Путешествие парижанина вокруг света
Шрифт:
Они плескались в воде почти между лап крокодилов, но старались держаться подальше от их пасти. Что особенно удивляло европейцев — эти птицы доверчиво садились отдыхать на спины крокодилов. Убрав свой длинный клюв под крыло, подобрав одну ногу, как это делают журавли и фламинго, стоя на одной ноге, они мирно дремали на своем оригинальном насесте среди воды. [8]
Охотники, как выяснилось впоследствии, только и ждали этого момента.
Двадцать галамундов в чем мать родила взяли каждый по мешку, в которые они запрятали свои ножи и с полдюжины крепких деревянных кольев, заостренных с двух концов, длиной около полуметра.
8
Скорее всего, речь идет о египетских цаплях, внешне похожих на фламинго, питающихся насекомыми из кожи пресмыкающихся.
Затем кожу убитых крокодилов освободили от песка, а надутые воздухом кишки снова вложили в них, после чего внутрь трупа пролезал охотник, который благодаря наполненным воздухом внутренностям крокодила мог держаться на воде.
Надлежащим образом уместившись в шкуре крокодила, охотник продевал свои руки в его лапы, как средневековый рыцарь вдевал свои руки в железные перчатки. Брюшное отверстие животного, то есть место, где брюхо было распорото, зашивали крепкими бечевками из волокон алоэ и промазывали смолой гаиака. Словом, превращали охотника в настоящего крокодила с тем, чтобы обмануть и крокодилов, и птиц. Затем эти чучела сносили и спускали на воду четверо товарищей совершенно так, как спускают на воду лодки.
Фрике, привычный к упражнениям пловцов и сам превосходный пловец, не мог при этом не заметить:
— Все равно что гички-одиночки… Своеобразные челны! Что же они теперь станут делать, преобразившись в крокодилов?
— Говорят же тебе, терпение, неисправимый болтун, — остановил его доктор.
Странная флотилия, предоставленная на волю волн в том месте, где река сливалась с озером, вскоре была унесена течением чуть ли не на середину последнего. Несомые течением охотники, кроме того, рулили руками. Оказавшись среди живых крокодилов, они не возбудили их недоверия благодаря своему наряду, точно так же не вспугнули и птиц, спящих на их спинах.
Первым приплыл любимец вождя, туземец по имени Куанэ.
Уловив благоприятный момент, хитрец слегка приподнял голову, протянул руку и схватил за ногу великолепного фламинго, сидевшего на спине ближайшего к нему живого крокодила. Прежде чем птица успела крикнуть, она скрылась под водой; ловким движением пальцев охотник свернул ей шею и запрятал в мешок, заменявший ягдташ, болтавшийся под водой благодаря балласту из длинного ножа и кольев черного дерева.
— Ах, ловкачи! — воскликнул восхищенный Фрике. — Что ни говори, а они хитрые малые… Ловко сработано, папаша! — фамильярно обратился он к чернокожему монарху, который теперь смеялся веселым смехом, выставляя напоказ свои громадные белые зубы.
Товарищи Куанэ последовали его примеру и не менее успешно, чем он. Какое-то время все шло как нельзя лучше. Однако некоторые крокодилы, вероятно, наиболее опытные и смышленые, нашли странным поведение своих соседей. Эти последовательные исчезновения одного за другим фламинго, отдыхавших у них на спине, возбудили их любопытство, и они принялись кружить вокруг них с тревожным и вместе с тем угрожающим видом.
Охотники, видя, что их обман разгадан, приготовились к бою. Взяв в одну руку свои длинные ножи, а в другую — заостренные с двух концов колья, представлявшие собой орудия нападения, они проворно распороли брюшной шов своих маскарадных оболочек и поспешили сбросить их. Цель была достигнута, охота прошла чрезвычайно удачно, птиц было вволю. Теперь оставалось только вернуться на берег, где их ожидали зрители.
