Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
Шрифт:
В 1578 году, через пять дней после того как он вышел из Магелланова пролива, корабль адмирала Дрейка попал в жестокий шторм, который продолжался около месяца и унес его далеко в Великий Западный океан. Трудно проследить его переменчивый курс, однако, наконец, он заметил остров на 57° южной широты. Он подошел к острову и увидел там множество птиц. Затем он преодолел двадцать лье в северном направлении и обнаружил другие острова, населенные дикарями, у которых были пироги. На этих островах росли деревья и антицинготные растения.
Как можно было не узнать в этом описании Огненную Землю и, вероятно, острова Диего-Рамиреса, расположенные недалеко от широты предполагаемого острова Дрейка?!
Эти ложные идеи вполне могли вызвать и ошибку адмирала Дрейка, которого течения отнесли на 12–15 градусов к осту, по его собственным оценкам, — с тех пор подобное происходило с сотней других мореплавателей в этих морях. Эти доводы из правдоподобных превратятся в достоверные, если мы вспомним, что один из кораблей эскадры Дрейка, который отправился на север, пока адмирал шел на юг, вернулся в тот же Магелланов пролив, из которого недавно вышел, — очевидное доказательство того, что он мало продвинулся в западном направлении и что адмирал Дрейк не покидал долготы Америки.
К этому следует добавить, что это противно всем вероятиям — чтобы остров, столь отдаленный от континента и на 57° широты, мог быть покрыт деревьями, когда ни одного древесного растения не обнаружено на Мальвинских [Фолклендских] островах, которые находятся на 53-м градусе. И никто не живет на этих островах, так же как и на Земле Штатов, которая отделена от континента проливом шириной всего в пять лье. Наконец, описание, которое Дрейк дает дикарям, пирогам, деревьям и растениям, настолько согласуется со всем, что мы знаем об Огненной Земле, что я не могу постичь, каким образом остров Дрейка до сих пор занимает место на морских картах!
Ветер от вест-зюйд-веста благоприятствовал нашему движению на север, поэтому я не тратил столь ценное время на тщетные поиски и направился к островам Хуан-Фернандес. Однако после проверки количества припасов, которые были у меня на борту, я обнаружил, что у нас осталось очень мало муки и сухарей, потому что я был вынужден, как и мсье де Лангль, оставить сотню кварт в Бресте из-за нехватки места в трюме. К тому же в галетах завелись черви, и хотя галеты не стали от этого несъедобными, черви уменьшили их количество на пятую часть.
Все эти соображения определили мой выбор Консепсьона вместо островов Хуан-Фернандес. Я знал, что эта область Чили обильна зерном и что оно дешевле здесь, чем в любой из стран Европы; что я найду здесь в изобилии другие съестные припасы, и по весьма умеренной цене. Соответственно, я несколько отклонил свой курс к востоку.
22 февраля вечером я увидел на горизонте остров Моча, который располагается в пятидесяти лье к югу от Консепсьона. Опасение быть унесенным течениями заставило меня подойти к суше, однако я полагаю, что это была напрасная предосторожность и что было бы достаточно держаться широты острова Санта-Мария, оставляя его в пределах видимости, но не приближаясь к нему более, чем на три лье, потому
Когда корабль обогнет этот мыс, далее можно идти вдоль суши — тогда все опасности будут уже над водой и на малом расстоянии от берега. В то же самое время станут видны «Сосцы» возле устья реки Био-био — две невысокие горы, чье прозвище указывает на их форму.
Нужно взять немного к северу от «Сосцов» в направлении мыса Талькауано, который образует западную сторону входа в бухту Консепсьона. Протяженность бухты как с востока на запад, так и с севера на юг около трех лье, однако вход в нее преграждает остров Кирикина, образующий два пролива, из которых восточный — более безопасный и единственный использующийся. Его ширина около лье. Западный пролив, между Кирикиной и мысом Талькауано, едва ли шире четверти лье и полон скал — проходить через него должно лишь с хорошим лоцманом.
У побережья дно обнаруживается от острова Санта-Мария и до входа в бухту Консепсьона. В трех лигах на взморье лот показал семьдесят саженей, грунт — черный ил; и тридцать саженей внутри бухты. От северной оконечности острова Кирикина вода начинает мелеть до семи саженей на расстоянии двух мушкетных выстрелов от суши. Вся бухта — превосходная якорная стоянка, однако укрыться от северных ветров можно лишь возле деревни Талькауано.
В два часа пополудни мы обогнули остров Кирикина, однако южные ветра, которые еще недавно были попутными нам, теперь стали встречными, и мы были вынуждены лавировать, непрерывно бросая лот. В подзорные трубы мы попытались найти город Консепсьон, который, согласно карте Фрезье, располагается в юго-восточной части берега бухты, однако ничего не увидели.
В пять часов вечера к нам прибыли лоцманы, которые поведали, что старый город разрушило землетрясение 1751 года и его более не существует, а новый город построили в трех лье от моря на берегах реки Био-био. Также лоцманы сказали, что нас ждали в Консепсьоне — письма испанского министра опередили нас. Мы продолжали лавировать, чтобы приблизиться к берегу бухты, и в девять часов вечера бросили якоря на глубине девяти саженей на расстоянии около лье к северо-востоку от рейда Талькауано, куда мы должны были прийти на следующий день.
На переднем плане изображены лодки аборигенов, весла, гарпуны и копья для добычи рыбы.
В десять вечера мсье Постиго, капитан фрегата военного флота Испании, прибыл ко мне на борт по поручению коменданта Консепсьона. Он переночевал на корабле и отбыл на рассвете, чтобы отчитаться в исполнении своего задания. Он указал лоцману место якорной стоянки, наиболее удобное для нас, и прежде чем сесть на коня прислал нам большое количество свежего мяса, фруктов и овощей, которых оказалось достаточно для всей команды, чье доброе здравие его весьма удивило. Вероятно, еще никогда корабль не прибывал в Чили после хождения вокруг мыса Горн без больных на борту — а на двух наших фрегатах не было ни одного.