Путаный след
Шрифт:
— Слишком ты любишь яблоки, — сказала она, не сводя с него взгляда.
Он насторожился: она что-то знает!
— В чужие сады лазим?
Он поперхнулся молоком. Ну и ну! Неужели рыжий предал?
— Молчишь? — усмехнулась она.
— Да… да это случайно… яблоки там висели такие… сами в карман падали!
— А в старика они тоже сами летели?
Ого! Значит, и это выдали. Ну и люди!
Она смотрела осуждающе. Олег впервые увидел, каким твёрдым может быть её взгляд. Неужели это она только что шутила с ним? Настоящая
— Ну тётя Таня! Не молчите.
Она пожала плечами, но не повернулась.
— Как можно? Не понимаю, — сказала она от окна. — Старик — настоящее золото! Мастер на все руки. Никому ни в чём не отказывает. Такой сад на совершенно гиблом месте вырастил. У нас нет приусадебного участка, так он бесплатно и весной и осенью возится со школьниками. Директору даже неудобно, а он об оплате и слышать не хочет! А ты?
Олег опустил голову.
— Я военную хитрость применил, — сказал он в оправдание.
— Умник выискался! У старика старший сын погиб при обороне Смоленска. Ты это понимаешь? И неизвестно, где его могила.
— А если б известно, легче? — брякнул он.
Она взорвалась:
— Послушай, Олег! Я давно не выходила из себя! Ребята со мной дружат. Пока до них доходило всё, что я им объясняю. Попробую и тебе растолковать! Жил на земле Андрей. Любил жизнь, мать и отца, умел строить дома… хорошо пел, очень хорошо… Я понятно объясняю?
— Вы его знали?
— Немного…
Она наконец повернулась.
— Он был сильным и… и красивым! Ходил всегда в белой рубашке с закатанными рукавами, ворот распахнут, и улыбался… а улыбка такая, что всё лицо смеется. Смеются глаза, лоб, щеки, даже нос. — Она сама заулыбалась.
— Вы его это… любили? — осмелился сказать Олег и покраснел.
— Наверно, — просто сказала она. — Я тогда в восьмом уже была. Но он-то ничегошеньки не знал… — Она спохватилась. — Ты куда свернул, а?! Да, так нет этого человека, понимаешь?.. И я не встречала такого больше… Был — и нет! Остался лишь в памяти. Даже цветы на могилу нельзя принести.
— А если поискать хорошенько?
— Будто не искали, — отозвалась она. — Мы с ребятами все пробовали делать. Теперь ты понимаешь, какой это старик? Его только Граммофониха ненавидит. Да ты выискался!
— Что вы все ко мне пристали с этой Граммофонихой! — не выдержал он.
— Потому что она нечестная, завистливая, злая! Не хватает слов, чтобы её описать! Стой, а ты-то откуда её знаешь? — подозрительно спросила она.
— На базаре видел. Случайно.
— А на базар ты как попал?
— По пути с моста.
— Ну вот, ну вот, а говоришь, поезжай в поход! Да ты завтра же на телевизионную вышку залезешь! — снова расстроилась она.
Ох уж эти мамины письма! Нет, не узнаёт он тетю Таню.
— Так. С едой покончено наконец. Что
— Сказать спасибо?
— Не юли! Тебе придется сейчас пойти к Артемию Артемьевичу и извиниться.
— К ко-му? — протянул он, будто не понимая.
— Так старика зовут. Всё-то ты знаешь! Хитрец!
— Спать хочу, — громко зевнул он.
— Ну что ж, — согласилась она, подумав. — Пожалуйста. Но утром непременно сходишь!
«Вот тебе и военная хитрость, — вздыхал он, лежа в постели. — Теперь не отомстишь рыжему… Только этого не хватало! С ней не поспоришь — учительница!»
Не везет ему, да и только! Совсем ему нечего делать в Смоленске. Купаться негде — раз! За яблоками лазить не дают — два! Читать нечего — три! И это каникулы? Надо было в Ленинграде оставаться, там хоть с керосинщиками в футбол бы сыграл.
И если по-честному — его тут всё время преследуют неудачи! Старику он чуть-чуть не попался, потом этот рыжий чуть руку не вывихнул. О Василии Ивановиче лучше и не вспоминать! И вдобавок за все беды — иди извиняйся!
Еще целых две недели тут жить! Нет, он наверное, заболеет от тоски. Что бы придумать, что придумать?..
ВНЕЗАПНОЕ РЕШЕНИЕ
Олег уже засыпал, когда она снова пришла к нему в комнату.
— Кисличкин, — окликнула она. — Спишь? Не притворяйся.
Ага, опять Кисличкин! Что-то ей надо?
— Слышишь?
— Сплю, — сурово отрезал он.
— Что же с походом делать? Возьму уж тебя с собой, пожалуй. Передерешься, конечно, с моими мальчишками, но выхода нет. Встаём рано, учти.
Про старика она забыла, что ли?
— А извиняться?
— Ах да! Надо, Кисличкин. Позор на всю Покровку.
Что она сказала?! Олег даже подскочил в кровати. Покровка?.. Стой, стой, он же слыхал это слово от Василия Ивановича! И майор говорил о Покровке…
— Зачем ты вскочил, Кисличкин? В шесть я тебя подниму. Спи.
— А… а где это «вся Покровка»?
Она пристально поглядела на него.
— Что с тобой? Покровка как раз там, куда ты в сад лазил. Всё?
— Не уходите, тетя Таня, постойте. А она большая?
— Да что ты пристал с этой Покровкой? Небольшая. Не очень большая. Спи.
Она пошла к дверям.
— А там старые деревья есть?
— Полно там деревьев, и старых и молодых. Я гашу свет.
— А ручей? Ручей есть?
— Успокойся немедленно, слышишь?
— Ну скажите…
— Есть, есть… Спокойной ночи.
Она потянулась к выключателю, но Олег внезапно простонал:
— Ой, живот, о-о!
— Что такое? — повернулась она.
Он ответил сдавленным голосом:
— Не знаю. Наверное, от этих витаминов. Да вы не думайте, у меня иногда бывает. Надо только дома посидеть. О-о!