:
Тот сказал, что придет через несколько минут, но его все не было. Наконец, когда прошло уже больше получаса, Китти надела халат и спустилась вниз. Она решила узнать, где он задержался и скоро ли поднимется в спальню. Конечно, Китти не хотела, чтобы Джеффри увидел ее и понял ее нетерпение, поэтому она старалась ступать тихо.
Увидев полоску света, выбивающуюся из-под двери кабинета, Китти остановилась. Конечно же, он в кабинете! Она уже повернулась, чтобы на цыпочках удалиться, но тут услышала голоса и насторожилась.
Услышав обрывки разговора, который вели они между собой, Китти почувствовала, как у нее бешено заколотилось сердце.
Шансы на то, что ты вернешься живым, ниже нуля.
…что прикажешь сказать твоей изумленной жене?
Уехал по делам… постарайся отделаться этим объяснением… если я не вернусь…
Он отправляется на мотоцикле в Леон, у него чемодан, битком набитый оружием, а он не только не ставит ее в известность, куда и зачем едет, но не считает нужным даже попрощаться. При том что может не вернуться…
Сквозь щель она увидела, что Джеффри направляется к двери. Ее так и подмывало остаться на месте и посмотреть ему в глаза, но она испугалась, что, поддавшись чувству горькой обиды, не сможет связать двух слов и будет выглядеть полной дурой.
В надежде, что еще не слишком поздно, Китти резко повернулась и бросилась к лестнице. Она была на полпути, когда дверь у нее за спиной распахнулась и темный коридор залил поток света.
— Китти, подожди, — услышала она встревоженный голос Джеффри.
Остановившись, она оглянулась через плечо. Ей показалось, что он как-то внезапно осунулся — под глазами пролегли темные тени, между бровей возникла вертикальная морщинка. Было видно, что Джеффри сильно озабочен. Впрочем, от этого соображения Китти стало ничуть не легче.
— Зачем? — спросила она, стараясь унять дрожь в голосе. — Чтобы ты объяснил мне цель твоей "деловой" поездки?
— У меня сейчас нет времени вдаваться в подробности, но как только я вернусь…
— Разумеется. Тогда и поговорим, — оборвала она его, развернулась и уже на ходу добавила: — Я понимаю, ты спешишь, так что не смею тебя задерживать.
Напрасно Китти тешила себя надеждой, что он кинется за ней вдогонку, бросит свой проклятый чемоданчик и кожаную дорожную сумку, что подхватит ее на руки, отнесет в спальню и будет клясться со слезами на глазах, что нет в мире для него ничего важнее, чем она…
Поднимаясь по лестнице, Китти украдкой посмотрела вниз: дверь кабинета закрыта, в коридоре снова темно, неразборчивые голоса на кухне, щелчок замка и — тишина. Он ушел, ушел не попрощавшись, даже не оглянувшись — бессердечный, черствый сухарь…
От обиды она тихонько застонала, закусив губу. Этот человек
И теперь… теперь она чувствовала себя так, словно внутри у нее что-то оборвалось. Какая-то важная жизненная ниточка лопнула, и она летит в неизвестность. Джеффри уехал, даже не попрощавшись и не объяснив, что же теперь она должна делать в его доме с ребенком? Кто поможет ей?
С глухим стоном отчаяния Китти взбежала по лестнице, ворвалась в спальню, схватила с ночного столика хрустальную вазу, в которой стоял подаренный Джеффри букет чайных роз, и грохнула ее об пол. С минуту, оцепенев от ярости, она взирала на осколки, на плававшие в лужице нежные розовые лепестки, затем безвольно опустилась на кровать и заплакала навзрыд.
Никогда еще не было Китти так горько, ни один мужчина в ее жизни не причинял такую душевную боль, ни на кого не была она так зла. Но в то же самое время ей было мучительно сознавать, что она может никогда больше не увидеть Джеффри. И кто же теперь защитит ее и сына от Филдинга? О Господи! Что же делать, что делать?!
Она влюблена в этого негодяя — влюблена по уши, ему принадлежит ее душа и сердце. Она доверилась этому человеку, вручив ему самое дорогое, что у нее есть, — своего сына, а он, узнав, что какая-то очередная грязная афера не заладилась, забыв про все на свете и вооружившись до зубов, уехал прочь, словно ничто и никто не имеет для него ни малейшего значения.
Внезапный стук в дверь прервал ее сумбурные размышления. Вздрогнув, она достала из кармана халатика салфетку и вытерла слезы. Должно быть, Грег, — мелькнула мысль.
— Уходи, — громко и требовательно произнесла она, не желая, чтобы кто-либо застал ее в столь жалком виде.
Грег, а это был он, точно и не слышал ее слов — открыл дверь и довольно развязно, держа руки в карманах джинсов, как к себе в комнату, вошел к ней. Скользнул равнодушным взглядом по беспорядку, какой она учинила, взглянул на нее и беззаботно спросил:
— Что, несчастный случай?
— Уходи, — все еще не в силах унять слезы, повторила Китти.
— Уйду, уйду, но сначала…
— Если ты явился, чтобы объявить, что Джеффри "уехал по делам", то зря теряешь время. Мне плевать, куда он делся, и мне плевать, вернется он или нет, — выпалила она, снова разражаясь плачем.
— Конечно, конечно, — поспешно согласился Грег, протягивая чистый носовой платок.
Китти неохотно взяла платок, вытерла слезы и по-детски высморкалась. Скомкав платок в ладони, она подняла глаза на Грега.
— По правде говоря, я и сама не верю в то, что наговорила. Прости.
— Я знаю.