Путешественники
Шрифт:
Наблюдает он и за собой: «При моей теперешней жизни, т. е. когда приходится быть часто и дровосеком, и поваром, и плотником, а иногда и прачкой, и матросом, а не только барином, занимающимся естественными науками, рукам моим приходится очень плохо… Руки мои и прежде не отличались особенной нежностью, но теперь они положительно покрыты мозолями, порезами и ожогами; каждый день старые подживают, а новые появляются».
Или другое замечание: «Становлюсь немножко папуасом: сегодня утром, например, почувствовал голод во время прогулки и, увидев большого краба, поймал его и съел сырого…» Но все-таки о себе он пишет мало и не без иронии. Заниматься самонаблюдениями он не любил».
В январе 1873 года учёный покинул Новую Гвинею и на русском клипере «Изумруд» (капитан
В 1874–1876 годах Миклухо-Маклай, плавая на голландских кораблях и малайском паруснике «прау», побывал на островах Молуккского архипелага, на Сулавеси и Тиморе, исследовал западный берег Новой Гвинеи, снова плавал к Молуккам и Сулавеси, возвращался на Яву, исследовал внутренние районы полуострова Малакка.
В 1876–1877 годах он вновь посетил Новую Гвинею, где его уже ждали туземные друзья. Живя на «своём» берегу и постоянно общаясь с папуасами из ближайших и дальних деревень, учёный собрал ценные антропологические и этнографические коллекции, сделал много рисунков и интересных записей: как это нередко случается, великий путешественник обладал талантами художника и писателя. На основании своих наблюдений Миклухо-Маклай пришёл к выводу о видовом единстве и родстве человеческих рас. Эти выводы совпадали с его личными убеждениями, но вошли в противоречие с бытовавшими в научных кругах США и Западной Европы представлениями о «низших» и «высших» расах.
В период с 1878 по 1880 годы Миклухо-Маклай, живя какое-то время в Сиднее, плавал оттуда к Новой Каледонии и другим островам Меланезии, продолжая антропологические и этнографические исследования, и побывал на южном берегу Новой Гвинеи. Вернувшись в Австралию, он резко выступал против работорговли, широко распространённой в Меланезии, и вызывал недовольство властей резкой критикой расизма.
В 1881 году русскому учёному довелось посетить южный берег Новой Гвинеи на английском корвете, который направлялся туда с карательной экспедицией. В течение всего плавания Николай Николаевич с присущим ему темпераментом вел «идейную обработку» командира корвета, подтверждая свою гуманистическую позицию цитатами из Евангелия и убедительными научными аргументами. Пропаганда сделала своё дело: английский офицер отказался от выполнения прежнего плана – сожжения папуасской деревни и поголовного истребления её жителей.
В 1882 году Н.Н. Миклухо-Маклай вернулся в Петербург, завершив таким образом кругосветное плавание, начатое на «Витязе» в 1870 году. Когда через два года, отправившись в Австралию и затем на Яву, он случайно застал там русский корвет «Скобелев» (бывший «Витязь»), командир корабля В.В. Благодарев доставил путешественника к давно знакомому берегу. Пробыв некоторое время среди папуасов, ставших для него настоящими друзьями, Миклухо-Маклай вернулся в Австралию, где жили его жена и дети. В 1886 году учёный-подвижник переехал с семьёй в Петербург. Измученный невралгией и давно терзавшей его лихорадкой, Н.Н. Миклухо-Маклай умер в 1888 году.
Вечные следы на Новой Гвинее
Несмотря на солидный список экспедиций Н.Н. Миклухо-Маклая, проведшего в странствиях практически половину своей жизни, на которую ему было отпущено всего 42 года, имя его навечно связано именно с папуасами Новой Гвинеи. Выдающийся русский ученый и путешественник прожил с ними в общей сложности около 3,5 лет. Его выбор бы не случаен. Посещение аборигенов Новой Гвинеи можно было уподобить путешествию в далёкое прошлое без всякой «машины времени». Потому что папуасы по уровню своего развития могли служить моделью всего человечества на определённых этапах истории его культуры.
