Путешествие по стране Авто
Шрифт:
Глюмдаль только смутно понимала причину всех этих необыкновенных действий. Однако она опрометью бросилась выполнять распоряжение.
Куинбус Флестрин тем временем достал из багажника насос для
накачивания шин. Приставив к открытому Глюмдаль отверстию резиновый шланг, он сильно качнул рукоятку насоса…
Наконец любопытному незнакомцу наскучила вся эта возня. Пожав плечами, он отошел, а потом и вовсе вышел на улицу.
Теперь Куинбус Флестрин стал налаживать двигатель: после всего проделанного над ним двигатель в этом действительно нуждался. Но и потом еще Куинбус Флестрин не сразу стал выручать Мэлли. Как бы испытывая машину, он совершил небольшую поездку, чтобы проверить, нет ли незнакомца где-нибудь поблизости.
Цел ли Мэлли, здоров ли он? Смог ли он выдержать долгое пребывание внутри машины? К счастью, Мэлли оказался жив, здоров и даже как-то особенно оживлен.
Но подробные расспросы пришлось отложить — Куинбус Флестрин куда-то торопился. Оставив Мэлли с Глюмдаль, он уехал.
Из окна Мэлли наблюдал, как машина выехала на дорогу и умчалась вдаль, постепенно уменьшаясь, пока не превратилась в точку. Как сказочный летающий остров, она уносила в себе целый необычайный мир с бесчисленными переходами, туннелями и пещерами.
В туннелях струилась река Куинбор — Текущая-в-гору. Опускались ко дну осадки в Ленивом озере. В длинных переходах свистал ветер и били бензиновые фонтаны; в цилиндрах сновали вверх и вниз поршни, вспыхивал ослепительный свет и раскатывались громовые удары; стремительно вращался гигантский змей в своей пещере. Масляные брызги обдавали пещеру, доплескиваясь до ее высокого свода.
Это была страна Авто. Мэлли оставался на месте, а она покидала его. Но Мэлли знал, что это ненадолго. Не раз еще он спустится в ее таинственные глубины…
Подробный разговор о последнем спуске в машину состоялся не так скоро. Куинбус Флестрин вернулся поздно, утром же заводить длинные разговоры было некогда. Правда, к утреннему чаю они, как всегда, собрались все вместе. Мэлли занял свое место на столе (мы чуть не сказали: «за столом», однако это было для него невозможно, и потому он устраивался на самом столе возле солонки). Однако, хотя все и были в сборе, Куинбус Флестрин был занят какими-то мыслями, касающимися, вероятно, предстоящего рабочего дня, а у Глюмдаль, которая отправлялась в школу, времени было в обрез: она торопливо пила чай и была скупа на слова. За позднее вставание ей сегодня опять досталось от отца.
Поэтому разговор состоялся только вечером следующего дня. После ужина Глюмдаль убрала со стола, оставив лишь солонку, около которой пристроился Мэлли.
— А все-таки я прошел всю Текущую-в-гору! — сказал он.
— Вот как? — удивился Куинбус Флестрин. — Любопытно послушать, что ты там увидел!
— Сначала я хотел послушаться тебя, Куинбус Флестрин, и никуда не соваться дальше поплавка, но, когда ты не отозвался на мой стук и снова завел двигатель, мне стало очень скучно. А озеро в поплавковой камере было чистое, прозрачное, как хрусталь. Совсем не то, что в Пещере гигантского змея, которую ты называешь картером. Там озеро было мрачное, густое, и только крайняя нужда заставила меня нырнуть. А тут я с легким сердцем привязал конец своей бечевки к мостику и вниз головой прыгнул в озеро. В ту же минуту течение затянуло меня головой вперед, прямо в узкий канал жиклера, около которого я оказался. И тут счастье мне изменило. О кошке говорят, что она без труда пролезает всюду, куда может просунуть голову. А мы в плечах становимся чуть ли не вдвое шире. Поэтому меня тут же неожиданно стиснуло, протащило немного вперед, и я застрял в узком канале. Я пробовал продвинуться дальше или хотя бы выбраться обратно. Извиваясь, как гусеница, я сначала отчаянно болтал ногами, а потом пытался освободить хотя бы только руки, чтобы с их помощью выкарабкаться из западни, в которую попал.
Все
Глюмдаль в этом месте рассказа то бледнела, то краснела. Она стиснула руки, не чувствуя, что ее ногти глубоко врезаются в ладони. Исподтишка замечая это, Мэлли продолжал все с большим вдохновением:
— Я перестал кричать и барахтаться — все равно это было безнадежно. «Не лучше ли было бы, — думал я, — погибнуть на родине от рук палача, чем переплыть через море, чтобы лишиться жизни в этой ужасной западне?» Прошло, мне казалось, ужасно много времени, пока машина не замолчала. Снаружи послышалось какое-то шуршание и постукивание.
Только бы меня нашли!
Прошла целая вечность, пока я почувствовал, как что-то спереди мягко, но все сильнее стало толкать меня, словно пытаясь мне помочь. Тогда и я снова стал отчаянно вырываться из этой западни. Сначала ничего не изменилось, только нажим все увеличивался, но вдруг меня вышибло назад, как пробку, которую газы вышибают из бутылки с квасом. Наконец я опять здесь, в поплавковой камере! Следовало бы сразу подняться на поплавок. Там можно было в полной безопасности дожидаться, когда меня выручат. Но от испытанного страха скоро не осталось и следа, а любопытство овладевало мной все сильнее.
«Напрасно, — возникла у меня мысль, — я дал себя затянуть в этот жиклер как попало, с руками по швам. Разве так пробираются через узкое место? Если опустить только одну руку, а другую вытянуть над головой, плечи перекосятся, и тогда я, наверное, там проберусь». Приняв такое положение, я вторично полез в жиклер. Был момент, когда меня сильно сжало. Вот-вот я застряну опять. Но все обошлось. Я думал, что окажусь сразу у цели — в смесительной камере. Но очутился я вовсе не там, а в довольно тесном закрытом помещении. Кроме канала, по которому я проник в него, там было еще два отверстия: одно — в полу, а другое — в стене, вроде продуха, наискосок уходящего вверх. Помещение в первый момент было пусто, но сейчас же за мной через ход, который не был уже заткнут моим телом, побежал мелкий ручеек бензина. Он постепенно затоплял все помещение.
«Ну, — подумал я, — не постучать ли в стенку топориком?» Но так как всякая опасность прошла, я решил, что теперь нечего обращаться за помощью. А то, чего доброго, меня уже не пустят дальше.
Бензин, заполнивший помещение, уходил в верхний продух. В начале продуха тоже была вставлена металлическая пробка с просверленным в ней сквозным каналом. Он был значительно шире канала в первом жиклере, и я почти без усилий пробрался наверх.
Я очутился в наклонной трубе, металлическая стенка которой была как бы проточена несколькими дырочками. Бензин стоял в ней почти доверху и больше не прибавлялся. Насколько я мог сообразить, он поднимался в нее наподобие того, как вода сама собой заполняет носик чайника, и остановился на том же уровне, на каком находился в поплавковой камере. Выше был уже воздух, который откуда-то проникал сюда через отверстия в наклонной трубе.