Путь. Автобиография западного йога
Шрифт:
В Маунт-Вашингтоне после его махасамадхи все было в основном сосредоточено на организации его работы. «После того, как я покину вас, — говорил он ученикам, — все вы должны очень упорно работать над организацией этой работы. Иначе вы не сможете руководить тысячами тех людей, которые будут приходить к вам». В течение нескольких лет я поддерживал эту тенденцию: и потому, что это было традицией, и потому, что, независимо от кармического долга в этой жизни, я открыл в себе склонность к организационной работе. Моим глубочайшим стремлением всегда было помогать людям. Однако я все еще считал себя недостаточно подготовленным к тому, чтобы мой труд писателя и лектора можно было оценивать как серьезное служение другим, и сказал себе, что если сегодня смогу помочь координировать нашу работу, то те, кто позднее присоединятся к ней, смогут найдут более совершенное духовное служение. Вот и случилось, что, находясь с юности в оппозиции к институционализму,
Вскоре после махасамадхи Мастера я провел две недели в уединении в Твенти-Найн-Палмз. Там я всей душой молил Мастера, чтобы он руководил моим служением ему. Должен ли я, спрашивал я его, сразу же сосредоточить свои усилия на писательстве и чтении лекций? «Пока нет», — последовал ответ (насколько я понял его). Но что же должен я делать? Я чувствовал в себе слишком большое желание служить ему, чтобы спокойно сидеть в стороне, готовя себя к писательству и чтению лекций как к вероятной работе.
А потом случилось так, что его ответ пришел косвенными путями. Вместе со мной в уединении находился Эндрю Зельц, брат-монах. К концу нашего пребывания там мы стали обсуждать, как упростить делопроизводство в офисе Маунт-Вашингтона, чтобы, в частности, лучше служить членам нашего Общества. В офисе мы с ним работали с письмами, поэтому нас заботило сокращение сроков их прохождения. Вскоре идеи по улучшению работы уже переполняли наши головы. В самом нашем вдохновении я как бы узнавал ответ Мастера на свои двухнедельные молитвы о водительстве. Вскоре мы с Энди приступили к составлению планов реорганизации всего офиса.
После возвращения в Маунт-Вашингтон мы предложили ряд разработанных изменений. Неудивительно, что некоторые старожилы высказывали свои возражения, однако Раджарши Джанакананда, наш новый президент, одобрил нововведения. Скоро мы с Эндрю по уши погрузились в реорганизацию. На выполнение этой задачи по моим расчетам требовалось около двух недель, а в действительности ушло полтора года! К концу этого долгого периода я был полностью поглощен идеей реорганизации. Я завершил свою работу по устройству монахов, затем перешел к организации центров Общества Самоосознания, центрального правления, церквей и консолидации учеников-мирян.
Моя основная деятельность проистекала из работ по устройству монахов. Мастер часто говорил мне, что ему хотелось, чтобы после его кончины монахи и монахини жили отдельными общинами. Когда я размышлял о деталях такого разделения, меня особенно заботило то, каким образом можно было в предстоящие годы обеспечить равное распределение ответственности за работу. Медитируя над этой проблемой, я пытался настроиться на «план» этой работы, который, как нам говорил Мастер, находится «в эфире». Я принял правильное, как мне казалось, решение: поручить вопросы членства в Обществе монахиням, которые возглавляли главный офис в Маунт-Вашингтоне, а деятельность центра и церкви поручить монахам, которых Мастер готовил главным образом для священства. Я предложил также, чтобы эти центры не были «вотчинами» отдельных лидеров, и назначил двух проповедников (вместо одного) на воскресных службах, назвав их «лидерами служения» (вместо «лидеров центра»). В процесс самой службы я предложил включить историю из «Автобиографии Йога» и план проповеди, который первый лидер служения может использовать в качестве основы для своей проповеди, с рекомендуемым (но не обязательным) чтением отрывков из книг Мастера. Эти предложения были нацелены на то, чтобы наши центры действительно представляли работу Мастера. Однако принимая во внимание, что члены Общества предпочитали неформальные встречи, я рекомендовал нововведение: неформальные группы медитации. Эти группы получат право по своему выбору принимать большую или меньшую часть программы центра. Мы должны быть заинтересованы в том, чтобы служить, вдохновлять, но не руководить ими.
Эти предложения получили одобрение Раджарши Джанакананды и Совета. Работа по их реализации была поручена мне.
