Путь
Шрифт:
— Я вот что хотел сказать, — ему пришлось говорить громче, чтобы быть услышанным, — мне тут весть донесли, что Докторишка в бургеры идёт.
— Так, есть такая буква у этом слове, — проскрипел Гилли старинную поговорку, смысла которой уже не понимал никто.
— И я пробил, что он, наверное, кем то финансируется. Выборы-то дело затратное.
— И што? — отдыхиваясь от количества съеденного, жмурился на чуть тёплом октябрьском солнце старик Градский.
— И я думаю, что этот спонсор… — нарочито замедлился Кащей, как бы ожидая их реакции. Но тут молодой
— Спать охота, дедо!
— И не кажи, куды мы стольки сожрали, а? Лопнуць можна, — тяжелым скрипучим голосом ответил внуку Гилли.
— Придётся вечером одним кефиром обойтись, — взвешенно для своего возраста согласился Чезаре.
— Я говорю, что знаю спонсора, — громче повторил недовольный Кащей.
— Так ты уже казау гэта* (ты уже говорил это), Колян, — как бы с неохотой оторвался от дремотного состояния Гилли. — Забывся, что ли? Попей холинчика для памятци, грамма тры в день, перорально.
Чезаре мелко хохотнул через нос. Кащей обиженно замолчал. Гилли продолжил.
— Ладно, будя, я пошутил. И кто же ён, по твоей мерке* (по твоему мнению), спонсор гэтот?
Кащей снова нагнулся к Гилли и громким шёпотом произнёс.
— Я хотел бы это наедине, так сказать, обсудить, — он многозначительно перевёл взгляд на внука Гилли.
— Так говоры, хто табе мешает? — проскрипел сытый Гилли.
— Но я бы хотел без свидетелей…
— А дзе тут свидетели? — Гилли поворчал шеей. — А, ты пра Чезаре? Так ён мой унук и наследник, у меня от яго нема секретоу. Можашь говориць пры ём.
— Но я бы хотел… — в третий раз повторил Кащей, покосившись на Чезаре.
— Я сказау, што у мя нема от малого секретоу, — скрипуче повторил Градский. — Не хочешь рассказывать пры ём — можаш вообще ничёга не казаць. Як хочешь!
— Ладно, — поспешно сдался Кащей и заторопился. — В общем, я знаю, кто дал Доктору рублы на выборы.
— Хто? — узкими щелками посмотрел на него Гилли.
— Это Митяй Котлин! — выпалил Кащей и нахмурил брови.
— О! Даже так? — искренне удивился Градский, округлив глаза. — И з чаго гэто ты узяу?* (И с чего это ты взял?)
— Да так, — самодовольно ухмыльнулся Колян. — У меня везде свои люди, чтобы знать всё, что происходит в полисе. Так-то.
Градский внимательно глядел на Кащея, не моргая.
— Я просто вот, что подумал, — чуть менее уверенно продолжил Колян. — Что эту тему про Митяя нужно раскачать в полисе, чтобы все узнали про него. Он ведь говорил дяде Атталу и отцу одно, а сам делает другое. Сечёшь, Гилли? Люди думают, что Митяй нормальный мужик, а он против общества идёт. Так оно?
Гилли заинтересованно переглянулся с озадаченным Чезаре и удивлённо отпустил уголки рта. Кащей воодушевился и продолжил.
— Вот поэтому я и говорю, нам нужно Митяя поставить на место, а то он слишком много на себя взял. Давай, может, обоснуем народу, что Митяй за птица? Сейчас он поступает не как друг, а как враг, и нам нужно объединяться против него. Только вместе мы сможем его наказать за косяк! Ну же, комон! Нам с тобой нужно сплотиться, связать силы так сказать. За мной большие люди — они помогут, верняк! Ты просто раскачай по полису эту тему, и останешься на нашей стороне, сечёшь? А ты сам знаешь, Гилли, кто за мной стоит!
— Хм-м-м… — Гилли со вздохом вырвался из мягких объятий кресла и сложил руки на стол. Колян опять обратил внимание на то, что руки Градского различаются. — Ты зараз выдвинул серьёзная обвинения супротив Митяя. Ён же* (он же) при усих подписался, што не будя дапамагать Дохтару, а ты гутаришь, што гроши на выбарчую кампанию идуць от яго. Гэта значит, што Митяй, по сути, фуфлогон. Потому, преж чим мы пряцагнем* (прежде чем мы продолжим), я должен сведать, аткуль такие ведомости?
— Гилли, послушай, сведения верные, я тебе зуб даю! — и он провёл фалангой большого пальца по верхним центральным резцам. — Верняк! Сто пудов! Нам с тобой нужно объединиться против него, вот и всё!
— Я разумею, Колян, но мне трэба ведать, откуль така молва? Я ж не магу собрать пацанов и сказаць, што Митяй вораг, тому што это адна срака на хвосце прынесла* (потому что одна срока на хвосте принесла). Сам разумеешь-то?
— Да понимаю я, Гилли, — замялся Кащей, не зная, как вывернуться. — Но я же не могу тебе рассказать о своих людях под прикрытием?
— Ну, тады я не змагу табе помочь, — развёл руками Гилли.
Мозг Кащея напряженно работал, пытаясь найти аргументы, чтобы убедить старика Градского. Может быть, так?
— Я тут недавно, — он понизил голос, как смог, — разговаривал с отцом, и он мне подтвердил, что так оно и есть. То есть мои сведения, плюс информация Славы Орлана уже многого стоят. Могу добавить только одно, — Колян выдвинул вперёд подбородок и громким шёпотом продолжил. — Знаешь, на чём двигается Доктор? Нет? На мобиле, который ему подарил Митяй Котлин, сечёшь? Как думаешь, это совпадение? Не-е-ет, не думаю!
— Тяжко сказаць, Колян, — как бы нехотя признавая правоту Кащея, поводил бровями Гилли. — Тяжко. Покуль ничога не магу табе сказаць. Коли ты правый, коли Митяй на самай деле помогае Дохтару, то тады ён справду предатель свого слова. И достоин покарания. Погодь…
Градский помолчал, обдумывая.
— Давай вось што сробим* (Давай вот что сделаем), — медленно произнёс он. — Я сам навяду даведки* (наведу справки) и, як тильки дознаюсь, што Митяй виноватый, то тут жа кину виноунику сурьёзну предъяву. Сам ад себе* (сам от себя). И мы поглядзим, што бывае с тыми, хто вешае добрым людзям локшину на вуши* (лапшу на уши). Пиздоболов у нашем громадстве* (обществе) быть не можно, мы их будзем палить калёным железам. Вось так. Дагавор?
— Договор! — обрадовался Кащей, довольный, что так легко смог уболтать Градского. Тот не только согласился с доводами, которые придумал Орлан, но и подписался под тем, что развяжет с ним войну, старый еблан. Довольный тем, что сделал всё так, как нужно, Колян распрощался с гостями и, размяв ноги, спустился с топчана на землю, оставив Градских одних.