Путем актера
Шрифт:
Олександр наконец открутил головку у “Златоглавой” и разлил ее по стаканчикам.
– За перемены к лучшему!
Я запротестовал:
– Говорили же - не будем! Мне немного. Поменьше.
– И пояснил: - Знаете, все-таки снимать будут.
– Вы что, в первый раз?
– Мне показалось, Олександр искренне удививился.
Я потупился.
– Да. Вообще странная какая-то история… Я ведь не актер. Меня сюда выбирали, вы не поверите, по голосу.
Мисаил радостно засмеялся:
– Как? И вас?
– Да. Приглашали мою подругу…
Мисаил продолжил:
– А голос
Я удивился:
– Да. Откуда вы знаете?
– А я так же сюда попал, - сказал Мисаил.
– Пробовалась моя подруга, а позвали меня. Вероятно, за голос, высокий и звонкий… Причем ее не взяли, а я прошел.
– Странно, - сказал я.
– Ничего странного, - сказал Дима, - я где-то читал, что в молодости Горький и Шаляпин пошли записываться в хор Большого театра. Горького приняли, а Шаляпина нет, да еще, как у нас водится, оскорбили. Сказали - у вас, молодой человек, нет ни голоса, ни слуха.
Мисаил смущенно засмеялся.
– Спасибо…
– Что говорить, - сказал Дима со вздохом, - все мероприятие - полное говно. Я семь лет в этом деле и впервые вижу, чтобы подбор актеров осуществлялся через автоответчик. При этом наверняка считают себя новаторами.
– Ну, не скажите. Что-то в этом есть, - заметил я примирительно.
– Рациональное зерно. Вот, например, наша сцена “Сны о красивой жизни”. Солидные люди, сидят на пароходе, пьют “Корвуазье”. Идея-то, в принципе, неплоха: у солидного человека должен быть солидный голос.
– Какая “идея”?!
– Олександр даже поморщился.
– Помрежу по актерам было просто лень шевелиться, вот и все дела! Ходить, гитис-шмитис, по десять раз обьявления клеить… - Он пнул ногой какую-то железяку и совершенно другим голосом вдруг сказал: - Сколько металлолома! Золотые горы. Подгоняй грузовик, загружай и вези сдавать… Помните, в детстве собирали всякое железо?
Я кивнул.
– У вас тоже? У нас самая главная ценность была - подшипники. Я жил на Масловке, у нас рядом с домом был какой-то железный заводик. И мы там у работяг в обед за пятьдесят копеек покупали подшипники. Через окно в подвале. А иногда и так просили.
– Да… - Олександр вздохнул.
– Были люди в ваше время… Я этого уже не застал. Я вырос при капитализме. Волчьи законы… Мы все тырили. За пятьдесят копеек, когда я был молод, наверное, нельзя было даже спичек купить.
– Как раз спички было можно, - меланхолически заметил Мисаил.
Олександр поднял с земли какую-то железку и взвесил ее на руке.
– Из этого может получиться хороший кастет.
Он вдруг размахнулся и с размаху ударил железкой по бетонной шпале. Кусок бетона откололся, и на шпале осталась небольшая выбоина. Я испугался столь неожиданной агрессии и снова подумал, что этот Саша-Олександр все же чем-то очень похож на какого-то специфического литературного персонажа ХIХ века - может быть, гусара Долохова из “Войны и мира” или на его прототипа, графа Федора Толстого по прозвищу Американец, скандалиста и дуэлянта. И на чиновника по особым поручениям, и на гусара одновременно.
– Зачем вы так, - примирительно сказал я, - не надо тут ничего ломать.
Олександр с довольным видом осмотрел железку.
– Неплохо, неплохо.
– Он достал из сумки газету и аккуратно завернул в нее cвою находку.
– Булыжник - оружие пролетариата.
– Вас с этим любой наряд заберет, - сказал я.
– Да еще деньги придется платить. Посмотрите, какая она страшная.
– Да что вы, - церемонно сказал Дима. Он передразнил меня: - “Страшная”. Он все притворяется, на понт берет. Это же святой человек, мухи не обидит и сам всех боится.
В кармане Мисаила снова зазвонил телефон. Cначала он, взяв трубку, даже пошутил: кто говорит? Нет такого. Но потом возвысил голос - видимо, сказывалась усталость:
– Да. Это я… Я же тебе сказал, - вдруг закричал он, - где я! Я же уже сказал!.. Я работаю! Хочешь - приезжай, посмотри!..
– Жена, - снова уважительно кивнул Дима, - все беспокоится.
– Пойду, посмотрю, как там моя, - сказал я.
– Напрасно вы волнуетесь… - Дима снова покачал головой.
– Нас позовут.
За угол я повернул под громкий голос Мисаила:
– Твою мать!
– кричал он, - мать твою!.. Я же тебе уже тысячу раз говорил, где я!..
В автобусе глазам моим открылась картина, полная мира. Марина тихо спала с моим журналом в руках, актеры из кабардинской группы, о чем-то оживленно беседуя на своем языке, все так же курили на заднем сиденье, блондинка с косой читала книгу. Она мельком посмотрела на меня и улыбнулась. (Где-то я ее все-таки видел…) Кроме того, в нашем полку прибыло. Рядом с автобусом стояла небольшая иномарка.
– От Славы Зайцева, - перехватив мой взгляд, тихо сказала блондинка.
– Манекенщики. Тоже актеры. В вашей сцене, кстати, заняты…
В машине я разглядел красивого молодого человека с длинными волосами и девушку. Как и положено людям новой формации, они весело разговаривали за тонированными стеклами. Была слышна музыка. Сзади сидел кто-то третий, но его было плохо видно.
Погладив спящую жену, я тихо вылез из автобуса и пошел на сьемочную площадку. Там вроде бы ничего не изменилось. Актер, игравший в фильме по Дюрренматту, степенно беседовал с какой-то интеллигентной пожилой дамой в очках, ровно гудел двигатель в военной машине… Но, уже выстроенные полукругом у вагона, горели софиты, уже прошла быстро необыкновенной красоты женщина в длинном старинном платье, очень похожая на знаменитую артистку Наталью Андрейченко в молодости, и большой черный джип знаменитого русского режиссера фон К., виденный мною месяц назад у метро “Алексеевская”, уже стоял недалеко от ворот.
Началось!
– подумал я.
Стоило мне это подумать, как ко мне подошла Маленькая Света.
– Не пропадайте, - буднично сказала Света.
– Скоро ваш выход.
У меня ёкнуло сердце:
– Когда?
Света мельком взглянула на часы.
– Минут через сорок вас начнут одевать.
– Мы с женой в автобусе, - сказал я и подумал: одевать… Меня. В эти самые “Армани”, наверное.
Света потянула носом и весело на меня посмотрела.
– Нашли уже где-то… Не пейте больше. Миша и Григорянц с вами?
– Я понял, что она говорит про Эдика и Мисаила, и кивнул.
– И их позовите.