Путь в Иерусалим
Шрифт:
Только одна фраза беспокоила Магнуса в этом сообщении — то, что о многом нужно поговорить. Содержание этого выражения было неясным, но все равно угрожающим, так как все знали, что Эрик сын Эдварда — человек честолюбивый. В худшем случае он стремился к королевской власти. И это, в свою очередь, означало, что теперь он желает выяснить, кто ему в этой борьбе враг, а кто друг.
В глубине души Магнус долго взвешивал все за и против. Его желание — построить сильный и богатый Арнес, оставить богатое наследство Эскилю и, может быть, что-нибудь для Арна. Тот, кто позволит вовлечь себя в борьбу за корону, может многое выиграть, но так же легко и все потерять. Поэтому для
Но с другой стороны, сильно затрудняло дело то, что тот, кто не поддерживал победителя в его борьбе за королевский престол, не мог ждать для себя ничего хорошего, когда победитель приедет к нему на пир и спросит, почему он не получил от хозяина столь нужную ему раньше поддержку. То немногое, что Магнус знал об Эрике сыне Эдварда, говорило ему, что этот человек обязательно ввяжется в борьбу и никогда не простит своих врагов. Какую позицию Магнус ни займет, он все равно рискует проиграть.
Магнус втайне не считал себя воином. Конечно же, он умел обращаться с мечом и щитом, копьем и луком, а чему же еще ему было учиться в молодости, как не этому? Его дружина насчитывала дюжину человек, дальних родственников, в основном молодых людей, которые не могли надеяться получить наследство и не знали другой работы, кроме той, которую выполняют с оружием в руках. По мнению Магнуса, его дружинники были большими лентяями. Магнусу было очень сложно заставить их посвящать хотя бы половину своего времени труду в качестве плотников и корабелов — единственной работе, которую они сразу же не называли рабской. Остальное время, как они утверждали, они отдавали оружейным забавам, чтобы хорошо послужить, когда это понадобится. Однако в глазах Магнуса больше всего времени они проводили, утоляя жажду пивом.
Но в любом случае Магнус мог выставить дюжину дружинников и с грехом пополам вооружить восемь дюжин своих бондов из двух селений, расположенных по направлению к Форсхему. Его дружина вряд ли смогла бы заставить колебаться чашу весов в борьбе за королевский престол. Но важнее было другое: как повести себя в этой борьбе, за кого выступить. И если одна половина рода, из Западного Геталанда, выступит за или против Эрика сына Эдварда, то решающим все равно окажется то, какую позицию займет вторая половина рода, из Бьельбу в Восточном Геталанде.
Магнус отправил гонца за своим младшим братом Биргером, который, хотя и не был старшим или первым по положению, все равно выступал от имени рода Бьельбу во многих сложных вопросах. В том, что касается переговоров, Биргера считали и хитрым, и справедливым. Несмотря на то что его щеки еще покрывал юношеский пушок, многие предсказывали ему высокое положение в королевстве. Причем не важно, кто будет управлять королевством, ибо род Бьельбу располагал огромным количеством как земли, так и дружинников.
Биргер, постоянно улыбающийся, примчался, словно снежный вихрь, вечером, до появления других гостей. Под громкие крики он подкатил на своих санях прямо к длинному дому, так круто повернув, что снег взметнулся из-под полозьев. Он быстро соскочил с саней, предоставив распоряжаться ими подбежавшим рабам из конюшни, и сбросил на землю убитого волка, чтобы его сразу же могли отнести в дубильню и ободрать; многие из рабов считали, что мертвый волк, находящийся поблизости от человеческого жилья, может принести несчастье.
Затем он забросил на спину тюк с праздничной одеждой и направился в длинный дом. Магнус поспешил выйти, чтобы встретить его. Войдя в дом и увидев Сигрид, Биргер поприветствовал ее с уважением и некоторой осторожностью и сразу же начал хвалить постройку. Под предводительством Сигрид и с Магнусом, поспевавшим сзади, Биргер обошел зал, наслаждаясь теплом, идущим от выложенной камнем короткой стены с очагом, в котором пылали чурки. Потирая руки от восхищения, он тут же выбрал себе постель, кинул на нее приготовленную для переодевания одежду и стянул покрывало. Подойдя к скамье рядом с огнем, он принялся рассказывать о своем путешествии по льдам Веттерна, о том, как он заметил стаю волков, как лошадь легко обогнала их на тонком снежку, покрывавшем лед, и как он застрелил волка, который, к несчастью, застрял в полозьях саней, так что остальные успели убежать.
Потом он привычно протянул руку, и ему сразу же была подана кружка пива, причем Биргеру потребовалось для этого лишь бросить взгляд в сторону раба, разливавшего пиво. Он выпил за здоровье своих хозяев и громко, довольно выдохнул.
Магнус чувствовал, как младший брат, полный жизненных сил, для которого, казалось, нет ничего сложного или невозможного, почти подавляет его. Взять, к примеру, хотя бы то, что Биргер один отправился на санях через непрочный лед в плохую погоду и проехал за день путь из Бьельбу в Арнес без малейшего затруднения. Все это заставляло
Магнуса думать о том, какими непохожими могут быть братья, если у них общий отец, но разные матери.
Прошло некоторое время, прежде чем они обсудили дела родственников в обеих усадьбах и Магнус застенчиво смог начать непростой разговор: о том, поддержать или не поддержать Эрика в его борьбе за престол.
Вопрос не показался Биргеру сложным. Он тут же принял решение. — Бесспорно и истинно, — сказал он, протягивая руку за новой кружкой пива, — что этот Эрик сын Эдварда — человек, который либо закончит свои дни королем, либо станет на голову короче, или и то и другое. Это ведь знают все. Но при теперешнем положении нам нельзя ввязываться ни в какую борьбу. Он не может восстановить Восточный Геталанд против Западного Геталанда или наоборот. Возможно, он расположит к себе свеев, с кровавым языческим жертвоприношением или без него. Если это ему удастся, тогда мы и посмотрим, чью сторону принять. Ну и хватит об этой безделице. Когда мы уже наконец сядем за стол?
Приезд Эрика сына Эдварда в Арнес на следующий день был пышно обставлен. Он прибыл на четырех санях в сопровождении двенадцати дружинников, словно уже был конунгом или, по крайней мере, ярлом. Кроме того, он пожаловал на четыре часа раньше, чем его ожидали. Оказалось, Эрик ехал из своей усадьбы Ладос у Лидана не один день, он остановился на ночь у человека конунга Сверкера в королевской усадьбе Хусабю, проехав едва ли полдороги. Правда, о том, что произошло там в течение столь короткого гостевания, он говорил с большой неохотой.
Мясо было пока еще полусырым, репу только несли в поварню, а Сигрид едва успела подмести зал и повесить тканые полотна, так что после короткого приветствия, когда можно было глотнуть пива и отведать белого хлеба, который был гордостью Арнеса, общество по возможности разделилось, чтобы провести время без отвращения друг к другу. Магнус попросил старшего дружинника позаботиться о его братьях по оружию из Ладоса, разместить их и утолить их жажду, Сигрид взяла с собой Кристину, чтобы осмотреть дом и обойти все новые постройки в усадьбе, а сам Магнус повел Эрика сына Эдварда к укреплениям.