Путь
Шрифт:
— Ох, ты, блять! — аж прикрылась рукой Алиса. — Заразился?
— Триппером, — грустно подтвердила Ия. — И меня заразил. Неделю слизь с гноем оттуда текла, представь себе. Вот тогда у меня что-то перемкнуло, я собрала его манатки и выкинула их во двор. Он, как всегда, пришёл под утро, начал стучаться, а я ему дверь не открыла, сказала, чтобы катился к чёртовой матери, что видеть его не хочу, слышать, думать о нём. Всё ему высказала, козлу такому!
— А он?
— Взял чемодан и уехал.
— А ты?
— А я, помню, сползла на пол возле двери, разревелась, а потом
— Что всё-то Ийка, что всё-то? Ну, посадили его, так ты же сама его выгнала! Хрен с ним. Живи и радуйся!
Ия поставила бокал с шампанским и помолчала.
— Знаешь… Просто я сейчас… я сейчас стала замечать… как дышу. И вот, порой, я выдыхаю воздух, выдыхаю, а зачем его вдыхать — не знаю. Не знаю.
Алиса прикусила кожу на кулаке. Ия уткнулась в ладони, но плача не было слышно. Так продолжалось несколько долгих секунд, пока, наконец, Алиса не решилась прервать тишину, сменив тему.
— Ийка, а ты на свадьбу ко мне придёшь? Будешь свидетельницей, а?
Ия ответила, не отнимая рук от лица.
— Нет, Аська, не приду, ты уж меня прости, подруга. У меня траур, у меня горе. Я по всем понятиям не могу веселиться, да и не хочу, — она раздвинула пальцы, чтобы видеть Алису, и продолжила. — Несколько дней назад моего Юру приняли, а я буду петь и плясать, что ли? Нет, нет, не могу, не буду. Да ты и сама понимаешь, что я тебе объясняю, — девушка снова сомкнула пальцы.
Алиса понимающе покивала головой, укусила себя за губу и неуверенно задала новый вопрос:
— Ийка, можно тебя ещё спросить?
Подруга утвердительно промычала в ладони.
— А кто тебе сказал, что я о тебе, ну, как сказать, нехорошее рассказываю? — неуверенно начала Алиса. — Это… это Доктор? Это тебе Саша Доктор про меня рассказал?
— Да с херов ли Доктор? Аська, ты чё? — удивлённо отняла руки от лица Ия. — Я ж Доктора твоего один раз и видела, тогда, весной, когда ты его ко мне привела. И всё.
— А кто тогда? — искренне удивилась Алиса.
— Как кто? — развела руками Ийка. — Женишок твой! Колик.
**
Колян грыз ногти, ибо предстояло принимать непростое решение. Свадьба послезавтра. Приедет отец со своими корешами, папа Аттал — со своими, да ещё много народу из Ахеи: знакомые пацаны с подругами. Родители сказали: «Приглашайте всех, кого хотите», и Кащей не стал скупиться. У Алиски, наверное, кто-то придёт, девки-то — точно! Да бес с ними, ведь самое главное — это Орлан и то слово, что он ему давал. Как быть с этим? Вроде бы, просрал по всем фронтам, но есть одно но. Если бомбануть по бизнесу Доктора, то можно будет сказать: «Я сам решил свою проблему, отец!» Ну, или как-то так.
Он судорожно прикурил сигарету. Что делать с Доктором? Что делать с Хабом? Надо что-то решать, но что? Тут его взгляд упал на стол, где стояли бутылки с «коктейлем Молотова». А что, если? Мысль озарила вспышка: нужно просто сжечь там всё к херам собачьим! Блять, комон! Всё предать огню, комон! Сжечь! Сжечь всё и весь хрен до копейки!
От прилива гормонов Кащей аж вскочил на ноги и начал боксировать с тенью. Тяпа с Юсуфом внимательно вгляделись в него.
— Я знаю, что мы сделаем. Собирай пацанов, — непонятно к кому обратился Колян.
Тяпа огляделся, развёл руками и спросил:
— Каких пацанов?
— Блять, Тяпка, ты чё тупишь опять?! Наших, блять, пацанов! Бригаду. Щас поедем в гости к Доктору, там повеселее позажигаем!
Тяпа сморщился, кивнул и ушёл. Юсуф остался один на один с Коляном. Тот снова сел на место, делая глубокие затяжки и мутно глядя сквозь табачный дым на подчинённого, подумал: «Почему Юсуф? Почему его так зовут? Юсуф. Юсуф, бля. Вот бы мне такое погоняло* (прозвище). Не Юсуф, конечно, а, может быть, что-нибудь похожее, типа, я не знаю. А то — Кащей! Стрёмно как-то уже. Это раньше был молодой пацик, а теперь стал хозяином полиса — мне по масти нужно иметь ровное погоняло!* (мне по рангу иметь хорошее прозвище!) Не Кащей, а какой-нибудь Голландец? Хотя нет, звучит не прикольно — Голландец какой-то. Не. А, может быть, Голланд тогда? А что? Хотя, Колян Голлан — нет, тоже не так звучит. Николай Голландец? Или Никола Голландец! О, круто! А если Никола Голланд?! Комон! Лучше, чем Кащей так-то. Ваще! Никола Голланд! Комон! Или Никола Голландец?».
Что думал Юсуф сказать сложно, но, облизнув пересохшие губы, он начал:
— Это… Колян. Я вот, что хочу сказать. Что бы ты там не придумал, тебе нужно будет одно — прикрытие. Алиби то есть.
— Чё? — наморщил моську Кащей, отрываясь от размышлений.
— Алиби. Если ты сейчас решишь что-то… э-э-э… предпринимать, то тебе нужно будет алиби, будто бы в это время ты был тут и отмечал.
— И чё?
— Я мог бы остаться здесь, в «Бонсе», и делать вид, будто продолжается мальчишник, чтобы потом, в случае чего, ты мог подтвердить, что в это время был здесь. Алиби ведь не само по себе делается.
— А я как?
— Через кухню на задний двор можно выйти, там только перелезть через забор нужно, и всё — ты на тропинке. Мобилы на стоянке стоят — никто ничего не увидит. Потом тем же путём обратно.
— А ты чё?
— А я и говорю: я пока тут всё организую так, что комар носу не подточит. Все свидетели будут единодушны, что вы находились здесь — и ты, и Тяпа и остальные пацаны.
Колян сел, налил себе в рюмку водки и залпом влил её в глотку, даже не закусив. Занюхав кулаком, он наклонился вперёд: