Путешествие тигра
Шрифт:
После того как лед между мной и Реном был сломан, мы наконец смогли жить дальше, и вскоре все пошло своим чередом. Каждую неделю я звонила своим приемным родителям и, не говоря им ни слова по существу, сообщала, что со мной все в порядке и я вовсю помогаю мистеру Кадаму. Я сказала им, что заочно закончила первый курс университета, а во время летних каникул буду проходить практику в Индии.
По утрам я занималась боевыми искусствами с Кишаном и делила поздний завтрак с Реном, а днем помогала мистеру Кадаму в поисках третьей части пророчества Дурги.
После ужина мы играли в настольные игры, смотрели кино, иногда читали в павлиньей комнате. Кишан соглашался оставаться в библиотеке только в тех случаях, когда я рассказывала какие-нибудь истории. Тогда он превращался в черного тигра и ложился у моих ног. Мы начали вместе читать «Сон в летнюю ночь». Мистер Кадам купил несколько экземпляров, чтобы мы могли читать по ролям. Мне очень нравилось проводить это время вместе с Реном.
Мистер Кадам, как всегда, оказался прав. Рен заметно повеселел. Все с радостью откликнулись на произошедшую в нем перемену, даже Кишан, который вдруг из вечно всем недовольного, обидчивого младшего брата превратился в спокойного и уверенного в себе мужчину. Он продолжал сохранять дистанцию, но призывный взгляд его золотых глаз нередко заставлял меня краснеть.
Иногда по вечерам я заставала Рена в музыкальной комнате, где он играл на гитаре. Он играл мне разные песни и даже засмеялся, когда я заказала «Мои любимые вещи» из мюзикла «Звуки музыки». В один такой вечер я попросила Рена сыграть песню, которую он когда-то сочинил для меня. Я внимательно смотрела на него, надеясь, что он вспомнит. Рен полностью ушел в игру, сосредоточенно подбирая ноты. Он то и дело ошибался и начинал сначала.
Поймав мой взгляд, он уронил руки и доверчиво улыбнулся:
– Прости. Кажется, я не помню эту песню. Есть какие-нибудь заказы на вечер?
– Нет, – выдавила я и осталась стоять.
Рен взял мою руку, но тут же выпустил ее.
– Что с тобой? Ты грустная. Даже больше, чем обычно.
– Просто эта песня… она…
– Песня? Ты слышала ее раньше?
– Нет, – соврала я и натянуто улыбнулась. – Она… чудесная.
Я крепко сжала его руку и поплелась прочь, прежде чем он успел задать мне еще какие-нибудь вопросы. Поднимаясь по лестнице, я размазывала по щекам слезы. Я слышала, как он снова начал наугад подбирать мелодию.
А еще как-то вечером, когда я отдыхала на веранде, глядя на звезды и наслаждаясь запахами ночного жасмина, я случайно подслушала разговор Рена и Кишана.
– Ты изменился, – сказал Рен брату. – Ты уже не тот человек, каким был полгода назад.
– Не обольщайся, я и теперь могу хорошенько надрать твою белую шкуру.
– Нет, я о другом. Ты, как и раньше, отличный боец и сильный противник. Но теперь ты стал более спокойным, более уверенным, более… сдержанным. – Рен рассмеялся. – Тебя стало сложнее вывести из себя!
– Это она меня изменила, – тихо ответил Кишан. – Все это время я старался изо всех сил стать тем мужчиной, какой ей нужен, таким, какого она уже давно хочет видеть во мне.
Рен
Кто же знал, что жизнь и любовь – это так сложно?
2
Начать сначала
Еще через несколько дней мистер Кадам собрал нас в столовой. Когда мы рассаживались вокруг стола, я всей душой надеялась, что нас не ждут плохие новости и что Локеш нас не нашел.
– Хочу предложить на ваш суд одну идею, – начал мистер Кадам. – Я придумал способ, при помощи которого мы сможем разыскать друг друга, если, паче чаяния, кто-нибудь из нас будет снова похищен. Сразу предупреждаю, это будет несколько неприятно, однако, мне кажется, что небольшой дискомфорт – это ничтожная цена за возможность никогда не терять друг друга.
Он открыл коробку и вытащил оттуда завернутый в пузырчатую пленку пакет. Внутри оказался черный бархатный сверток, в котором лежали пять здоровенных шприцев с иглами размером с иглу гигантского дикобраза.
Я нервно поежилась.
– Э-э-э, мистер Кадам? Что конкретно вы имели в виду под словами «небольшой дискомфорт»?
Он взял в руку шприц, вытащил бутылочку с физиологическим раствором и несколько спиртовых тампонов.
– Вы когда-нибудь слышали о радиочастотных метках?
– Нет, – с тревогой ответила я, глядя, как он осторожно берет левую руку Кишана, протирает тампоном пространство между его большим и указательным пальцами и размазывает по этому же месту какую-то желтую мазь.
– Такие метки используются для маркировки животных.
– То есть для отслеживания миграций китов и акул? Типа этого?
– Не совсем. Метки, о которых вы говорите, очень крупные, их выбрасывают после того, как они теряют силу.
Рен наклонился над столом и взял чип размером с рисовое зернышко.
– Похож на тот, что Локеш вживил мне под кожу.
Он положил чип на стол и медленно потер руки, глядя куда-то в пространство.
– Это больно? Ты чувствовал его под кожей? – осторожно спросила я, стараясь вернуть его обратно из мрачных мест, в которые он ушел.
Рен вздохнул и выдавил из себя улыбку.
– В тот раз боль была пустячная, но да, я все время чувствовал чип под кожей.
– Эти метки немного другие, – сказал мистер Кадам. Поколебавшись, он добавил: – Конечно, мы можем отказаться, но мне кажется, это дало бы нам всем определенную защиту.
Рен кивнул, и мистер Кадам, приободрившись, продолжал:
– Итак, это устройство имеет определенное сходство с радиочастотными метками, которыми помечают домашних животных. Чип несет на себе информацию, которую можно считать через кожу, – чаще всего в виде десятизначного номера. Каждый чип помещен в капсулу из биосовместимого стекла, чтобы защитить его от контакта с влажной средой. Чипирование людей, как вы понимаете, пока не получило широкого распространения, однако его уже начали одобрять в медицинских целях. Такие чипы хранят в своей памяти медицинскую историю человека, имеющиеся у него аллергические реакции на те или иные препараты, а также лекарства, которые он постоянно принимает.