Путешествие мясника
Шрифт:
Кроме свечи Эрон подарил мне золоченую резную рамочку, в которую вставлено изображение коровы, а сверху выведено изречение — точно такое же, по его словам, как висело в конторе той скотобойни, где он два месяца проходил практику: «Если есть жывотных грешно, то зачем они сделаны из мяса?».
— Хотел, чтобы надпись была точно такая, как там, — жалуется он, — а компьютер все время исправлял «жывотных» на «животных». Но я его победил.
— Кто бы сомневался. Спасибо, Эрон! Потрясающая картинка. Поставлю ее на своем столе.
Мой рабочий стол дома уже превратился во что-то вроде алтаря моего последнего увлечения. На стене над ним висит старый испанский рекламный плакат: Дон Кихот верхом на свинье, а на его копье насажен свиной окорок. Сам стол завален книгами о мясе и сборниками рецептов; пачка бумаг придавлена черным, гладко отполированным камнем, круглым, но чуть-чуть вдавленным по бокам. Он называется «чанки».
— Да брось ты! Здесь их, наверное, целая тысяча!
Но Эрик остается непоколебим:
— Девятьсот семьдесят семь, если быть точным. И догадываешься, откуда я это знаю?
— Да никто его не хватится. А было бы так романтично…
— Джули, я не могу.
— Не можешь или не хочешь?
— Не могу, потому что не хочу.
— Всего одна жалкая доисторическая хоккейная шайба! Вроде я немного прошу.
Это было первое место работы Эрика в Нью-Йорке — Музей естественной истории; он составлял каталог североамериканской археологической коллекции. Куча всяких бусинок и отполированный круглых камней, которые на самом деле были когда-то хоккейными шайбами у коренных жителей материка. Мне ужасно нравилось держать их, тяжелые и гладкие, в руке.
В конце концов Эрик нашел резчика по камню, и тот изготовил для меня точно такую же шайбу. Я была очень тронута этим жестом, но все-таки немного жалела, что он не украл ее для меня.
Мне ужасно нравятся все подарки, но самый лучший я получила несколько часов назад.
Все утро я «помогала» Эрону готовить поркетту для свадьбы его друзей. Из целой свиньи удаляют все кости, солят, перчат, посыпают специями и щедро фаршируют всякими вкусностями — чесноком, луком, трюфелями и несколькими свиными филеями, завернутыми в бекон, — а потом насаживают на вертел. Помощь моя состояла главным образом в том, что я помогала резать чеснок, а потом благоговейно наблюдала за тем, как ловко Эрон извлекает из животного весь скелет, кроме черепа, не повредив при этом ни мяса, ни кожи. Правда, потом я обматывала куски филея беконом и укладывала их внутрь получившегося чехла, посыпала все чесноком и кусочками трюфеля и еще помогала насаживать свинью на вертел и обвязывала его на этот раз не шпагатом, а толстой проволокой через каждые пятнадцать сантиметров. В итоге у нас получился почти двухметровый ровный свиной цилиндр с торчащей из него головой. Все это вместе до того напоминало пенис, что даже комментарии были излишними; оставалось только развести руками и протянуть в стиле Джоша:
— О-хо-хо-о-о…
Потом Эрон отправился в холодильную камеру, чтобы освободить в ней место для поркетты — нелегкая задача, учитывая количество скопившегося там мяса, — а через пару минут высунул голову из двери и позвал меня:
— Эй, Джуль, зайди сюда на секунду. Нужна твоя помощь.
Я зашла и обнаружила внутри еще Джоша и Джессику; все они стояли у полки с окороками и упакованными в мешки субпродуктами и были явно чем-то взбудоражены.
— Джули, закрой глаза.
Я подчинилась и немного подождала.
— А теперь открывай.
Я открыла и увидела, что Джош протягивает мне черный матерчатый чемоданчик — такой есть у каждого студента Кулинарного института. Он является столь же неотъемлемым признаком профессии, как колпак и фартук.
— Ой, ребята, спасибо.
— Открой.
Я открыла чемоданчик и откинула крышку черного чехла. Внутри лежали три ножа. Двенадцатисантиметровый разделочный. Изогнутый тесак с лезвием длиной сантиметров в тридцать и тяжелый кухонный топорик.
— Ох! — выдохнула я. — До чего же хороши!
Джош только что не подпрыгивал на месте.
— Прочитай гравировку.
Я пригляделась к лезвиям. На каждом их них изящными буковками было выведено: «Джули Пауэлл, Loufoque».
— Это louch'ebem.Помнишь, Эрон рассказывал? Поросячья латынь французских мясников. Означает «чокнутая».
Тут я разревелась.
— Нет, только не это! Ради бога не начинай здесь выть! — Джош развернулся на каблуках и поспешно покинул камеру.
— Он такой трус, — покачала головой Джессика.
— Джуль! — Эрон обнял меня и прижал к груди. — Ты теперь настоящий мясник! Ученичество закончено.
— Ребята, спасибо вам большое. Нет, правда, ну просто огромное.
— А посмотри сюда. — Эрон вынул из чехла тесак и показал на выгравированное на лезвии название фирмы.
— С ума сойти! То, о чем я мечтала! Мой собственный, настоящий!
— Гип-гип-ура!
У меня на глазах опять выступили слезы, и Джессика поспешно сказала:
— Ну и хорошо. Пока хватит, ребята. Еще нет трех часов, и у нас куча работы.
Сейчас уже почти восемь, и шампанское быстро заканчивается. Я знаю, что как только мы допьем последнюю каплю, я больше не смогу откладывать неизбежное: прощание, долгую дорогу домой и минуту, когда я пойму, что для меня нет больше места за этим столом. Боюсь, я могу опять заплакать. Наверняка заплачу. Только надеюсь, что сначала успею добежать до машины.
— Джули, нам всем очень нравилось работать с тобой. — Джессика поднимает свою кружку. Видимо, пришло время для тоста. — А мне было так приятно, что здесь появилась еще одна женщина. Я уже задыхалась одна среди всего этого тестостерона. — Она крепко обнимает меня. — Честно. Нам будет очень тебя не хватать.
— Ничего подобного! Она вернется. Не сможет не вернуться, — Джош наливает мне остатки дешевого розового шампанского. Жаль, что нельзя стоять так и пить его всю ночь. Как жаль, что мне надо возвращаться домой.
— Ну, Джуль, расскажи, чему новому ты научилась сегодня?
— Хм… ну, во-первых, я узнала, что Джош — трус и не выносит женских слез.
— А еще?
— А еще… еще я научилась делать поркетту. То есть, конечно, я ее не делала, а просто смотрела, как ты делаешь.
— Можешь не сомневаться, когда ты в следующий раз захочешь извлечь кости из целой свиньи и свернуть ее в рулет, ты прекрасно справишься сама.
— Возможно. Да, а еще, я и раньше видела здесь пару-другую фаллических символов, но то, что ты сотворил сегодня… это нечто!
— Знаешь, иногда двухметровый рулет из свиньи — это просто двухметровый рулет из свиньи.
— Угу. Иногда да, а иногда и нет.
Юная и нежная светловолосая Хэйли деликатно потягивает шампанское, которое по закону ей пока наливать не положено.