Путешествие в Мир
Шрифт:
Утром, проснувшись, Рогген и Горен позавтракали и вместе с Паолем отправились в мастерскую Товала Фелика. Изобретатель был рад узнать о прославляющих его изобретение слухах и с удовольствием похвастал перед гостями своей чудо-машиной. Ей оказалась деревянная конструкция в форме бочонка, с парой рычагов, двумя педалями и большой металлической ручкой. По бокам в бочонке были вырезаны несколько круглых отверстий, а к его крышке приделана чудная изогнутая деталь с широким раструбом на конце. Товал с гордостью рассказывал о необыкновенных возможностях своего детища, деловито крутя при этом его рычаги и нажимая педали. После продолжительной демонстрации достоинств, вурмеки, воодушевлённые увиденным, принялись уговаривать Фелика выбраться с машиной в лес на сбор мёда. Изобретатель раздумывал над их предложением недолго, и уже через час, все трое были у ближайшего к деревне дерева с пчелиным ульем. Машину вурмеки спрятали за кустами в нескольких метрах от него, там же остались и Товал с Гореном. А Рогген и Паоль, вооружившись резаками для сот и деревянными ведёрками, взобрались на дерево. Когда вурмеки были уже на расстоянии двух ветвей от улья, Товал, наблюдавший за ними из кустов, запустил машину. Попеременно нажимая ногами педали, он быстро крутил ручку, и бочонок, вращаясь вокруг своей оси, стал издавать монотонный свистящий звук. Паоль и Рогген ехидно переглянулись. Движения Фелика были столь комичны, что ожидание какого-либо результата от них казалось наивным. Но каково же было удивление вурмеков, когда пчелы, влекомые исходящими от машины звуками, вылетели из улья и роем направились в её сторону. Словно завороженные, черным облаком повисли они над металлическим раструбом. Не теряя времени, Рогген и Паоль подобрались к улью вплотную и начали обрезать соты. Когда их ведра были наполнены, вурмеки осторожно спустились с дерева и, отойдя от него подальше, стали наблюдать за происходящим. Увидев, что задача выполнена, Товал несколько раз переключил рычаги. Машина, изменив направление вращения бочонка, начала издавать совершенно другой звук, более протяжный и стонущий. Внезапно, пчелиный рой, который лишь мгновение назад безмятежно висел в воздухе, рассыпался по сторонам, а потом, вновь собравшись вместе, пчелы стремительно полетели прочь от машины и скрылись в улье.
– Теперь мы должны немедленно удалиться отсюда!– торжественно скомандовал Фелик и быстрым шагом направился в сторону деревни, волоча за собой чудо-машину.
Остальные вурмеки не стали выяснять причину такой спешки и последовали за ним. По возвращении в деревню Паоль с собранным мёдом и полный впечатлений отправился домой, а Горен и Рогген решили ещё некоторое время побыть в мастерской Фелика, чтобы обсудить подробности работы машины и посмотреть другие его изобретения. Время шло, а увлеченные беседой вурмеки совершенно его не замечали. Но когда голод, наконец, дал о себе знать, Товал предложил продолжить разговор за ужином, пригласив братьев Моглов к себе домой.
Рогген был восхищён днём, проведенным с изобретателем. Всё ещё охваченный восторгом от испытания чудо-машины, он нисколько не стеснялся быть болтливым и говорил без умолку, ни разу не вспомнив о пережитых накануне тревогах. С аппетитом уплетая приготовленный дочерьми Товала ужин, Рогген охотно рассказывал хозяевам дома о семье, о жизни на той стороне оврага, ремесленничестве и многом другом, что всегда было интересно услышать домовитым вурмекам.
Горен старательно избегал участия в этой беседе. В отличие от старшего брата, он был задумчив и молчалив. С самого утра мысли о раненом незнакомце и птице, оставшейся в лесу, не давали ему покоя. Юноша нестерпимо хотел вновь увидеть человека, а ещё сильнее этого хотел спросить его о том, кто он и как попал в Вурмекский Лес. Ожидание конца ужина казалось вурмеку бесконечным, и он, не желая больше терять ни минуты, решил пойти на хитрость. Сославшись на дурное самочувствие и принеся извинения хозяевам дома, он откланялся и, пока Рогген не заподозрил его во лжи, поспешил уйти.
Горен шел по извилистой улочке вурмекской деревни, размышляя о недавних событиях.
Всё произошедшее за последние два дня стало для юноши столь же неожиданным и удивительным, сколь и давно желанным. Жизнь в лесу всегда казалась ему неописуемо скучной и однообразной. Ещё совсем ребенком он понял, что бытность вурмеков тяготит его и уже тогда начал мечтать о переменах. Каждое утро он просыпался с надеждой на то, что произойдёт что-то необыкновенное и увлекательное. Но день проходил, как и все предыдущие, так и не принеся вурмеку ничего нового. Со временем надежда Горена сменилась неуверенным ожиданием, а после, когда и оно не смогло дать должных плодов, юноша перестал ждать наступления перемен в Вурмекском Лесу и начал мечтать о том, чтобы найти их в иных землях. Он представлял, как ходит по травам других краёв, рисовал в воображении диковинных тварей тех мест и переживал сотни выдуманных приключений. Постепенно эти грёзы стали неотъемлемой частью его существования. День за днём, обращаясь к миру фантазий, Горен становился всё дальше от той жизни, что окружала его на самом деле. Уводя свои мысли от обыденности, вурмек чувствовал душевную подвижность, свободу, лёгкость, которых его сердцу отчего-то невыносимо не хватало в размеренности вурмекского бытия. В такие минуты Горен забывал о своей настоящей жизни и был почти счастлив. Но действительность, неизбежно сопровождающая юношу, возвращала его обратно в Вурмекский Лес и деревню, оставляя мечты о странствиях лишь мечтами. Порой это давалось вурмеку слишком тяжело. Тогда, в тоске по вымышленному, он душевно болел, подолгу не покидал стен дома и, отказываясь видеть реальность, скрывался ото всех в гостевой комнате второго этажа. В один из таких уединённых дней Горен стал случайным свидетелем разговора, который изменил его жизнь навсегда.
В гостиной, не догадываясь, что может быть услышан кем-то ещё, Драмель рассказывал соседу о книге, найденной им в доме умершего накануне пожилого вурмека Онёбуса. К старику в деревне не относились всерьёз и считали его выжившим из ума чудаком. А причиной тому была его загадочная судьба, тайны которой и после смерти вурмека так и не были разгаданы.
Всю свою жизнь Онёбус провел в одиночестве. Безучастный к делам деревни и вурмекского общества в целом, он полностью посвятил себя книжному делу и заботе о сохранности старинных вурмекских рукописей. Занятие это было кропотливое, требующее времени и особого умения, и вурмек, так и не решившийся обзавестись семьёй, но терпеливый и аккуратный, стал лучшим из тех, кто мог быть книжным мастером. Однажды, ещё в пору своей молодости, Онёбус как всегда отправился на окраину леса за растущей там речной травой, из которой изготавливал переплёты для книг. И больше никто ни в тот день, ни в последующие девяносто шесть лет, мастера не видел. Каких только предположений не строили в деревне по поводу его исчезновения. Кто-то говорил, что вурмека унесли воды реки, кто-то считал, что он попался в когти Тёмного Стрига. Были и те, кто уверял, что видел Онёбуса, блуждающего по ночам вокруг деревни. Шли годы и память об удивительном исчезновении мастера была постепенно утрачена. Вурмеки больше не вспоминали его. Но в одну снежную зимнюю ночь в окнах дома Онёбуса вновь загорелся свет. Книжный мастер вернулся, а вместе с ним вернулась и удивительная история его исчезновения. Со всей деревни к старику стали приходить вурмеки, и каждый хотел узнать, где же он был всё это время. Но мастер гостей не принимал и казался отстранённым. Большую часть времени он проводил в своём старом доме, и лишь изредка выбирался в лес. Встретив кого-либо из соседей, Онёбус не отказывал в беседе, всегда был вежлив и доброжелателен, но как только речь заходила об его таинственном исчезновении, вурмек тут же с улыбкой прощался и уходил. По деревне поползли разговоры, что старик оскудел разумом, и жители стали избегать встреч с ним. От этого или по другой причине, Онёбус всё реже выходил из дома, а затем и вовсе перестал появляться. Соседи, обеспокоенные долгим отсутствием мастера, решили отправить к нему одного из вурмеков, вооружив его корзиной с продуктами и лекарственными снадобьями. Он нашел Онёбуса в его мастерской, сидящим в старом плетеном кресле. Старик был мертв. А спустя какое то время, домик Онёбуса решено было разобрать. В тот день Драмель Могл и обнаружил творение безумного мастера – книгу с историей его жизни и путешествия в невероятный мир, окружающий Вурмекский Лес.
Узнав об этом, Горен решил во что бы то ни стало прочесть книгу. Но просить отца отдать её было бессмысленно. Драмель ни за чтобы не согласился вручить своему мечтателю-сыну орудие, которым он мог разрушить многовековой уклад жизни вурмекского народа. И Горен начал искать книгу тайком. В любой момент, когда дом пустовал, юный вурмек бросался на поиски. Он осмотрел каждую комнату, проверил каждый угол, но книги нигде не было. Отчаявшись, юноша уже готов был оставить эту бесполезную затею, как вдруг неожиданно наткнулся на то, что искал. В один из дней, спуская в погреб мешки с тыквой, он заметил неплотно прилегающую половицу в кухонном полу. Вурмек решил поправить доску и вытащив её, обнаружил тайник. Книга была там. Бережно завёрнутая в холщовую ткань и перевязанная бичевой, она лежала посреди запылившихся старинных безделушек, спрятанных Драмелем.
