Путь
Шрифт:
Именно благодаря параллельной работе нескольких нейронных систем Алиса могла не только идти, дышать, видеть, слышать, но ещё и размышлять, и анализировать, и испытывать раскаяние от того, что именно на ней одной лежит вина за тяжёлую беременность Светки. Ведь, если с той что-то случится, то всё: никто и никогда из подруг ей этого не простит. Вон, сейчас даже Курочкина ненавидит её настолько, что не открыла дверь, а ведь всего год назад она была самой близкой, самой родной. Именно её Алиса всегда представляла своей свидетельницей, но вышло так, что ею стала Марго — не лучший выбор, честно говоря. Просто охренеть, какой
Подходя к двери дома Риты с Сэмом, она занервничала в ожидании какой угодно реакции. Но встреча, по счастью, оказалась вполне радушной. Подруга сразу пропустила её в дом, предложила чашку ароматного чая и посадила к пылающему камину. Сэм спустился вниз, на ходу натягивая тесную футболку на накаченные бугры мышц. Он тоже тепло поздоровался с Алисой и даже приобнял. Сначала поговорили о том, о сём, потом перешли к погоде, а затем понемногу добрались и до цели визита. Элис рассказала о свадьбе, пригласила их, и, к её удивлению, они оба вполне себе дружелюбно согласились. Воодушевившись, девушка попросила их позвать и Нипеля, потому что она никак не могла до него дозвониться, опять, наверное…
Но тут Сэм прервал:
— А ты что, не знаешь?
— Чего я опять не знаю?
— Про Нипеля не знаешь?
— Нет. А что? А что с ним?
— Как что? Его же закрыли.
— Где закрыли? Ну, откройте.
— Не открыть уже. Союз брал.
— Какой союз? Я ничего не по…
— Так, ребята, стоп-стоп-стоп, — прервала её разглагольствования Рита. — Давайте-ка я всё сама популярно объясню. Короче, несколько дней назад КГБ, наркоотдел «путинки» и менты с Фракийского Берега провели операцию и повязали нашего Нипеля.
— Так он, вроде как, под защитой. Он же под защитой папы? — оторопела Алиса.
— Под защитой, блин, — недовольно буркнул обычно молчаливый Сэм. — Мы для КГБ никто, и звать нас никак. Его и взяли по дороге — просто ночью, сонного, сняли с «Пути», увезли на досмотр и в сумке у него нашли два килограмма «снега». Вот так.
Алиса тут же прокрутила в уме их последний разговор с Нипелем, в котором тот упоминал о каком-то «большом весе на увесистую сумму». Девушка осторожно сглотнула, потому что родственничек и её приглашал в попутчики до Фракийского Берега, предлагая нехило заработать и весело отдохнуть. А ведь она тогда чуть было не согласилась раздобыть денег перед свадьбой, вот только неожиданная встреча с Сашей настолько больно резанула по её чувствам, что Алиса напрочь забыла о предложении Нипеля. Только сейчас, впервые с тех пор, о нём вспомнила.
— И что? И что будет с Юркой? — вдруг заколотилось её сердце, возбуждаемое гормонами, что порциями заливал в кровь гипофиз.
— Да ничего хорошего, — глубоко вздохнул опечаленный Сэм. — Адвокат говорит, что это тридцать шесть лет строго режима.
— Или шесть лет глухой одиночки, — прикусила губу Ритка.
— Бляха ты медная, ёпа-мать твою итить! — Алиса закрыла лицо руками. — Что же это делается-то, люди добрые! Что ж она пристала, окаянная?! — непонятно, о чём, выпалила девушка и тут же, вздрогнув, плаксиво повысила тон, — Ой, я дура-то какая! — внезапно вспомнила она о своём одностороннем визите к Курочкиной. — Ой, я дура!
— Чего это-то ты дура-то? — нахмурилась Рита.
Пришлось с пунцовыми следами стыда на щеках рассказать о своём визите к Ийке. Впрочем, Сэм с Риткой простили её и за это — ведь Алиса не знала, что у Курочкиной такое горе. Да и горе ли? — пронеслось у неё в голове. Ведь она, вроде бы, разбежалась с Нипелем, то есть ей на него наплевать — а можно ли горевать о том, чего не ценишь? Интересно, как она себя сейчас чувствует. А, кстати?
— И что, как сейчас Ийка? — тихо спросила Элис.
— Плохо. Я мать её вчера видела на Узле — она приезжала, раз такое горе. Та мне и рассказала, что Ийка всё это время ничего не ест. Лежит на диване и молчит, говорит. А мать-то нынче обратно поехала в Союз на день-другой — вещи свои перевезти и сюда как бы уже надолго вернуться. С дочерью типа пожить.
— А разве дядя Егор не приедет к дочери?
— Нет, не может. Говорит, работы много.
— Странно. У дочери беда стряслась, а он.
Супруги переглянулись, Элис не заметила.
— К Марго-то не заезжала? — Рита предложила ещё чаю, но Алиса отрицательно покачала головой. — Не. Ну, то есть да, к Марго заезжала.
— Так да или нет? — нахмурил брови Сэм.
— Да, к Марго заезжала. Нет, чай не буду.
— И как она? Скучает по дому-то, наверно?
— Не то слово. Плачет, жалко, говорит, дом.
Рита цокнула языком и сморщила свой нос.
— А я ей говорила — «Ты думай наперёд»! А она мне — «Не хочу, мне и так хорошо, всё и так складывается, как надо». Как, говорю, складывается, когда у тебя, похоже, вычитается? Ты пойми, объясняю ей, всё, что с тобой происходит сейчас, началось намного раньше. А то, что произойдёт потом, уже сейчас начинается. Она делает вид, что этого, типа, не понимает, — шлёпнула себя по коленке Рита. — Вот до чего сама себя довела — дом потеряла! Ну, как так, а?
Расстроенная Алиса так и не решилась заговорить о Светке, понимая, что может вызвать у гостеприимных хозяев приступ неоднозначных чувств. Но Сэм сам завёл разговор, рассказал о её плохом самочувствии и о том, что завтра они поедут к ней в госпиталь, чтобы морально поддержать и Свету, и Мирона. В общем, Риткино участие в девичнике отменялось, поэтому девушка побыла у ребят ещё немного, а затем тепло распрощалась и направилась домой, наполовину довольная выполненной миссией.
**
Совершенно недовольный жизнью Кащей отмечал мальчишник, как в последний раз. Пойло лилось рекой, Тяпа снова блевал. Задолбал он в последнее время, честно говоря, то срёт, то блюёт, как пережрёт. О! Стихами заговорил! — Кащей наконец-таки довольно улыбнулся — он любил говорить стихами.
Первыми подтянулись малолетки, затем все вместе пожаловали местные, ганзейские, бригадные. Все, суки, как один, старательно делали вид, что ничего не случилось, но, сука, чувствовалось, что думали они совершенно иначе, ироды. Поэтому Кащей наливал рюмаху за рюмахой и пил, и пил, и пил. Нюхать он не очень любил, а вот бухнуть — завсегда. Главное, чтобы весело, комон! Дабы выглядеть достойно, как номер один, он выставил пацанам выпивку с закуской в общем зале, а сам с бригадными уединился в банкетке, хоть и с открытой дверью. Мероприятие проводили только для своих, ресторанчик был закрыт для обслуживания.