Путь Владычицы: Дорога Тьмы
Шрифт:
Кар-малерийцы пытались стереть с карты Всемирья народ, не случайно рождённый Тьмой, значит, цена их преступлению должна была быть соразмерной в глазах Равновесия — новый народ и новая вера. Намерения принцев пока не были чёткими, их желание освободить народ, сложившемуся в результате смешения потомков бывших рабов, среди которых были и карамалийцы, пока выглядело размыто. Возможно, потому что сами принцы отчасти не верили в победу, и вообще, их цель дальше уничтожения фрейев не шла. Увы, за непродуманность лидеров о последствиях переворотов наказание несут в первую очередь сами лидеры — свободой, жизнью или искажённой памятью
Ни Мрак, ни Свет тоже не просчитывали наперёд события и не имели задачи помогать даже своим адептам. Перевес той или иной стороны осуществлялся только за счёт принесённых жертв, проще говоря, оплаты. И не простым смертным дано было взвесить их значимость. Неспроста Источник наделил младшего сына Стефана Мудрого даром управления другими людьми — погибшие предки короля заплатили за силу своих потомков, а сам Стефан отказался вмешиваться в судьбу сыновей — власть за власть.
В состоянии блуждения разума во сне Кайа не испытала сильной эмоции от узнавания в Дыве младшего принца. И в его сожалении о смерти глупой «ящерки», наделённой Тьмой, тоже. Дыв-Исак пять месяцев назад сделал свой роковой выбор — не жениться на Кайе, не спасти её, как и она сегодня — не казнить сына-младенца.
Когда понятийная основа была усвоена, Тьма предоставила Кайе право управлять реальностью, с одним условием — цена кар-малерийцев должна быть выплачена полностью. Остальное Тьму не интересовало, и она охотно ответила на все вопросы Кайи, как учитель, объяснивший урок и ожидающий любопытства своего ученика.
— Какую волю моих родных я должна исполнить? Что мне сделать для них?
«Ничего», — подумав, ответила Тьма: все фрейи мертвы, их воля больше ничего не значит. Но кар-малерийцы не подозревали о силе намерения и мысли фрейев, иначе убили бы всех мгновенно, не позволяя, как Ивор, держать Инграма живым до тех пор, пока Дыв не отомстит за свои унижения ревнивца.
Задыхаясь от удавки, все фрейи думали об одном — своём конце и желании выжить. Ни Асвальд, ни Отилия, ни Марна с Солвег, знающие о том, что Кайя — единственная спасённая, не отправляли ей завета отомстить. Матушка лишь успела порадоваться и удивиться прозорливости судьбы, спасшей её дитя, оттого на лице умирающей действительно осталась зловещая улыбка, а не оскал.
Асвальд и Марна испытывали гнев от предательства, и ничто, кроме как ненависти и желания освободиться и убить светлых, не было их последним желанием. Солвег, в первые доли мгновения подумавшая о суженом, но увидевшая, что он корчится у Очага так же, как и она, плакала, умирала с удивлённой растерянностью: как же так, свои убили своего?
Севима и принца Мартена в расчёт Тьма не брала — те совершенно не имели связи с Тьмой, которая к ним пока присматривалась и наблюдала. Зато Инграм, получивший возможность видеть всё, сквозь пелену боли и страха перед небытием, справился с эмоциями и успел помыслить критически — передал Тьме последнюю волю: Кайа должна за всех отомстить, но просил так же и быть осторожной, расчётливой подобно убийцам. Здесь намерения Начала и пожелания брата совпали идеально.
— Но почему я слышу их голоса? Марны и Инграма… Почему? Они живут во мне?
Ответ оказался унизительным. Не наблюдая до сих пор в Инграме кровожадности, которую, не стесняясь, демонстрировала Марна, Кайа, сама того не подозревая, разделила голоса на двух самых активных советчиков — то не игра Тьмы была, а, скорее, предубеждённость Кайи.
Однако теперь, после Откровений Тьмы, родившийся план, в том числе и благодаря голосу Инграма, был понятен и имел чёткие этапы для его реализации. Для начала Кайа посетит виердов. Кто сейчас управлял ими на территории Фрейнлайнда, Тьма не открыла. Возможно, ими были только Марна и Севим, которым Захеб-кхан поручил навести порядок в разношёрстной массе двух диких племён. Возможно, кто-то ещё прибыл с молодожёнами. Это Кайе предстояло узнать на месте.
Сон отпускал, Кайа постепенно возвращалась в реальность, и отчего-то невыносимо болела грудь. Проснувшись окончательно, она обнаружила мокрое пятно на себе, сначала решила, что дождь накапал через прохудившуюся крышу, а потом поняла — прибывало материнское молоко.
Что делать, она не знала: грудь с самого первого дня безболезненно опустошалась младенцем, и стоило появиться первым намёкам наполненности, малыш будто чувствовал — требовал еду. Но Кайа сама выгнала его и сможет ли быстро найти, чтобы… Чтобы что? Призадумалась, развязывая пояс, который удерживал две запахивающиеся друг на друга половинки платья.
Хельги рассказывала, что являлась кормилицей в стане диких несколько лет… Ну нет, быть зависимой от какого-то бастарда, пусть даже в будущем имевшего право на трон, Кайа твёрдо решила, что не хочет.
Дотронулась до полной груди, сжала легонько одну, и из сосца брызнуло молоко, почему-то тёмное. «Из-за тьмы», — догадалась Кайа. Надо ли найти младенца, любого, или можно как-то по-другому решить проблему? Обратилась к Тьме. Та призадумалась, словно никогда раньше подобного случая не возникало, и выслала образ гвыбода, старого, в высокой мохнатой шапке, приспущенной на глаза. О! Кайа его помнила, он был самым уважаемым в стане Жадалах-кхана и позже — руководил первым посвящением её, младшей дочери Асвальда. Однозначно нужно было лететь к диким.
Кайа вышла из комнаты Йорана в выстуженную кухню, взгляд упал на остатки вчерашней еды, брошенной стражем на столе, и чувство голода напомнило о себе. Отчётливое желание тёплой крови и горячего мяса вызвало урчание в желудке. Будучи матерью, она и без того имела хороший аппетит, а сейчас тем более огонь и тьма требовали ресурсов от тела.
За домиком стелилась непонятная сырая мгла. Кайа принюхалась — туман нёс последствия большого пожара. Но раскинула крылья, взлетела повыше — и тяжёлая ползущая пелена осталась вниузу. Судя по тому, что соларис располагался посередине небосвода, был уже день. Интересно стало, что там, в столице, изменилось? И Кайа снизила высоту, морщась от удушающего падымка.
Уцелела деревня, в которую ушёл Йоран, потому что находилась на отшибе и с подветренной стороны. Здесь было много людей, возможно, часть из них пришла ночью в поисках убежища. Кто-то заметил её, вскрикнул, вытягивая руку по направлению к парящему ящеру — и толпа начала падать ниц. Малерийцев здесь не было.
Помня о плане, Кайа хотела было спуститься и приказать всем предателям, не отомстившим за фрейев, идти через расщелину к диким, но передумала. Волю повелителей всегда объявляли гвыбоды, вот и пусть сами сюда придут и проследят за очисткой деревни от проклятых. Зато теперь простолюдины точно знают: мощь Тьмы не ослабела, и скоро наступит возмездие для всех согрешивших! Полетела дальше.