Горен читал книгу украдкой по ночам, когда весь дом спал. Укрываясь с зажженной свечой в углу комнаты, он погружался в удивительный рассказ книжного мастера и с каждой новой прочтенной страницей всё больше осознавал, что Вурмекский Лес это всего лишь маленький клочок земли, за пределами которого простирается огромный мир, наполненный удивительными существами и чудесами, каких никогда не увидишь, сидя на одном месте. Мысли о жизни по ту сторону реки захватили разум Горена. Он стал задумчив и всё чаще старался уединиться, чтобы помечтать. Перемены в поведении сына насторожили Драмеля. Первым делом он решил проверить свой тайник, а когда обнаружил пропажу, поспешил поделиться с женой своими догадками. Балия нашла его подозрения вполне уместными, и родители вызвали Горена на разговор. Та беседа была долгой. В результате Моглы пришли к выводу, что отбирать книгу у сына не станут, но взяли с него обещание не принимать истории старого мастера за правду и не забивать себе голову глупостями. Юноша пообещал, и родители отдали ему книгу. Он продолжил читать и, вопреки всем обещаниям, продолжил верить. С каждым днём стремление вурмека повидать мир лишь ещё более укреплялось.
Оказавшись у лекарной, Горен подошёл к двери и несколько раз постучал. С той стороны не раздалось ни звука. Немного подождав, он постучал вновь, но и на этот раз не услышал ответа. В нетерпении, вурмек дёрнул ручку. Дверь оказалась незапертой, и он вошел внутрь. В помещении лекарной горели свечи, но ни Отиля, ни человека в ней не было. Стол, на котором вчера братья оставили незнакомца, пустовал, а единственным напоминанием о человеке была его диковинная одежда, брошенная лежать на полу. Горен подошел ближе и, присев на корточки, взял в руки искореженный кусок железного нагрудного панциря. В тусклом свете свечей кровь, засохшая на его металлических чешуйках, казалась черной, почти смоляной и маслянисто поблёскивала, как будто была ещё совсем свежей. Неприятное колкое чувство мурашками пробежало по спине юноши. Бросив панцирь на пол, он с отвращением вытер испачканные ладони о брюки и уже поднялся, чтобы уйти, но вдруг передумал. Любопытство пересилило его брезгливость. Поддавшись мысли о том, что подобный случай в его жизни больше никогда не представится, вурмек всё же решил остаться и рассмотреть странный костюм незнакомца.
Следующим в ворохе металлических одежд был наспинный панцирь. Так же как и предыдущий, он оказался весь залит кровью и Горен, избегая снова коснуться её, аккуратно отодвинул его подальше. Ниже, вложенные друг в друга, лежали наколенники, с прикреплёнными к ним подвижными щитками в форме голени, и две детали, видимо предназначенные для покрытия ими плеч и верхней части рук. Взяв одну из них, вурмек несколько минут её разглядывал, крутил в руках и даже пытался надеть, но, так и не сумев этого сделать, лишь посмеялся над собой и отложил деталь в сторону. Все эти необычные предметы одежды Горену уже приходилось видеть на человеке в ночь, когда они вместе с Роггеном нашли его в лесу. Но тот, что остался лежать на полу последним, юноша не видел никогда. Это был металлический шлем конусообразной формы, с выбитым на нём изображением крупного распустившегося цветка. Нижний край головного убора украшал резной орнамент, подбитый изнутри плотным нетканым полотном, а сужающуюся верхнюю часть завершал длинный острый наконечник с небольшим шариком в его вершине. Сам шлем был однороден, так словно его отлили в некоей форме по очертаниям головы. И только наконечник крепился к нему отдельной составной частью, что было старательно скрыто набитым узором и заметно только при его внимательном рассмотрении. Это заинтересовало Горена и вурмек принялся вертеть шлем в руках, пытаясь выяснить как он разбирается. Он крутил и простукивал деталь со всех сторон, но как ни старался, наконечник оставался на месте. Вконец разуверившись в результате своих трудов, вурмек совершил самое простое и нелепое действие. Подобно тому, как ребёнок давит на вишнёвую косточку, чтобы запустить ею в недруга, Горен надавил двумя пальцами на острие наконечника, и упрямая деталь вдруг поддалась. Издав щелчок, наконечник отсоединился от шлема, и в это же мгновение на пол из него выпал маленький тканевый мешочек. Подняв его, Горен размотал перетягивающую его тесьму и аккуратно тряхнул им над своей ладонью. В руку вурмека выкатился прозрачный с зеленоватым отливом камень, ограненный в форме овала. Оцепенев от удивления, юноша не сводил с находки глаз.
– Мы нашли его в лесу,– внезапно раздался за спиной вурмека голос Отиля.
Вздрогнув, Горен обернулся.
– Что?– спросил он, крепко сжав в руке камень.
– Я о той штуковине, которую, по всему видно, это создание надевало на голову,– ответил Отиль, указав рукой на металлический головной убор.
– Наверное…– рассеянно пробормотал юноша, незаметно опуская камень в карман брюк. Затем он схватил наконечник и, вложив в него мешочек, спешно прицепил обратно к шлему.
Казалось, староста ничего не заметил. Он подошёл ближе, взял шлем в руки и произнёс: