Путешествие Хамфри Клинкера
Шрифт:
Аргайльшир, 3 сентября
Доктору Льюису
Любезный Дик!
Почти две недели прошло, как покинули мы столицу Шотландии и направились в Стерлинг, где сделали привал. Замок в этом городе весьма похож на эдинбургский, и из него можно обозреть изгибы реки Форт, которые столь многочисленны, что расстояние оттуда до Аллоа сушей только четыре мили, а по реке двадцать четыре.
Аллоа — чистенький, благоденствующий городок, который в большой степени зависит от торговли Глазго, купцы которого посылают сюда табак, а также другие товары для отправки из здешних складов по реке Форт. Едучи сюда, осмотрели мы изрядный железоделательный завод, где вместо дров жгут каменный уголь; здесь научились очищать его от серы, которая могла бы сделать железо слишком хрупким. Почти повсюду в Шотландии добывают превосходный каменный уголь.
Здесь в округе земля не производит почти ничего, кроме овса и ячменя, может быть потому, что худо возделана и нигде почти не огорожена. Вместо изгородей кое-где сложены низенькие стены из камней, не скрепленных меж собой и собираемых с полей, по которым их словно умышленно разбросали для этой цели. Когда я выразил изумление, почему крестьяне не очищают свои поля от сих камней, один джентльмен, понаторевший не только в теории земледелия, но и в практике, убеждал меня, будто камни не только не приносят вред для сева, но даже полезны. Сей умник приказал было очистить свое поле от камней, унавозить его и засеять ячменем, и урожай был меньше, чем раньше. Тогда он распорядился снова разбросать камни, и в следующем году урожай был добрый, как всегда. Камни были опять убраны, и опять жатва была плоха; снова их разбросали, и земля обрела прежнее плодородие. Сей опыт произведен был в разных частях Шотландии и повсюду с тем же успехом.
Удивленный этим сообщением, я просил его поведать, как он объясняет этот непонятный феномен, а он ответил, что камни могут быть полезны по трем причинам. Может быть, они задерживали излишние испарения земли, сходные с испариной, которая иногда истощает и изнуряет человеческое тело. Возможно, они, подобно изгороди, защищают нежные всходы от резких весенних ветров или, отражая солнечные лучи, споспешествуют согреванию земли и тем самым смягчают натуральную студеность земли, а также климат.
Но, по моему разумению, излишние испарения можно было бы куда лучше задержать разного рода удобрениями, к примеру золой, известью или мергелем, ибо здесь, по-видимому, немало мергельных ям. Что же касается до теплоты, то ее можно сохранить при помощи изгородей; половина земли, ныне негодная, очистится для посева, обработка ее потребует меньше труда, вдвое меньше будут страдать лошади и вдвое дольше сохранятся бороны и плуги.
Земля на северо-западе не дает хорошего урожая хлебов. Почва здесь болотистая и неплодоносная. Здешние крестьяне живут в жалких хижинах, они худы, одеты бедно и очень грязны. Сей последний упрек они могли бы легко смыть чистой водой, ибо природа снабдила их с избытком озерами, реками и ручьями.
Хлебопашество не может процветать там, где участки земли, сдаваемой в аренду, малы, сроки аренды коротки, и землепашец сразу же должен вносить чрезмерную арендную плату, не располагая достаточным имуществом для того, чтобы производить на своем участке необходимые улучшения.
Житница Шотландии — это берега Твида, графства Восточный Лотиан и Центральный Лотиан, Каз оф Гаури в Пертшире, столь же плодородные, как земли в Англии, а также некоторые места в Абердиншире и Морей, где хлеба созревают, сказывали мне, раньше, чем в Нортумберленде, хотя места эти лежат двумя градусами северней. Я весьма хотел бы побывать в разных местах по ту сторону Форта и Тая, к примеру — в Перте, Данди, Монтрозе и Абердине, городах красивых и благоденствующих; но время года уже позднее и расширить мой первоначальный план мне уже не придется.
Мне посчастливилось повидать Глазго, насколько я могу судить, — один из самых красивых городов Европы, и, несомненно, один из самых процветающих городов Великобритании. Словом, это настоящий улей трудолюбия. Лежит он частью на небольшой возвышенности, но большая его часть находится на равнине, пересекаемой рекой Клайд. Улицы прямые, широкие и вымощены неплохо; высокие дома построены из обтесанного камня. В верхней части города воздвигнут удивительный собор, который легко можно сравнить с собором в Йорке и с Вестминстерским, а примерно на полпути меж ним и рыночной площадью стоит внушительное здание колледжа, где есть решительно все для удобства профессоров и студентов, включая библиотеку и обсерваторию, щедро снабженную астрономическими инструментами.
Число жителей доходит, говорят, до тридцати тысяч, достаток можно видеть повсюду в этом торговом городе, который, однако, имеет свои недостатки и неудобства. Вода во всех городских водокачках жесткая и солоноватая, что совсем непростительно, ибо река Клайд протекает в нижней части города, а за собором в верхней части города столько ручьев и родников, что можно было бы наполнить большой водоем превосходной водой и провести ее во все части города. Куда было важнее позаботиться о здоровье жителей, чем украшать город новыми улицами, площадями и церквами. Другой недостаток, не столь легко устранимый, есть мелководие реки, по коей груженые корабли могут плавать только милях в десяти — двадцати от города: поэтому купцы принуждены грузить и разгружать свои суда в Гриноке и в Глазго-порту, лежащем в четырнадцати милях ближе к устью, там, где ширина реки около двух миль.
Жители Глазго обуреваемы благородным духом предприимчивости. Мистер Мур, лекарь, к которому у меня были препоручительные письма из Эдинбурга, познакомил меня со всеми именитыми купцами. Свел я знакомство и с мистером Кохрэном, которого можно счесть одним из мудрецов сего королевства. Он был главой магистрата во время последнего мятежа. Я был членом парламента, когда его допрашивали в палате общин, и мистер П. сказал по сему случаю, что он никогда не слышал в палате столь умных показаний. Познакомился я также с доктором Джоном Гордоном, патриотом, истинным римлянином по духу, основателем здешней полотняной мануфактуры, который много положил труда на устройство здесь работного дома, больницы и других полезных для общества заведений. Живи он в Древнем Риме, он был бы почтен памятником, воздвигнутым на общественные деньги.
Беседовал я еще с неким мистером Г-с-д, коего я почитаю одним из самых видных купцов Европы. Сказывают, что в последнюю войну имел он двадцать пять судов с принадлежащим ему грузом и торговал не меньше чем на полмиллиона фунтов в год.
Последняя война была счастливой эпохой для торговли Глазго. Купцы Глазго рассудили, что их корабли, посылаемые в Америку из северной части Ирландии, сразу выходят в Атлантический океан и идут путем, где каперов немного, и решили страховать друг друга сами, чем сберегли много денег, ибо потеряли мало судов.
К этой части Шотландии, да будет вам известно, я питаю своего рода национальную любовь. Большая церковь, посвященная святому Мунго, река Клайд и кое-что другое, а равно и сходство языка и обычаев с нашими, валлийскими, позволяют мне тешить себя мыслью, что народ здешний происходит от бриттов, которые некогда владели этой страной. Несомненно, было это Камбрийское королевство. Столицей его был Дамбартон (испорченное Данбриттон), который еще и посейчас существует как королевское боро при слиянии рек Клайда и Левена, в десяти милях ниже Глазго. В этих же местах родился святой Патрик, апостол Ирландии, и там посейчас есть церковь и деревня, носящие его имя. Неподалеку отсюда находятся остатки славной римской стены, построенной при Антонине; она тянулась от Клайда до Форта и была укреплена башнями для защиты от вторжения шотландцев, или, иначе, каледонцев, обитавших в горах на западе.