Путешествие тигра
Шрифт:
– Я в полном порядке.
Он кивнул и начал есть, по-прежнему не сводя с меня глаз. Когда маффин был почти съеден, Рен вдруг потупился.
– Ты… уверена? Прости, если я снова… чем-то огорчил тебя… Я ведь не помню…
Я подняла руку, прерывая его:
– Человек не властен над своими чувствами, Рен.
– Но все равно, прости, что причиняю тебе боль, – тихо сказал он.
Я наколола на вилку кусочек дыни. Вопреки данному себе торжественному обещанию собрать волю в кулак и держаться следовать совету мистера Кадама оказалось очень трудно.
– Что ты имеешь в виду, Рен? За что просишь прощения? За мой день рождения, когда ты сказал, что я некрасивая и что тебе неприятно находиться со мной в одной комнате, или за то, что ты назвал Нилиму красавицей, или…
– Ладно, я все понял.
– Вот и замечательно, потому что я как раз хотела прекратить этот разговор.
Он помолчал, потом выдавил:
– Кстати, я не называл тебя некрасивой. Я сказал, что ты слишком юная.
– Ага, значит, Нилима тебе больше подходит! Посмотри на себя, тебе же больше трехсот лет!
– Так и есть. – Он скривил губы в неловкой попытке выдавить улыбку.
– Строго говоря, тебе следует встречаться с какой-нибудь старушкой! – Я чуть заметно улыбнулась.
Он поморщился.
– Тем не менее я хочу сказать, что ты весьма привлекательная и у тебя прекрасный характер. Кроме того, до сих пор ни один человек не вызывал у меня такого… отторжения. Я легко схожусь с любыми людьми. Иными словами, нет никакого разумного объяснения тому, почему я испытываю потребность выбежать из комнаты, как только ты в нее входишь.
– Хочешь сказать, все дело в том, что я заставляю тебя вспоминать?
– Нет, дело не в этом… Это нечто… совсем другое. Но я принял решение не обращать на это внимания.
– А такое возможно?
– Конечно. Чем дольше я нахожусь рядом с тобой, тем сильнее бывает ответная реакция. Видишь ли, главная трудность не в том, чтобы говорить с тобой, а в том, чтобы находиться рядом. Кстати, нужно попробовать поговорить по телефону и посмотреть, будет ли разница. Короче, я работаю над созданием иммунитета.
– Понятно… Твоя главная цель – научиться меня выносить. – Я тяжело вздохнула. – Ладно.
– Я пытаюсь, Келси.
– Можешь особо не надрываться, потому что это уже неважно. Я решила, что мы с тобой должны стать просто друзьями.
Он перегнулся через стол и заговорщически спросил:
– Но разве ты, как бы это сказать, – не влюблена в меня?
Я тоже наклонилась вперед.
– Я больше не желаю об этом говорить.
Рен скрестил руки на груди.
– Почему?
– Потому что Лоис Лейн никогда не задушит Супермена!
– Что ты несешь?!
– Тебе непременно нужно посмотреть этот фильм… Но суть в том, что я больше тебя не держу. Если хочешь встречаться с Нилимой – флаг тебе в руки.
– Погоди-ка! Ты что, даешь мне отставку?
– А в чем проблема?
– Я не говорю, что это проблема! Просто я читал твой дневник и могу сказать, что для девушки, по уши влюбленной, ты слишком быстро отступилась.
– Я ни от чего не отступаюсь! Между нами ничего
Он молча смотрел, как я накалываю очередной кусочек дыни. Потом потер ладонью подбородок и сказал:
– Значит, ты предлагаешь остаться друзьями.
– Угу. Никакого давления, никаких слез, никаких назойливых напоминаний о том, что ты забыл, вообще ничего! Просто начнем сначала. С чистого листа. Научимся быть друзьями и ладить друг с другом, несмотря на твое стремление удрать от меня куда подальше. Что скажешь? – Я вытерла руку о салфетку и протянула ему. – Уговор?
Он подумал немного, потом улыбнулся и взял мою протянутую руку. И мы обменялись рукопожатием.
– О чем это вы сговариваетесь? – спросил Кишан, входя на кухню и прерывая наш самый долгий разговор с Реном с момента его освобождения.
– Келси согласилась продемонстрировать мне свою способность пускать молнии руками, – легко соврал Рен. – Я должен это видеть!
Я посмотрела на него и выразительно приподняла бровь. В ответ он с улыбкой подмигнул, потом встал и отнес наши тарелки в раковину. Золотые глаза Кишана недоверчиво остановились на мне, однако он не сказал ни слова, а принялся с аппетитом поглощать оставшуюся половинку моего сырного пирожного. Я шутливо шлепнула его по руке и схватила кухонное полотенце, чтобы помочь Рену. Когда с посудой было покончено, Рен выхватил у меня полотенце и легонько хлестнул меня по ноге. Я засмеялась, радуясь нашему шутливому приятельству, но когда повернулась к Кишану, увидела, что тот сидит мрачнее тучи.
Рен шутливо приобнял меня за плечи и прошептал, наклонившись к моему уху:
– «А Кассий тощ, в глазах холодный блеск, Он много думает, такой опасен» [2] . Будь с ним осторожна, Келси.
Я рассмеялась, радуясь, что он вспомнил если не меня, то хотя бы Шекспира.
– Не бойся Кишана, мой Цезарь. Его рычание страшней его укусов.
– Он тебя кусал?
– Это было давно.
– Х-м-м, что ж, теперь я буду присматривать за тобой, – хмыкнул Рен и вышел из кухни.
2
Шекспир У. Юлий Цезарь. Пер. М. Зенкевича.
– Ну и что все это значит? – проворчал Кишан, и я на какой-то миг увидела свирепого черного тигра, мелькнувшего в его глазах.
– Рен радуется своему освобождению.
– В смысле?
– Я сказала, что хочу быть ему другом.
Кишан помолчал, обдумывая мои слова.
– Это то, чего ты хочешь?
– То, чего я хочу, не достижимо. Быть моим другом он сможет. А снова стать моим парнем ему пока не судьба.
Кишан промолчал, за что я была ему благодарна. Я видела, что ему хотелось, в шутку или всерьез, предложить себя в качестве замены, но он сумел прикусить язык. И за это я чмокнула его в щеку перед тем как выйти.