Не расставаясь со своими плавательными аппаратами, которые они выставили перед собой наподобие плавучих баррикад, охотники набросились на своих врагов, которые, будучи столь же лакомы до мяса чернокожих, как медведи до меда, надвигались на них с разинутыми пастями, ударяя по воде своими страшными хвостами.
Но первого из этих чудовищ, решившегося отведать мяса негра, ожидало разочарование. Острый с двух концов обрубок железного дерева с неподражаемым проворством был всунут ему в пасть между языком и нёбом, и, когда он сдавил свои мощные челюсти с намерением отсечь руку безумца, засунувшего ее ему в зубастую пасть, острый кол обоими концами вонзился в язык и нёбо чудовища, которое не могло уже свести челюсти.
Остальные охотники проделали почти одновременно то же самое, и вскоре все эти крокодилы стали корчиться, пыхтя, как кузнечные мехи, не смея уйти под воду из опасения захлебнуться. Некоторые из охотников получили контузии, но все они явились живехонькими на берег.
Добыча была богатая: пятьдесят фламинго было поймано на этой своеобразной охоте. Теперь оставалось только приготовить из них то диковинное блюдо, которым галамунды собирались угостить своих гостей, а потому весь маленький отряд охотников и зрителей с Зелюко и Ибрагимом во главе поспешно отправился в деревню. Это поспешное возвращение голодных, запыхавшихся людей больше походило на бегство потерпевшей поражение армии, чем на возвращение с удачной охоты. Но это были всего лишь проголодавшиеся люди, спешившие ублажить свое чрево изысканными и излюбленными яствами, редкость которых еще более увеличивала ценность в их глазах. Европейцы с неимоверным трудом старались поспевать за ними, внутренне проклиная эту непонятную для них торопливость чернокожих.
Едва утолив палящую жажду чашкой холодного сагового пива, представляющего собой обычный напиток народов Экваториальной Африки, охотники моментально обратились в поваров. Одни из них поспешили рыть глубокие ямы, где разводили костры, чтобы испечь на угольях мясо. Другие отправились собирать ароматические травы, необходимые в качестве пряностей. Третьи поспешили в лес — на сбор особого рода сучьев и хвороста, обладающих специфическим смолистым ароматом, дымом которых должно было окуриваться во время стряпни это удивительное блюдо.
Старший повар, или «метрдотель» Его Величества Зелюко, весьма отличившийся во время охоты, прежде всего, принялся вырывать у фламинго языки и откладывать их в сторону, затем разгрызал зубами черепа птиц и доставал из них мозг, привлекая к себе внимание ужимками обезьяны, шелушащей орехи. Мозги он сложил в отдельную чашку, затем растер их, пока из них не образовалось нечто вроде липкой мази, и всыпал туда равное по объему количество крупных муравьиных яиц величиной с рисовое зернышко. Все это было приправлено птичьими язычками густо-лилового цвета, толстыми и мясистыми. После этого тесто вместе с начинкой из язычков было разделено на четыре больших комка, и каждый из них был заключен между двумя замаринованными лапами горилл, которые были связаны таким образом, как будто эти две лапы сжимали в своих пальцах этот комок фарша. Затем все вместе заворачивалось в крупные листья какого-то растения, переложенные душистыми травами в четыре ряда, после чего это необычное произведение кулинарного искусства положили на раскаленные камни и накрыли горячими угольями и горячей золой.
Для изготовления такого блюда требовалось, чтобы оно пробыло два часа на огне или, вернее, на горячих камнях под угольями. Но все это время чернокожие уже блаженствовали от предвкушения предстоящего угощения, Фрике же не скрывал отвращения, внушаемого ему всеми будущими деликатесами.
— Ну что вы на это скажете, месье Андре?.. Что до меня, то я должен признать, что вся эта стряпня мне кажется довольно омерзительной. Хотя я в былое время ел всякую гадость, но все же, если мы двое суток старались ради подобного варева, то, право, это не стоит наших усилий!..