Путешествие парижанина вокруг света
Шрифт:
— Сильно ошибаетесь, друг мой; я убежден, что получится превосходное блюдо.
— Что? Эти-то обезьяньи ручки?..
— Да, и эти язычки и мозги!
— Пфуй!.. Эти лиловые жилистые язычки… точно у повешенных… и эти растертые мозги… да еще с муравьиными яйцами… Ну нет! Прошу меня уволить…
— Ну, меня-то этим не напугаешь; я в Париже во время осады чего только не ел! Не входя в подробности, скажу только, что ели мы все, начиная со слизней с водосточных труб и кончая дохлыми крысами, словом, всякую живую и мертвую тварь!
— Ай-ай-ай!.. Товарищи рассказывали мне про это… Но что ни говори, а все это, по-моему, продукт недоброкачественный! — заметил Фрике.
— Полноте, мой старый
— Полно, матросик, злосчастный ты истопник, проклятый сладкоежка! Тебе Его Величество Зелюко предлагает трапезу, подобную пирам римских императоров, а ты еще жеманишься да ломаешься!
— Пир… императоров… римских!.. Ха-ха-ха!.. Ну так плевать я хотел на ваших императоров после того… и на тех тоже, что такие же римские, как и римские свечи на фейерверках, и на всяких прочих других!..
— Господин Фрике, уважайте законы и конституцию страны, в которой вы в настоящее время находитесь, сохраняйте ваши республиканские чувства, которые мы с вами вполне разделяем, но уважайте, повторяю, монархию, дающую в данный момент вам приют как гостю.
— Прекрасно, мы спрячем свой красный флаг в карман и сохраним свои убеждения. Так вы заявили, что римские императоры ели подобную стряпню и угощали ею своих гостей?!
— Да, кушанья, подобные тому, что сейчас здесь готовится для нас. Так, например, император по имени Вителлий [9] за громадные деньги выписывал из Ливии мозги и языки фламинго, которые, изготовленные, быть может, за малым исключением приблизительно так же, являлись самым изысканным блюдом за царским столом. И это еще не все: этот гурман, слабоумный и отвратительный правитель, пожелал еще блюдо, на приготовление которого требовалось от двух до трех тысяч соловьиных язычков, пересыпанных алмазной пудрой… Однако пора прекратить прения: туземные музыканты, кажется, начинают исполнять прелюдию к чему-то интересному.
9
Авл Вителлий (15–69 гг.) — древнеримский император с апреля по декабрь 69 г. Вителлий происходил из рода, возвысившегося в период империи. Его отец был при Тиберии консулом и губернатором Сирии. Он был известным полководцем и опытным царедворцем. В детстве Вителлий воспитывался на Капри, где дети известных римлян получали воспитание под надзором императора Тиберия. В юные годы он сблизился с императором Гаем Калигулой, затем — с императором Клавдием, а после него — с Нероном. Причины этой неизменной благосклонности неясны. Так или иначе. Вителлий при Клавдии в 47 г. стал консулом, а при Нероне в 61 г. был назначен проконсулом в Африке и попечителем общественных построек. Большой славы он не достиг, но управлял, хотя завистники подозревали его в разного рода хищениях. В конце 68 г. Гальба назначил Вителлия управлять Нижней Германией. Германские легионы были рады Вителлию. Он приобрел славу справедливого и беспристрастного, добродушного и щедрого правителя. Вителлию присягнули войска, размешенные в Британии, Галлии, Испании. Вителлию приписывают фразу, которую он якобы произнес, проезжая через поле битвы при Бедриаке: «Хорошо пахнет труп врага, а еще лучше — гражданина!» В ней отразилась как суровая правда войны, так и ненависть к роскошной праздности Рима и его граждан.
— А и в самом деле! Дзим, бум-бум!.. Дзим, бум-бум, как будто предвещает парад!
— Пойдемте посмотрим!
Действительно, в то время как готовился обед, Зелюко, который был крайне внимателен и заботлив к своим гостям, желая, чтобы ожидание не показалось им чересчур долгим и скучным, позаботился приготовить для них развлечение столь же любопытное, сколь и неожиданное.
Оказывается, нашим европейцам предстояло присутствовать на драматическом представлении.
Театр в Экваториальной Африке! Да! Очевидно, в книге судеб было написано, что Фрике, совершая свое кругосветное путешествие, увидит осуществление самого невероятного.
— Вот это мило с его стороны. Данный сюрприз со стороны месье Зелюко несколько примиряет меня с неограниченной властью!
— Уже? — лукаво поддразнил доктор. — Ну, друг, твои убеждения непрочны! Ах ты, реакционер этакий!
— Да нет же! Это только можно посмотреть, чтобы немножко позабавиться. Сегодня мы немного побалагурили!
— Ну да ты всегда найдешь себе столько щелей, сколько тебе нужно лазеек; знаю я тебя, а все же, любезнейший, ты, как говорится, приперт к стене!
— Ну, пусть по-вашему, приперт или не приперт к стене, реакционер или революционер, а театр меня восхищает! И, право, это вовсе не плохо обставлено!
— Полно, Фрике, разве ты не видишь, что этот театр, как ты его называешь, просто хижина, где совершаются отвратительные заклания людей, за которыми следуют еще более отвратительные оргии. Эти кости, украшающие стены, эти части скелетов, разве они не говорят тебе об этом?
— Убранство не из важных, — согласился Фрике, — но посмотрите же, здесь есть занавес, настоящий занавес! Недостает только ананасов… Смотрите, вот и буфет с целым рядом тыквенных сосудов и кувшинов, наполненных пивом и кислым молоком, и все это предоставлено публике даром…
Европейцев усадили на почетные места возле оркестра, правда, весьма примитивного, как мы потом убедились.
Ни световых эффектов, ни декораций, ни освещенной рампы в театре нет по той простой причине, что здесь играют только днем. Ни лож, ни галерей также не имеется, а есть только один партер перед сценой.
Неприятная подробность заключается в том, что первые почетные места — это своего рода миниатюрные табуреты, вроде конторских табуреток на одной ножке из черного дерева, изготовленные из человеческих черепов. В Париже почетные посетители театров имеют свои кресла в оркестре, а здесь сидят на черепах. Отведенное местечко небольшое и не особенно удобное, но они им даже и гордятся, потому что это доступно не каждому; не более двенадцати человек занимают подобные почетные места; остальные же зрители должны довольствоваться воловьими черепами, рога которых заменяют им ручки кресел.
Ибрагим, куривший, по обыкновению, свою излюбленную трубку с длинным чубуком, сообщил Андре, своему ближайшему соседу по партеру, кое-какие сведения относительно спектакля, который должен был вскоре начаться.
При этом театре нет труппы. Роли распределяются у всех экваториальных племен, где это развлечение проводится между высшими сановниками, а главная роль всегда принадлежит самому монарху.
Да почему бы и нет? Разве Нерон не участвовал в трагедиях и не мнил себя великим трагиком? Разве «король-солнце» Людовик XIV не принимал участия в версальских балетах?
Об оперетте, комедии или комической опере здесь не имеют понятия, но зато тут процветает мелодрама, самая естественная, натуральная мелодрама.
Высокопоставленные артисты, по своему усмотрению, изображают или эпизод войны, или опасной охоты, или какое-нибудь событие из царствования нынешнего государя или его предшественника, причем главную роль всегда исполняет сам государь. Женщины совершенно не допускаются ни на сцену, ни в качестве зрительниц; они толпятся за пределами партера, отведенного для мужчин.