Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
Шрифт:
Хозяева хижин прислоняют несколько досок к двери, чтобы собаки не могли зайти в дом, и под защитой такого запора оставляют свое имущество. Вскоре мы вполне убедились, что честность этих людей неизменна: они испытывают почти религиозное уважение к чужой собственности. Посреди их хижин, под защитой одной их честности, мы оставляли мешки со своими тканями, бусами, железными орудиями и, вообще говоря, всем, что нам служило для меновой торговли, и они ни разу не злоупотребили нашим доверием. Мы покидали этот залив в убеждении, что они даже не подозревают о существовании такого преступления, как кража.
Каждая хижина окружена сушильнями для лосося, которого вывешивают на шестах и подвергают жару солнца, после того как его коптили три или четыре часа над огнем посреди хижины. За эту работу отвечают женщины: как только дым пропитает рыбу, они выносят ее на открытый воздух, где она приобретает твердость дерева.
Рыбной ловлей они занимались в той же реке, что и мы, используя для этого леску и гарпуны. С отвращением мы могли видеть, как они жадно поедают сырого лосося с головой, жабрами и костями, а иногда и целиком всю шкуру, которую они сдирают с большой ловкостью. Они высасывали слизь из этих частей рыбы подобно тому, как мы едим устриц.
Почти всю рыбу они привозят домой очищенной, кроме тех случаев, когда улов необычайно обилен. Тогда их женщины с той же жадностью отыскивают целые рыбины и поедают их скользкие части в такой же отвратительной манере, видимо, считая их самым вкусным блюдом.
Именно в заливе Де-Кастри мы узнали назначение свинцового или костяного кольца, которое эти люди, как и обитатели острова Сахалина, носили на большом пальце, словно украшение. Оно служит им подпоркой при разрезании и разделывании лосося с помощью ножа, который они все носят на поясе.
Их деревня расположена на низменной и болотистой косе, открытой северным ветрам. Как нам показалось, они не живут здесь зимой, поскольку на противоположном берегу залива на более возвышенном месте, открытом южным ветрам и недалеко от леса, находится вторая деревня из восьми хижин, более просторных и лучше построенных, чем первые.
Несколько выше и в незначительном отдалении мы обнаружили три юрты (подземных жилища), которые в точности походили на дома камчадалов, описанные в третьем томе последнего «Путешествия» капитана Кука. Они достаточно просторны, чтобы вместить обитателей восьми хижин на то время, пока мороз особенно жесток.
Наконец, на окраине этой деревни мы увидели несколько гробниц, такого же размера, как их дома, но еще лучше построенных. В каждой содержалось от трех до пяти гробов, тщательно отделанных и украшенных китайскими тканями, в том числе несколькими кусками парчи. Луки, стрелы, лески и, вообще говоря, все наиболее ценные для этого народа вещи были развешаны внутри этих мавзолеев, деревянная дверь которых закрывалась перекладиной, поддерживаемой у концов двумя подпорками.
Подобно гробницам, их дома были полны предметов, которые они не взяли с собой: одежда, шкуры, снегоступы, луки, стрелы, копья — все оставалось в этой покинутой деревне, где они обитают лишь в холодное время года. Лето они проводят на другом берегу залива, где мы их застали и откуда они могли видеть, как мы входим в их дома и даже спускаемся без их согласия в их гробницы. При этом они не проявляли ни малейшего беспокойства, когда мы брали их вещи, которые, как они знали, весьма нас интересуют, поскольку мы уже выменивали у них эти предметы. Наши матросы, как и офицеры, были глубоко тронуты столь поразительными знаками доверия и покрывали презрением и бесчестьем того, кто оказывался настолько низок, чтобы совершить мелкую кражу.
Было очевидно, что орочи принимали нас в своих летних домах, где они собирают урожай лосося, который служит основой их питания, как хлеб в Европе. Я видел так мало лосиных шкур у них, что склонен полагать, что занятие охотой не приносит здесь большой добычи. Как мне кажется, незначительной частью их рациона являются также луковицы желтой лилии, или сараны, которую женщины собирают на опушке леса и сушат возле очага.
Столь большое количество захоронений, которые мы видели на всех островах и возле всех бухточек залива, позволяет предположить, что недавно какая-то эпидемия опустошила эту страну и уменьшила нынешнее поколение до весьма незначительной численности. Впрочем, я склонен полагать, что различные роды, образующие этот народ, рассеяны по соседним заливам, где они занимаются ловлей и засушиванием лосося, и что вместе они собираются лишь зимой. Тогда они привозят сюда все свои рыбные запасы, чтобы питаться ими до возвращения тепла.
Однако более правдоподобным может оказаться предположение, что эти люди питают религиозное почтение к гробницам, которое побуждает их поддерживать могилы своих предков в хорошем состоянии и чинить их в продолжение, возможно, нескольких столетий, замедляя таким образом неумолимое действие времени.
Семейство лососевых (Sabnonidae) принадлежит к самым благородным рыбам. Рыбы эти принадлежат исключительно к Северному полушарию, за исключением лишь нескольких новозеландских видов.
Собственно лосось считается самым благородным представителем своего семейства. Тело его вытянуто, слегка сжато с боков, морда удлинена. В длину достигает 1,5 м, а по весу 45 кг. Впрочем, такие крупные экземпляры встречаются редко, лишь в севернорусских и сибирских реках.
Для метания икры лососи массами идут из моря в реки и подымаются высоко против течения. Для человека лососи имеют огромное значение, так как мясо этих рыб очень вкусно; лов их из года в год производится в таком количестве, что в последнее время число лососей значительно уменьшается.
Метание икры сильно ослабляет лососей, так что они сносятся вниз по реке почти против воли, увлекаемые течением. Ловить и бить острогой в это время их очень легко.
Я не заметил каких-либо социальных различий среди местных жителей. То же самое нельзя сказать об усопших, чей прах покоится в окружении большего или меньшего великолепия — в зависимости от их богатства. Вполне вероятно, что трудов всей долгой жизни едва достаточно для возведения одной из этих роскошных усыпальниц, чье великолепие, разумеется, следует понимать в относительном смысле — мы исказили бы представление о них, если бы попытались сравнить их с памятниками более цивилизованных народов. Тела самых бедных жителей оставляют на открытом воздухе в гробах на небольшом помосте, опирающемся на колья высотой около четырех футов. Однако все их луки, стрелы, сети и несколько кусков ткани остаются рядом с ними, и, вероятно, считается святотатством забирать эти предметы.
Этот народ, как и жители острова Сахалина, не признает, похоже, каких-либо вождей и не подчиняется чьей-либо власти. Однако мягкость их нравов и уважение к старикам, должно быть, устраняют нежелательные последствия анархии в их среде. Мы ни разу не были свидетелями даже самой незначительной ссоры.
Их взаимная любовь и нежное отношение к своим детям являли нашим глазам очень трогательное зрелище. Однако наши чувства возмущало зловоние лосося, которым были пропитаны их дома и все, что находилось рядом. Вокруг очага были разбросаны кости и пролита кровь. Жадные псы, хотя они и были довольно миролюбивые и ручные, слизывали и пожирали отходы. Нечистоплотность и зловоние этих людей отвратительны.