Путешествие Гулливера на корабль скотоголовых
Шрифт:
Гордона нигде не было видно. Волны ударяли по палубе с такой силой, что всё непривязанное на ней, срывали и уносили в океан. Моего друга могла ждать та же участь, если он не успел привязать себя. Я долго искал глазами по палубе, пытаясь разглядеть его среди канатов, но напрасно. Молнии одна за другой ударили возле судна, осветив рядом с кораблем ужасающую воронку приближающегося смерча. В ту же секунду я осознал, что предложение Коклюша было плохой идеей. И дом, и сад вокруг него в эту секунду стали мне желанными и дорогими.
Ветер внезапно стих. Я смотрел, как завороженный на темную
Могучая сила оторвала наш корабль от поверхности воды, и ломая оснастку, закрутила его в черной пелене вращающегося соленого тумана. Корабль завыл, как живой, не имея возможности сопротивляться стихии. Мачты сломало, оторвало и замотало на канатах. Они с силой ударяли по палубе и бортам, нанося разрушения. Палуба не выдержала первой. Ее доски разметало, обнажив трюмы. Смерч высасывал оттуда людей, марроканские ковры и запасы провизии.
Меня тоже потянуло наружу. Я сопротивлялся до тех пор, пока что-то тяжелое не ударило меня по затылку. Свет померк.
Сознание приходило ко мне несколько раз, и каждый раз на мгновение. Я едва успевал понять, что вижу, как снова проваливался в темноту. Я помнил, как меня несло вместе с обломками корабля и другими несчастными в водовороте водяной пыли, потом мне запомнилось, как я барахтался в воде, прицепившись к доске, и наконец, в моей памяти отпечатался белый борт огромного железного судна, каких я еще не видывал.
В последний раз в себя я пришел в белой комнате, нет, скорее каюте, потому что чувствовал качку. Я лежал на кровати, совсем не похожей на корабельную шконку. Тело мое было укрыто белой простыней до груди. Мне подумалось, что это хорошо, что не с головой. Я мог бы предположить, что умер. К моей правой руке посредством иглы были присоединены тонкие прозрачные трубки, ведущие к бутылке с раствором. Имея познания в медицине, мне пришло на ум, что раствор имеет какое-то излечивающее свойство. Для пострадавшего в кораблекрушении я чувствовал себя неплохо.
Я огляделся. Обстановка в каюте была непривычной, готов биться об заклад, что такого материала, который присутствовал в интерьере и причудливых механизмах не производили ни в одной стране мира. Англия была на технологическом пике, а все прочие страны пытались ее догнать. Но даже у нее не было технологий для производства мягких, прозрачных и эластичных материалов, таких как трубки, не говоря уже о ящике с мерцающими лампами и издающем разнообразные ритмичные писки.
Жизнь снова закинула меня в такие места, в которые прочим вход закрыт. Виной ли тому моя избранность, или же это было наказание за данное самому себе обещание отказаться от путешествий, я не знал. Впрочем, я еще не был уверен, что спасся в одиночестве. В других каютах могли находиться другие матросы из экипажа "Марии Селесты". Я хотел
Я услышал приближающиеся шаги. Мое сердце волнительно забилось, как перед встречей с неизвестным. Шаги замерли напротив моей каюты. Ящик справа от меня зачастил попискиваниями, что навело меня на мысль о совпадении сердцебиения с частотой писков. Дверь бесшумно открылась, и в каюту вошел человек, нет осел, нет человек. Наверное, у меня была повреждена голова. Я видел перед собой человека в белом халате, но с мордой осла. Морда широко, совсем не по-ослиному, улыбнулась мне и произнесла:
– Добрый день, как вы себя чувствуете?
Я не сразу нашелся, что ответить, моргал и тер глаза, в надежде увидеть более привычную часть человеческого тела. Напрасно, ослиная голова оставалась крепко сидеть на человеческих плечах.
– Хорошо, спасибо. Голова еще не совсем отошла после удара, но в целом, нормально.
– Просто удивительно, как вы здесь оказались? Да еще в такой странной одежде. Вы аниматор?
– Кто, простите?
– Вы из обслуги отелей, представление показывали туристам? На вас странная одежда была, как из прошлого. Вы играли пирата, видимо?
– Нет, что вы, я не показывал никакого представления. Я путешественник, врач и немного писатель. Мы шли в Ост-Индию на "Марии Селесте", но попали в жуткий смерч. Последнее, что я помню, это как наш корабль несло вихрем по кругу.
– Да что вы, на море тишина всю неделю вдоль всего побережья, не было никакого смерча, да их и не бывает здесь.
Доктор-осел уставился в меня фиолетовыми глазами и растянул губы в улыбке, показывая крепкие передние резцы. Я многое повидал в жизни, в том числе и лошадей, чей разум был сравним с человеческим, но морда осла и тело человека, вызывали во мне чувство несовместимого противоречия.
– Как называется место, в которое я попал?
– Спросил я.
– Если вы о нашем судне, то это круизный лайнер "Дримлайн". Мы идем по кругосветному маршруту, зайдем и в Индию, в Мадрас. Если вам туда нужно, то можем забросить.
– Спасибо, буду признателен, но я отправился туда только ради своего больного товарища, который хотел получить лечение у местных йогов. Я бы вернулся назад, в Англию, раз цель моего путешествия пропала вместе с Коклюшем.
– У вас коклюш?
– Встрепенулся доктор-осел и тут же натянул на лицо белую маску.
– О, нет, что вы! Гордон Коклюш, мой товарищ.
– Понятно. А как ваше имя. При вас не было никаких документов.
– Лемюэль Гулливер.
Осел усмехнулся и странно посмотрел на меня.
– Это ваши родители решили так вас назвать?
– Разумеется. Будучи младенцем, я никоим образом не имел возможности повлиять на выбор своего имени. Мне оно нравится.
– Да, я вас понимаю, выбор имени это свободный выбор. Но для вас, не определившегося, это немного странно. Вы же любите простые имена, Джек, Джон, Бил, и все в таком духе?