Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году
Шрифт:
Обыкновенно стены могил украшались барельефами или рисунками, изображавшими образ жизни, частную деятельность, имущество покойного; различные производства: земледелие, охоту, рыбную ловлю, игры – словом, всю бытовую картину жизни древних египтян. Изображения эти чрезвычайно характерны, живы, отчетливы, а иногда не лишены и юмора.
Мы успели спуститься лишь в гробницу Втаотепа. Видно, что это был богатый и знатный вельможа, потому что барельефы исполнены с большим мастерством и, должно быть, лучшими художниками.
Втаотеп изображен в нескольких местах, в крупных размерах, совершенно не соответственных со всеми остальными фигурами, и это потому, как объяснил Мариэт-бей, что египтяне веровали, будто душа умершего соединялась нераздельно с великим Озирисом, вследствие чего умершему воздавались божеские почести, и он изображался божеством. В надписях на барельефах, обращаясь к нему, все прибавляют к его имени имя Озириса, так, например, управители пригоняют скот и, докладывая умершему численность его стад, называют его Озирис Втаотеп; то же самое делают рыболовы, земледельцы, охотники, виноделы, домашние слуги и пр. Все эти люди изображены среди своих занятий, или приносящими свои произведения, и при всех находятся надсмотрщики с палками. Управители, приходя на поклонение к своему бывшему хозяину, докладывают, по сколько и чего у него есть.
Позы изображенных весьма разнообразны, а при внимательном осмотре заметен даже юмор и необыкновенно просто выраженная повседневная правда, так, например, гонят гурт рогатого скота; некоторые быки нагибаются и щиплют траву, пастухи замахиваются, либо бьют отстающих палками. Или: переходит стадо через речку; впереди пастух несет на плечах теленка, который оглядывается назад, запуская свой язык в нос; одна из коров выделяется из стада и обнюхивает его; рыбаки тянут на берегу невод, веревка у одного крыла рвется, и они падают назад вверх ногами; на охоте – борзые в различных движениях; в одном месте лев хватает за голову быка, который с перепуга страдает желудком и т. п. Мариэт-бей, поясняя барельефы, между прочим заметил, что судя по могилам окружающим пирамиды Гизех, время их постройки было временем продолжительного мира, и вот, может быть, одна из причин, по которым избыток народных сил расходовался на такие громадные сооружения. Когда мы вышли из могилы Втаотепа, солнце уже видимо стало склоняться к западу, и надо было поспешить до темноты добраться на ближайшую станцию железной дороги. Путь наш лежал через пальмовый лес, растущий на месте древнего Мемфиса. Как в вековом сосновом бору, стволы дерев стоят обнаженные снизу, и только вершины их покрыты иглистыми шапками, так же точно и в этом лесу – могучие стволы пальм, достигая до 70-ти и более фут высоты, увенчаны великолепными кудрявыми главами.
Лес этот очень стар; пальмы стоят на довольно значительных друг от друга расстояниях; есть некоторые деревья в два или три обхвата и до 70 и более фут высоты, оттого, должно быть, они так редко стоят; обыкновенно же в пальмовых рощах, приносящих неимоверное количество фиников, считают от 600 до 800 корней на десятину. Дико растущая в Египте финиковая пальма представляет одну из особенностей страны, обусловливающих дешевизну пищи; находятся местности, в которых ими питаются не только люди, но и домашние животные.
В настоящее время от Мемфиса почти не осталось следов, кроме куч мусора, и только в одном месте, между пальмами, лежит обезображенная колоссальная статуя Рамзеса II, а между тем это был громадный город с миллионным населением, и считался гаванью Египта. Финикийские купцы имели даже свой отдельный квартал с храмом Астарты, т. е. Венеры чужеземцев. Свидетельства о необыкновенных размерах города и поражающем величии его памятников, дошли до нас благодаря арабским писателям, которые еще видели его развалины. Мемфис стал приходить в упадок с той поры, как Александр Великий заложил Александрию.
Во время насильственного введения христианства чрезвычайно пострадали памятники по всей стране; между прочим при Феодосии было разбито одних статуй до 14 000; затем, когда арабы покорили Египет, предводители их заложили новый город Каир, на правом берегу, а Мемфис обратили в каменоломню из мрамора и алебастра, которой жгли известку; колонны шли, если не на украшения, то на фундаменты; к тому же страсть поисков за кладами обуяла пришельцев и город был систематически изрыт; при этом разбивались даже статуи в предположениях, что в них могло быть скрыто золото. Таким образом чудная столица фараонов окончательно перестала существовать.
Было совершенно темно, когда мы добрались до станции и возвратились в город. День этот пришлось прожить среди памятников глубокой старины и мысленно переноситься за пятьдесят столетий!.. Все порядочно утомились и рады были отдохнуть. На следующий день нам предстояла прогулка в садах и обед у хедива. После завтрака мы поехали в Джезире и пробыли там часа три. Описывать все это в подробностях – почти невозможный и неблагодарный труд, к тому же всякое описание покажется увлечением. Дворец весьма изящен и поражает роскошью, но в нем нет живописи и скульптуры, отчего, на мой взгляд, все комнаты страдают однообразием и похожи друг на друга. Недалеко от дворца стоит отдельное здание гарема; в нем внизу помещается прислуга, а верхний этаж разделен во всю длину широким коридором, из которого направо и налево идут двери в отдельные помещения с двумя и тремя просторными комнатами для жен хедива. В одном таком отделении нам показали богато убранную и обитую голубым штофом комнату, в которой гостила Императрица Евгения; в ней, между прочими вещами, замечательна большая серебряная кровать под балдахином, с мелкою чеканкою орнаментов. Все остальные комнаты просты и обыкновенны.
Путь наш лежал через пальмовый лес, растущий на месте древнего Мемфиса
Мы недолго останавливались в них, а поспешили в сад, который поражает богатством своих растительных форм и разнообразием киосков, гротов, прудов, каскадов, мостиков, пригорков, искусственных скал и прочих затей; кроме того, по всему саду устроены огромные помещения для птиц и всевозможных животных: тут живут стада газелей, диких коз, лам, страусов; там – слонов и жирафов (последних было штук до двадцати), здесь неимоверное количество разновидностей фазанов; там павлинов, между которыми особенно выделяются белые, своею ослепительною белизною. Обезьяны и хищные звери занимают отдельный угол сада. Все птицы и животные отлично содержатся, чему, должно быть, много способствует климат и просторное размещение.
Любуясь и гуляя по саду, несмотря на дневной свет, можно было вообразить себя в пленительных садах Армиды; казалось, природа спорила с воображением и побеждала самые смелые его мечты необычайным разнообразием и красотою растительности.
К 6 часам мы опять приехали в Джезире, к парадному обеду. Вице-король принял Его Высочество в большом киоске, который известен как великолепнейший образчик мавританской архитектуры. Тонкий стол, чудное вино, любезные собеседники, все способствовало самому приятному времяпровождению. Вечером мы посетили театры и еще успели погулять по городу.
8 ноября, в 10 часов утра, нас опять усадили в парадные кареты и мы поехали проститься с вице-королем и поблагодарить его за радушный прием. В свою очередь и он приехал к Его Высочеству благодарить за посещение его страны. Выйдя от Великого Князя, хедив любезно обратился к нам с сожалением, что мы слишком мало погостили в Каире.
– Надеюсь, – заметил он, – что Вы еще раз приедете на более продолжительное время, зимою, которая очень хороша в Каире, хотя, конечно, Петербург представляет более удобств и увеселений.