Путешествие стипендиатов (илюстр)
Шрифт:
Покончив с завтраком, было решено посетить Сент-Джонс, а затем совершить прогулку по окрестностям. Был предусмотрен и часовой отдых в чудесном саду, под раскидистыми деревьями. Мистер Перкинс сообщил мистеру Паттерсону интересные сведения из области истории отмены работорговли на Антигуа. В 1824 году. Англия подписала акт об отмене рабовладения и, в отличие от того, что происходило в других колониальных владениях, сделала это без всяких переходных периодов, обычно устанавливаемых для «привыкания» негров к новым условиям существования.
Акт предусматривал определенные обязательства, призванные смягчить неизбежные последствия этого решения; однако негры, почти
Правда, столь резкая жизненная перемена несколько смягчалась положением хозяев и рабов, которые зачастую являли собой подлинные семейные образования. Поэтому, хотя акт об освобождении немедленно сделал полноправными гражданами тридцать четыре тысячи негров, тогда как белых на острове насчитывалось всего лишь две тысячи, на Антигуа не было отмечено ни одного эксцесса, ни одного акта насилия. С обеих сторон установилась атмосфера доброго согласия, и вольноотпущенники изъявили желание остаться работать на плантациях в качестве слуг или наемных работников. Следует заметить, что колонисты проявили трогательную заботу о благосостоянии бывших рабов. Они обеспечили их существование с помощью постоянной оплачиваемой работы; построили жилища, гораздо более удобные, чем их хижины из пальмовых листьев, негры получили одежду, а вместо съедобных кореньев и соленой рыбы, служивших раньше их обычной пищей, стали регулярно получать свежее мясо, что значительно улучшило их рацион.
Если для цветных результат акта был, несомненно, превосходным, то не менее впечатляющим он был и для колонии в целом, поскольку ее благосостояние заметно возросло. Доходы общественной казны неуклонно увеличивались, а затраты на содержание административного аппарата всех служб постоянно сокращались.
Во время экскурсий по острову мистер Паттерсон и его юные спутники любовались прекрасно возделанными полями. Какое великолепное плодородие на известняковых равнинах! Повсюду прекрасно ухоженные фермы, где использовались последние достижения сельскохозяйственной науки!
Читатель помнит, что водные ресурсы Антигуа чрезвычайно малы, и понадобилось установить здесь большие водосборники для дождевой воды. По этому поводу мистер Перкинс заметил, что если аборигены и назвали остров «Струящимся» (Vacama), то не иначе как в насмешку. В настоящее время установленные водосборники полностью удовлетворяют потребности в воде города и сельской местности. Система дренажа вод, выполненная на высоком уровне, вполне обеспечивает нужды населения. Кроме обеспечения здоровых условий жизни населения острова, эта система гарантирует его от засухи, которая дважды, в 1779 и 1784 годах, вызвала страшный недород. Колонисты оказались в положении потерпевших кораблекрушение, испытывающих все муки ада от жажды, а животные гибли на острове тысячами.
Все это рассказал своим гостям мистер Перкинс, не без законной гордости демонстрируя им емкости, вмещающие два миллиона пятьсот тысяч кубометров воды и подающие в Сент-Джонс в среднем больше воды, чем в любом большом европейском городе.
Экскурсии, предпринятые по инициативе мистера Перкинса, не ограничились пригородами столицы, маршруты составлены были так, что каждый вечер пассажиры возвращались на борт «Стремительного».
Туристы смогли посетить и другой порт Антигуа, Инглиш-Харбор [189] , расположенный на южном берегу. Защищенный от морских волн гораздо лучше, нежели Сент-Джонс, он когда-то был местом сосредоточения
[189]Инглиш-Харбор в наши дни носит название Фалмут.
В чередовании прогулок, встреч за общим столом и отдыха на вилле мистера Перкинса четыре дня, отведенные на посещение острова, пролетели незаметно. С утра все обычно пускались в путь, и хотя стояла страшная жара, юноши от нее не очень страдали. Затем, когда Хьюберт Перкинс оставался у родителей, его товарищи возвращались на судно, чтобы немного прийти в себя от удушающей жары в своих прохладных каютах. Правда, Тони Рено считал, что если Хьюберт и не возвращался с ними, то только потому, что там «что-то было», — например, предстоящая женитьба на юной очаровательной креолке с Барбадоса, и утверждал, что помолвка будет отпразднована еще до отплытия в Европу… Все хохотали над его фантазиями, и один только мистер Паттерсон принимал их всерьез.
Накануне отплытия, 15 августа, Гарри Маркел испытал нешуточный страх при следующих обстоятельствах.
Пополудни шлюпка, отошедшая от английского барка «Дейн», прибывшего из Ливерпуля, причалила к «Стремительному». Один из матросов поднялся на палубу и выразил желание поговорить с капитаном.
Сослаться на отсутствие капитана в данный момент на борту было невозможно, поскольку с момента прибытия на остров Гарри Маркел лишь однажды сходил на берег.
Гарри Маркел наблюдал за новоприбывшим в окно своей каюты. Он слышал просьбу нежданного гостя, но не спешил ему навстречу, так как не знал его, да и вряд ли они когда-либо встречались. Но ведь могло быть и так, что этот матрос плавал с капитаном Пакстоном, командиром «Стремительного», и решил повидать старого знакомого.
Здесь и таилась опасность, присущая всем стоянкам в порту, и исчезнет она только тогда, когда «Стремительный», покинув Барбадос, навсегда распростится с Антилами.
Едва матрос ступил на палубу, как его встретил Корти.
— Вы хотите поговорить с капитаном Пакстоном?… — спросил он.
— Да, приятель, ведь это он командует «Стремительным», из Ливерпуля?…
— Вы его знаете?…
— Нет, но среди команды судна должен быть один мой друг…
— Вот оно что! А как его зовут?…
— Форстер… Джон Форстер.
Подслушав этот разговор, Гарри Маркел вышел на палубу, как и Корти, несколько успокоенный.
— Я капитан Пакстон, — представился он.
— Капитан!… — повторил матрос, поднося руку к берету в знак приветствия.
— Что вы хотите?…
— Повидать друга…
— Его имя?…
— Джон Форстер.
Первой мыслью Гарри Маркела было ответить, что Джон Форстер утонул в заливе Корк. Но тут он вспомнил, что назвал Бобом несчастного, чей труп прибило к берегу. А исчезновение перед отплытием сразу двух матросов могло возбудить подозрения пассажиров.
Поэтому Гарри Маркел ограничился тем, что сказал:
— Джона Форстера нет на борту…
— Нет на борту?… — повторил удивленно матрос. — А я-то думал, что он здесь…
— Нет, его здесь нет, повторяю, точнее, больше нет…
— С ним случилось несчастье?…
— В момент отплытия он приболел и был вынужден списаться на берег.
Корти оставалось лишь еще раз восхититься самообладанием главаря шайки. Но если бы этот матрос знал капитана Пакстона, для Гарри Маркела и его сообщников дело могло бы обернуться плохо…