Путь
Шрифт:
А через мгновение с трибун-баррикад посыпался десант жаждущих боя молодых пацанов, возглавляемых Лойером. Эти длинновязые прыщавые дьяволы, прыгая на головы с полутораметровой высоты в зимних ботах, внушали страх и ужас: во-первых, потому что падали они на пузатых мужичков в румынских штанишках, итальянской обуви и венгерских рубашках. Это были зеваки из арьергарда, которые на свою голову зачем-то боязливо зашли за ту сторону стены, как бы принимая участия в битве, но в то же время удобно отсиживаясь в тылу. На этот раз им не повезло, потому что молодые русские парни били их твёрдыми ботами по хрупким голеням. Стремительная
Раненый-перераненый левый фланг с ахейцами во главе из последних сил также перешёл в яростное контрнаступление и соединился с правым буквально через несколько минут. Часть уставших воинов, замыкающая окружение, тяжело дыша, выставилась в защиту, чтобы отсечь возможные попытки прорыва через стену, а остальные начали напирать в тыл окружённых немецких войск, усиливая у тех панику и создавая давку. Толстячки вскоре кончились, и на смену им пришли уже повоевавшие и бегущие назад. Им было страшно, и они бились, как загнанные в углу крысы, чуть ли не до самой смерти, не жалея ни себя, ни врага.
И тут раздался крик и визг — с западного склона холма, на котором располагался Райх, бежали женщины: с палками, в платьях и юбках, кто-то уже без туфель. Они громко кричали на немецком, а одна даже трясла на бегу сковородой. Дикое зрелище! Им наперерез кинулись трое бледных полицейских, призывая одуматься. А молоденькие русские пацаны, вставшие на стражу поперёк пролома в стене, переглянулись, утирая лбы, мол, как с бабами воевать будем?
В это время получивший новые силы центр собрал волю в кулак и тоже пошёл в наступление на туго сужающийся, как сфинктер, обруч врагов. Немцы, ощутив угрозу, пытались вырваться из кровавого круга, но русские раз за разом отбрасывали их, пока не перешли в полноценное контрнаступление на перекошенные от страха лица врагов. «Железный ветер бил им в лицо, а они все шли и шли вперёд, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?..» — писали о таком в прошлом.
Отбросив попытки вырваться, германцы инстинктивно сгрудились вместе, тем самым лишая себя манёвра; на них давили сбоку, спереди и сзади. Стоящие в центре просто превратились в толпу, смятую со всех сторон и лишённую разума. Некоторые русские уже схватили слабо закреплённые жерди, нередко с прибитыми к ним останками ограждения футбольного поля, и начали двигать перед собой, образуя таран. Дойчи сбивались в деморализованную испуганную толпу, крича от боли и ужаса, видя перед собой оскаленные кровавые лица. Дальнейшая оборона стала бессмысленной. Фронт рухнул.
Немцев молотили в головы, животы, плечи и во всё, во что можно было попасть. Дойчи очутились в безысходном положении, впрочем, как и русские пареньки, стоящие на охране стены: сотни женщин из Райха почти добежали до их арьергарда в авангарде. Лица мальчишек уже морщились в неприятном ожидании, как в вдруг бюргерши сбавили ход и почти остановились — над полем битвы раздались крики, переросшие в громкий всеобщий вопль, эхом разлетавшийся по всей округе:
— Гиб ауф! Их гибе ауф!* (Сдаёмся!)
Но никто из русских не думал останавливаться, ибо злоба охватила людей. Злость за унижение и за свой долгий страх перед врагом, которого, оказывается, можно бить. Месть пронизывала их насквозь, разбитые до мяса губы призывали покарать ворогов окаянных. Ощущение победы на плечах, испуганные, с кровавыми ресницами лица врагов взывали вогнать им испуг настолько глубоко, насколько это было возможно. Сам Доктор вынырнул из разгара боя, споткнувшись, упал и, поднимаясь, внезапно понял, что не продумал заранее, каким будет приказ об окончании боевых действий. И глаза его расширились от испуга, когда он осознал, что от жестокой мести до случайной смерти — один шаг. А любая смерть приведёт в Ганзу КГБ со всеми вытекающими.
И тогда Александр сделал то, что, наверное, должен был сделать. Он сунулся за пазуху своей старой порванной кожаной куртки, вытащил пистолет и поднял дрожащую руку вверх. Три раза — сначала два, а потом ещё один — дёрнулся затвор парабеллума, вогнав всех в оцепенение. Война замерла. Некоторые вздрогнули и вжали голову в плечи, другие кинулись врассыпную, а Доктор рявкнул что есть мочи: «Хорош воевать, пацаны! Всё! Победа!».
Вдалеке устало вскинул руку окровавленный Митяй и протяжно заорал «По-бе-да-а-а!». Его зычный глас тут же подхватили стоящие рядом мужики, и радостный вопль «ура-а-а» понёсся над толпой, перекрыв даже истошные «гиб ауф!» немцев.
*
Александр, покачиваясь, еле стоял на потяжелевших ногах, тяжело вздыхая и окидывая взором поле битвы.
Он видел, как победители и побеждённые в изнеможении валились на землю — кто на локти и колени, кто на спину, остальные их перешагивали, делали пару шагов и повторяли действия предыдущих. Люди заполняли пространство, как воздух, выпущенный из шарика, многие поддерживали сломанные конечности или стонали, спрятав лицо в ладонях. Кто-то лежал без сознания, у других хлестала кровь, несколько человек извергали из себя пищу. Некоторые безучастно смотрели в небо, наверное, чувствуя примерно то же, что и князь Андрей Болконский. Кто-то тихонько плакал, а кто-то навзрыд рыдал. Один безудержно хохотал, не в силах остановиться.
Со стороны русского кампуса с рёвом подъезжали экипажи скорой помощи с врачами и санитарами, которые мгновенно оказывали первую помощь, как своим, так и чужим, в первую очередь стремясь попасть к тяжелораненым, вне зависимости от национальности. Тут и там замелькали носилки. Сразу же показалась женщины из Сталинграда, бежавшие с бинтами и перевязками к русским и немцам, обессиленно сидевшим друг меж друга, абсолютно одинаковым в слое кровавого грима — уставшим, побитым, всяким. Бо была где-то среди них. Александр увидел её мелькнувшее лицо, она ободряюще улыбнулась ему и исчезла в толпе.
Немки уже без помех пробирались среди раненых, разыскивая своих мужей, детей и братьев. Заметив, что русские помогают подняться и подставляют плечо избитым воинам обеих армий без разбора, они без лишних размышлений протянули руку и открыли сердца бывшим врагам. Тем более, что, в основном, это были те самые юные защитники правого фланга в тяжёлых ботах.
Вот в поле зрения показался Сэм. Слегка пошатываясь, он добрёл до одного из экипажей скорой помощи, о чём-то поговорил с водителем, а через секунду уже забирался внутрь мобиля, захлопнув за собой дверь со второго раза.