Путешествие на восток

Samus

Граин и Олинэ явно ощущали Проклятие Минта, незаметно морщились, словно от того несло тухлятиной.

— Что, так и будем в гляделки играть? — первым не выдержал Минт.

Верховные рассматривали его и Бранда, Бранд в ответ рассматривал верховных. То, что они явились вдвоем, уже указывало на интерес служителей Адрофита, с другой стороны, они всегда могли честно сказать, мол, не каждый день к ним являются с Проклятием, да еще и в сопровождении могучего героя. Минт тут выступал как бы просителем, поэтому у верховных было преимущество, но Бранд

знал, что им нужны дневники хозяина подземелий и подозревал, что жрецы знают об этом его знании.

Поэтому обе стороны молчали и тянули время.

Обе стороны знали, что на сидящих напротив не действуют и не подействуют подобные уловки.

— А лечить меня кто будет?

— Моя личная ученица, — легко ответила верховная жрица Олинэ, чуть меняя позу.

То ли пробовала свои чары на Бранде, то ли делала все это на автомате, даже не обращая внимания на эффект. Бранд сделал глоток местного горячего напитка, с жиром и молоком для питательности, продолжал смотреть на Олинэ. Да, легко можно было представить на ее месте Валланто, соблазняющую телом, ведущую неофитов дальше по дороге служения богу любви.

— Если мы договоримся, конечно, — добавила Олинэ с теплой улыбкой.

— А что, мы можем не договориться? — встревожился Минт и повернулся к Бранду. — Дед, дед, ну скажи ты им! Посмотри грозно, как ты умеешь!

Бранд посмотрел грозно, но вполсилы. Напрягшиеся было Верховные ощутили лишь легкое давление на свои щиты Веры и немного расслабились. Да, в этом церемониальном зале в «здании регистрации» они находились лишь вчетвером, но вот снаружи хватало других жрецов, а может и героев. На мгновение Бранду показалось, что он ощутил кого-то знакомого снаружи, но ощущение тут же пропало.

Ордана и Шадрон отбыли еще вчера, хоть и пришлось пожертвовать кольцом Олессы.

— Не самая лучшая тактика — давить на тех, кто может и не захотеть помогать, — заметил Граин слегка хрипловатым, словно потрескивающим голосом.

Бранд бы сказал, что он родом с гор Казада, как Олинэ явно было уроженкой Иниалиодэли, но меняло ли это хоть что-то? Нет.

— Все хотят помогать деду, — самоуверенно заявил Минт, — а также мне, несравненному барду! Вы хотите денег?! Они у нас есть!

— Вера не продается за деньги, — ответила Олинэ, продолжая взирать на Минта и Бранда.

Тело ее и взгляд выражали любовь разных оттенков. Материнскую любовь и желание защитить и помочь. Любовь к земле и горам вокруг и их обитателям. Любовь ко всем живым и радость от того, что они есть. Любовь к этому жирному местному чаю и кусочкам сушеных фруктов, сопровождавшим его. Любовь к богу и небу над головой. Телесную любовь, к Минту и Бранду одновременно и по раздельности, готовность отдаться им обоим прямо здесь и в то же время стать верной женой, развратной спутницей, ласковой подругой жизни.

Все, как говорила Валланто «любовь может проявляться массой способов и телесная — лишь часть ее».

— А за что продается вера? — полюбопытствовал Минт.

Бранд

молчал и продолжал наблюдать. Он не собирался никого передавливать волей, но задача в целом стояла непростая: надо было договориться о снятия Проклятия, продемонстрировать свою слабость и упадок сил, но в то же время не отдать дневники Марденуса. Да, в них не было почти ничего полезного, особенно для тех, кто не побывал в его подземелье под драконьими горами, но сейчас дневники для Бранда представлялись скорее этакой наживкой. Зачем-то они были нужны богам, включая Ордалию, и на эту наживку можно было наудить еще сведений и знаний.

Сомнительного качества, верить которым безоговорочно никак не представлялось возможным, раз уж они исходили от богов и их служителей, но все же сведений и знаний. Тут кусочек, там кусочек, глядишь и сложится еще какая-нибудь мозаика, даст ответ на вопрос, как все провернуть, не повторяя пути хозяина подземелий.

— Вера вообще не продается, — отрезал Граин. — Знаешь ли ты, как проходит процесс снятия Проклятия?

— Ну, вы вознесете молитвы, я пообещаю больше так не делать и Адрофит меня простит?

Верховных чуть не перекосило от такой самоуверенности и наивности, Бранд мысленно рассмеялся.

— Мы вознесем молитвы, да, — Граин сделал движение рукой, словно собирался стукнуть посохом.

Жрецы разных богов обожали посохи, по совокупности причин. С ними они выглядели представительнее, посохом всегда можно было треснуть неверующего по голове или в пах, причем «без пролития крови». Посох можно было зачаровать и использовать его для усиления воздействия умений на Вере. Вроде как служительницы Меоры, богини магии и памяти, могли даже летать на посохах. Служителям Адрофита приписывали и другое применение посохов, как обычно низводя все к телесному удовлетворению.

— Мы потратим свои атрибуты Веры, — продолжал Граин, — в том же количестве, которое ты потерял из-за Проклятия.

При этом сам Минт потерял намного меньше, чем Валланто, надо полагать опять же, по совокупности причин. Не являлся избранным Чемпионом, не взывал напрямую к богу, да что там, даже Проклятие стало лишь следствием брачной клятвы и того, что Амали воззвала к Адрофиту. Формально условия соблюдены, да и сам Адрофит не остался в накладе, хотя бы сотня верующих эльфов и вот уже ущерб от Минта нейтрализован.

Но Минт этого не знал, а верховные напротив старательно преувеличивали сложность проблемы. В сущности, обычный торг, только не из-за какой-то вещи, да и оплата шла не в монетах. Вера, может, и не продавалась за золото, но она отлично менялась на другие вещи. Нельзя сказать, что Бранда преисполнило отвращением, он пожил немало, видел и знал все это, но слишком уж давно не сталкивался напрямую. Былой накал богоборчества спал, рядом находился Ролло с его паладинством, все словно подернулось дымкой и флёром, смягчающим прошлое и отвращение, если не ненависть, к служителям, богам и всему, что с ними связано.