Путешествие на восток
Шрифт:
— Чем таким знакомым тут воняет, — Бранд втянул воздух носом.
Кровь, смерть, сгнившие внутренности. Пускай целители и ставили их потом на ноги, но потом, после боя, а вот в бою Бранд всего этого нанюхался. Особенно в последнее время, когда он кидался в самые тяжелые бои, всегда лез в гущу схватки, даже те, что были не по его уровню, улучшая свое Адаптивное Сопротивление. Он не сразу, но заметил, что одни и те же удары наносят ему с каждым разом все меньше повреждений.
Был, конечно, и предел, Особенность не спасала от всего, но она работала пассивно, не
Он, бедный нелюбимый сын из нищей крестьянской семьи — Королевский Гвардеец! А то и Аристократ, ха!
— А ну выходи! — гаркнул Бранд. — Сразись с тем, кто умеет!
И они вышли, а Бранд ощутил холодок страха, пробежавший по спине. Он-то думал, что налетели какие-то бандиты, а может подлые паланторцы совершили набег, воспользовавшись тем, что Стордор опять воевал с подлой Дарнией.
Живых он не боялся, а вот нежить вызывала в нем… нет, это нельзя было назвать страхом. К страху Бранд привык, научился обращать его к своей пользе, повышал Волю и сражался, преодолевая себя. Нежить же вызывала какое-то гадливое, странное чувство, отвращения и желания отпрянуть, сбежать, не прикасаться, чтобы самому не стать таким же.
— И не с такими справлялся! — гаркнул Бранд, опять преодолевая себя.
Под сообщение о повышении Воли, руки его уже выломали один из столбов забора неподалеку, включилась вторая Особенность — Мастер Оружия. Бранд понял, что в руках у него шест, понял, как им бить, наносить тычковые удары, подбивать ноги, перехватывать и блокировать им удары вражеского оружия.
— Дядька Малош? — пробормотал Бранд, узнавая бредущего к нему мертвяка.
Малош когда-то бежал из Палантора, не особо-то и прижился в селе, да и самого Бранда, бывало, таскал за уши за разное озорство. Но все равно, он был свой… пока не перестал им быть. Бранд перехватил столб, быстро шагнул влево и ударил бредущего к нему дядьку Малоша под ногу. Тут же чуть перехватил, провел тычок в живот второго мертвяка, узнавая и его. Лахорн, ставший учеником жреца Ордалии и уехавший с ним аж в Карваз и страшно задиравший по этому поводу нос.
Нос его теперь отсутствовал, вместо него посреди лица Лахорна было какое-то кровавое месиво, ничуть не мешавшее мертвяку надвигаться на Бранда. За ним поспешала, ковыляя на толстых, опухших ногах тетка Тилона, первейшая любительница сплетен.
Ее Бранд отбросил пинком, склонился над Малошем.
— Р-р-р-р-ы-ы-ы, — сообщил тот, пытаясь ухватить Бранда.
Ни капли разума в глазах, только извечная кровожадность нежити, ненависть мертвого к живым. Бранд уже собирался прекратить его мучения и превратить бывшему дядьке Малошу голову в кусок фарша из костей и мозгов, когда его пронзило неожиданной мыслью.
Если дядька Малош,
Войти с востока и пройти через все селение до запада, чтобы все узнали, ахали и дивились, такой представала в его голове картина триумфального возвращения. Теперь он бежал этим путем, но триумфа в том было маловато — повсюду виднелись следы сражения, кровь, выломанные двери, брошенные топоры и вилы, которыми пытались защищаться жители. Еще несколько мертвяков попытались погнаться за Брандом, но быстро отстали.
Разумеется, без успеха, трудно защищаться, когда у тебя мирная профессия. А тот, кто мог бы их защитить, сам Бранд, в это время сражался где-то далеко. Он бежал и задыхался, почему-то, хотя в армии мог бегать весь день с оружием в руках, сражаться, не уставая, ну, почти не уставая. Центр селения, площадь, где обычно устраивали танцы, и корчмарь выставлял всем пиво, а староста… Бранда словно ударили огромной дубиной по голове.
Площадь была расчерчена, превращена в огромный ритуальный жертвенник. Еще виднелись следы крови, отрубленные конечности, изуродованные, изрубленные тела, но в остальном площадь была пуста. Уже позже он узнал, что это был за ритуал, «Один за десять», когда пытками и особо зверским убийством одного живого поднимали десять мертвяков, дабы сэкономить ману и силы.
Но тогда Бранд просто заорал, кинулся, переворачивал тела, не узнавая их, настолько они были изуродованы. На его крики и проклятия подтянулись еще мертвяки, и Бранд кинулся на них:
— Отвечайте! Говорите! Куда все делись?! — орал он, измолачивая дрыном немертвые тела.
Мертвяки еще пытались двигаться, мана и жизнь, вложенные в них ритуалом, действовали, и это добавляло бешенства Бранду. Он бил и бил, переломал им все конечности, проткнул сердца, свернул шеи, но так и не добился ответа. Конечно, Бранд знал, что нежить так просто не разговорить, но в тот момент он соображал не слишком ясно, если вообще соображал.
Он бегал по селению, врывался в дома, искал хоть кого-нибудь уцелевшего, перебил ту дюжину мертвяков-односельчан, что почему-то осталась в родном селении, но своей жажды крови и мести так и не утолил. Вполне возможно, что в процессе он едва не омонстрел, но Адаптивное Сопротивление спасло — Бранд просто не помнил и не хотел вспоминать деталей.
Себя он обнаружил на пороге родного дома: с выбитыми дверьми и окнами, кровью на полу и стенах. Все было переломано и изрублено, домашний скот лежал в уже засохших лужах собственной крови и над воняющими тушами вились и жужжали мухи.
— Будь ты проклят!!! — взвыл Бранд.
Ирония отправки проклятий Проклятому пришла к нему позже, намного позже, а в тот момент Бранд не думал о таких вещах, желал проклятия от души. Никого из родных не было и Бранд все же взял себя в руки страшным усилием воли, переключился. Мухи и засохшая кровь, все случилось примерно три дня назад, но сам Бранд не слышал ничего о Проклятом и ордах нежити.