Моим естественным следующим шагом было объединить вокруг церквей учеников-мирян. К этому времени в Обществе Самоосознания меня стали считать «законченным организатором». Это звучало иронично, если принять во внимание мое глубокое отвращение к институционализму. Я утешал себя тем, что это отвращение, которое, думаю, разделяло со мной большинство учеников, противодействовало организационным излишествам. Мои собственные мотивы оставались неизменными: я не считал эту деятельность самодовлеющей; я просто видел в ней средство для духовного возвышения людей, изголодавшихся по внутренней радости. Как я уже говорил, жизнь диктовала необходимость единообразия в некоторых аспектах нашей работы, однако я не видел в нем особого достоинства. Нам было просто необходимо добиться, чтобы наши центры правильно представляли нашу деятельность. Здесь мы шли по лезвию ножа. Слишком многочисленные правила отвлекали бы внимание людей на внешние стороны жизни; при этом они упускали бы из виду главное в трудах Мастера: заботу
Я говорю об этом потому, что почти каждый человек попадает в тиски между необходимым для организации единообразием и собственными потребностями во внутреннем развитии. Люди, стоящие на одном из полюсов проблемы, поступили бы правильно, признав обоснованность противоположной точки зрения, поскольку лишь при таком условии можно сохранить равновесие между консервативностью и хаосом.
Я был вынужден признать, что, хотя для работников любой организации и важно считаться с директивами организации, было бы ошибкой обеспечивать такое уважение, отбивая охоту у представителей конкретной организации к лидерству. Несколько лет я пытался поставить заслон тому, что считал личным стремлением к «местничеству», пока не признал, что в каждом благополучном центре всегда был кто-то, чью индивидуальность этот центр представлял; кто ярко проявлялся, кто обычно действовал в качестве лидера. Подавлять такое личное влияние во имя уменьшения «личностности», как это делали коммунисты в их монолитной системе, означало не считаться с реальностью. Например, я знал, что, когда наш центр в Окленде, Калифорния, возглавляла Камала, он был, возможно, самым духовно влиятельным из наших центров. Он был пронизан духом преданности, смирения и любви. Однако в 1956 году слабое здоровье вынудило Камалу отойти от всех дел. Она пригласила меня, чтобы я реорганизовал центр в соответствии с нашими новыми идеями. Я принял это предложение с великим энтузиазмом, расценивая эту работу как свое испытание. Однако несмотря на все мои усилия, я вскоре вынужден был признать, что прежний дух центра исчез. Постепенно я пришел к заключению, что лидерство жизненно необходимо для любой работы группы. Как любому человеческому качеству, лидерству свойственны ловушки. Например, лидер может утверждать свою независимость, не повинуясь правилам группы, которой он служит. Но на этот риск приходится идти и ему, и группе. Дерево должно рассеять множество семян, чтобы дать жизнь всего нескольким молодым деревцам. Как сказал Иисус, «Много званных, но мало избранных». Йогананда никогда не заслонял своих учеников от испытаний, необходимых для их духовного роста. Хотя многие руководители центров не оправдали его ожиданий, он продолжал распознавать и поощрять лидерство как редкое человеческое качество: готовность нести ответственность, без которой ни в чем нельзя достичь успеха. Там, где человек может добиться благоприятного результата, можно установить более действенный позитивный контроль над ним, если поощрять его делать все от него зависящее, а не пытаться не допустить неудачных действий.
Мастер, незадолго до махасамадхи, раскрыл перед нами последний секрет духовной организации. Дая Мата спросила его печально: «Мастер, когда вы покинете нас, сможет ли что-либо заменить вас?»
— Когда я уйду, — ответил он, ласково улыбаясь, — только любовь сможет заменить меня.
ГЛАВА 40
«НАКОРМИТЕ МОИХ ОВЕЦ»
1955 ГОД ДЛЯ ОБЩЕСТВА САМООСОЗНАНИЯ был знаменательным. В феврале умер Раджарси Джанакананда. Совет Директоров избрал вместо него Дая Мату, которая стала третьим президентом Общества Самоосознания. До этого назначения ее деятельность в значительной степени оставалась в тени. Но мы, знавшие ее и знавшие о высокой оценке ее работы Мастером, приветствовали такой выбор как наилучший.
1955 год был также важным годом и для меня лично. В мае и июне я предпринял лекционный тур по нашим центрам Америки, Канады и Европы. Вскоре после возвращения в Маунт-Вашингтон меня назначили главным священником в нашей церкви в Голливуде. А 20 августа вместе с тремя другими монахами я во время торжественной церемонии дал обет отречения, приняв от Дая Маты санньясу — посвящение в полное монашество. По этому случаю мы символически кремировали наши тела в священном пламени в знак того, что отныне считаем себя умершими для мирской жизни и живущими только в Боге.
Как правило, санньясины (те, кто принял санньясу) принадлежат к монашескому ордену Свами, который много сотен лет назад основал в Индии Свами Шанкара — или, как его теперь называют, Свами Шанкарачарья. В Индии существует десять подразделений монашеского ордена Свами Шанкарачарья. Наша ветвь носит наименование Гири (горная). Принятие в монашеский орден Общества Самоосознания является и принятием в орден Гири. Таким образом, если быть точным, мое полное имя и звание звучит как Свами Криянанда Гири.