За эти три с половиной года Миклухо-Маклай старался изучить хозяйство папуасов, их материальную культуру, социальную организацию и мировоззрение. Но, как иногда случается, процесс изучения был обоюдным: сам учёный стал объектом пристального внимания островитян. Конечно, будучи врачом и этнографом, Николай Николаевич и сам понимал, что для папуасов он был таинственным существом, явившимся из неведомого
Оснований для этого было более чем достаточно. Папуасов поразил, прежде всего, приход «морского чудовища», как назвали они доставивший учёного корабль – корвет «Витязь». Впечатление, произведённое им на островитян, современному человеку даже трудно с чем-либо сравнить. Ну, разве что с эффектом от появления НЛО, закрывающего собой половину небосвода. Ничего подобного здесь раньше не видели. Как пишет биограф Миклухо-Маклая Б.Хаген, «…прибытие корабля было воспринято местными жителями как конец света. Некоторые из них пустились бежать в горы, другие стали поспешно копать себе могилы. Но ничего особенного после этого не произошло. Когда островитяне увидели, что к ним прибыл белокожий человек, они вначале даже обрадовались, так как подумали, что вернулся Ротей – их великий прадед. Многие мужчины направились в лодках к кораблю, чтобы поднести подарки своему далёкому предку. На корабле их хорошо приняли и тоже одарили подарками. Но на обратном пути к берегу вдруг раздался пушечный выстрел – команда корабля отсалютовала в честь своего прибытия. Со страха люди выпрыгнули из лодок, бросили свои подарки и вплавь пустились к берегу. Поджидавшим их возвращения они заявили, что прибыл не Ротей, а злой дух Букс».
Так что начальный эффект был произведён транспортным средством. За ним последовал эффект появления самого гостя. Ведь папуасы побережья залива Астролябии ни разу не видели белого человека, поэтому сам вид его произвёл на них ошеломляющее впечатление. Позже они часто называли нашего путешественника «белым папуасом». Возможно, его приняли за давно умершего предка, душа которого вернулась на родину в новом облике. Вот что говорят об этом ученые антропологи и этнографы Н.А. Бутинов и М.С. Бутинова:
«Основанием для подобного предположения является широко распространённая у островитян идея реинкарнации душ. Сам он тоже потом называл себя «белым папуасом», но совершенно по другой причине – весь его образ жизни здесь мало отличался от жизни окружавших его людей.
Много времени спустя, когда у русского учёного уже установились довольно близкие отношения с местными жителями, один из них спросил, сколько у «белого папуаса» жён, детей, внуков и правнуков. Н.Н. Миклухо-Маклай не понял вопроса и был очень удивлён: ему всего 30 лет, какие могут быть у него внуки и правнуки? Он ответил, что у него нет ни жены, ни детей. Ему не поверили. Последовал другой вопрос: не посадил ли «белый папуас» дерево, которому, как все видели, было несколько сот лет? Учёный снова удивился и подумал, что папуасы убеждены в его глубочайшей старости.
В действительности всё объясняется иначе. Н.Н. Миклухо-Маклай долго не мог в полной мере освоить местный язык, что не позволяло ему проникнуть глубоко во все тонкости мировоззрения островитян. Согласно их представлениям душа умершего человека какое-то время пребывает в стране мёртвых, а затем воплощается в новорожденном ребёнке и возвращается в мир живых людей. В данном случае папуасы, по-видимому, предположили, что когда-то очень давно среди них жил чёрный человек по имени Маклай. Когда он умер, его душа улетела в Россию (о своей родине учёный не раз им говорил), там вошла в тело беременной женщины и на свет появился первый «белый папуас», изменивший цвет своей кожи. После его смерти душа умершего в результате дальнейших перевоплощений обрела образ того «белого папуаса», который прибыл к ним на большом корабле. Нам кажется, что с подобными представлениями связан и тот факт, что позднейшие исследователи встречали в деревнях, где некогда работал русский учёный, папуасов, носивших имя «Маклай». Чаще всего этот факт объясняется обычаем островитян обмениваться именами. Но вряд ли такое объяснение приемлемо в данном случае – ведь настоящего Маклая здесь давным-давно нет, а люди, носящие его имя, жили совсем недавно».