Путешествие вокруг света 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях „Надежда“ и „Нева“»
Шрифт:
Из провизии, привезенной для нас из Охотска, взял я часть весьма малую, а именно, на три месяца солонины, на четыре месяца сухарей, и несколько пуд коровьего масла. Оная была вообще так худа, что я не захотел бы взять вовсе ничего, если бы мог надеяться достоверно, что получу в Кантоне провизию на все время плавания оттуда в Балтийское море. Две трети из оной оставил я в Петропавловске; ибо должен был полагать, что и малое взятое количество испортится прежде времени, что и действительно случилось. Солонину сохранили с трудом шесть недель. В Кантоне принужденным нашелся я бросить ее всю в море. Не только бочки, в коих лежала солонина, были очень худы; но оную и приготовляют в Охотске весьма худо. Мне расказывали, что здесь при солении мяса употребляют морскую воду для сбережения соли. Если это справедливо, в чем однако я еще сомневаюсь; то нетрудно себе представить, от чего солонина портится так скоро. Сухарей не могли мы так же сберечь долго. На обратном плавании нашем из Китая испортились оные столько, что не годились даже для корму скота. Я привез оных некоторое количество в Кронштат для пробы, удостоверившей всех, что Охотские сухари по долговременном плавании не годятся ни к какому употреблению. Образ укладывания оных в Охотске есть существенная причина их порчи. Они втискиваются с великою силою в кожаные мешки, при чем большая часть в пыль обращается. Мешки для удобнейшего сшиванья мочат водою; почему лежащие непосредственно у кожи плеснеют скоро и делаются потом совсем негодными к употреблению в пищу. Крупа перевозится точно таким же образом. Влажность кожаных мешков удобно ей сообщается; от чего начинает она скоро пахнуть затхлостию и делается совсем негодною. Я взял крупы с собою малое количество для перемены пищи служителям, которые говорили, что долговременное употребление Японской сарачинской крупы им уже наскучило; но оная при первом случае оказалась совсем испорченною. Сухари приготовляются в Охотске. И так я не понимаю, для чего кладут их в мешки кожаные, когда грузят прямо на судно. Если бы сей образ перевозки становился дешевле; тогда была бы некоторая причина к извинению; но сему выходит противное. Кожаной мешок стоит в Охотске 2 рубли с полтиною и служит только на один раз, потому что он при вынимании сухарей разрезывается, чрез что и делается после негодным: но если распарывать его и по шву с осторожностию; то и тогда портится много. Казна и не требует, что бы берегли мешки для употребления в другой раз; ибо поставщик сухарей берет за оные всякой раз полную цену. Новая бочка, сделанная из елового дерева, стоит в Охотске 5 рублей. Она не должна быть так крепка, как солонинная, и не взирая на то, может употребляться несколько лет; сверх того в нее поместится сухарей три метка: и так если употребить ее и однажды; то и тогда прибыток от каждых трех мешков составит 9, руб. с полтиною, кроме сохранения сухарей от порчи, которая при настоящих мерах неизбежна. Кожаные мешки только для доставления провианта в Охотск нужны и удобны; потому что между городами Якутским и Охотским нет судоходства, а производится перевозка на лошадях и оленях; но употребление оных на судах, отправляемых из Охотска в Камчатку, кажется мне весьма странны. Взятое мною коровье масло было очень худо. Хотя я и приказал перемыть его, посолить снова крепко и положить в малые бочки; но при всем том не годилось в пищу, а посему и было употреблено вместо сала на смазывание корабельных снастей. Кто знает, каким образом его приготовляют и доставляют, тот не будет удивляться, что оно испортилось до такой степени; его не солили вовсе и привезли из Якутска в коробках, в коих так же и в Камчатку отправили. Несравненно хозяйственнее было бы, если бы приготовили хотя четвертую часть требованного масла надлежащим образом, и доставили бы его в малых хороших боченках. В таком случае стоило бы оно дешевле и могло бы употреблено быть с пользою. Сие краткое известие о доставленной нам из Охотска провизии доказывает очевидно, с каким нерачением и неблагоразумием исполняют даже и важные в стране сей препоручения. Сумма около 15000 рублей употреблена при сем не только без малейшей пользы; но и со вредом, которой не без трудности отвратить предлежало.
Сентября 21 го пришло в Петропавловской порт малое судно Константин, принадлежащее Американской Компании. Оным управлял Штурман Потапов, отправившийся в Охотск из Уналашки. Недостаток в воде принудил его зайти в Авачу. Многие дни уже выдавал он Матросам своим по весьма малому количеству воды; но и при сих мерах осталось у него оной только осьмая доля одной бочки. Через 8 дней отправилось судно Константин опять в море; однако не достигло своего назначенного места как то мы после узнали. Жестокия бури принудили его возвратиться в Петропавловск и препроводить там всю зиму. Итак недостаточной запас в воде был причиною, что судно пришло в Охотск девятью месяцами позже.
Штурман Потапов сообщил нам известие, что Нева имела на острове Ситке сражение с дикими, на коем убито несколько человек и многие ранены. услышав о сем, почитали мы себя гораздо счастливейшими, что вместо воинственных предприятий противу диких, употребили время на трудное, но уповательно и на небезполезное упражнение.
По прибытии в Петропавловск отправил я немедленно в Нижнекамчатск нарочного с извещением о нашем возвращении. Но уже не надеялся увидеть Г-на Губернатора, потому что дела его не позволяли ему предпринять вторичной в одно лето трудной и опасной поездки; услышав же, что он на обратном пути своем из Петропавловска едва не утонул в реке Камчатке, и что жизнь его спасена одним только усердием и приверженностию к нему солдата, не мог я и желать того.
Я ожидал брата его, бывшего с нами в Японии, которой через четыре недели прибыл действительно к общей нашей радости; с ним приехал и Маиор Фридерици, сопровождавший в Нижнекамчатск Г-на Губернатора по отходе нашем к Сахалину. Порутчик Кошелев имел от брата своего предписание всевозможно нам вспомоществовать; но оное могло бы принести нам менее пользы, если бы не сопровождалось искреннейшим дружества усердием. Шесть быков пригнаны были предварительно уже из Верхнекамчатска для того, чтобы на тучных Петропавловских паствах поправились опять от усталости чрез дальнюю их перегонку. Рыбы приготовлено было много соленой и сушеной, а сверх того несколько бочек и черемши или дикого чесноку. Сухарей насушили также много, которые были для нас весьма благовременны; ибо, привезенные из Охотска оказались столь худы, что не могли быть употреблены в пищу, как разве при самой крайней нужде. Картофелем снабдили нас изобильно, также и другими огородными овощами, но только в меньшем количестве; поелику оные привести следовало из за триста верст. Словом всякое наше желание исполняемо было с величайшим усердием. Никогда не забуду я сего любви достойного молодого человека, принимавшего ревностнейшее участие во всем, до нас относившемся. Многократно уже говорил я об нем с нелестною похвалою; но при всем том не могу удержаться, чтобы еще не хвалить его.
По приходе нашем в сей раз в Петропавловской порт предвидели мы ясно, что многоразличные на корабле работы не могли окончаны быть прежде четырех или пяти недель; почему Офицеры корабля и приняли намерение воспользоваться сим досужным временем, чтоб возобновить гробницу Капитана Клерка. Из путешествий Кука и Лаперуза известно, что Клерк погребен в Петропавловске у большего дерева, на коем прибита доска с надписью о его смерти, летах, чине и цели предприятия, коего он соделался жертвою. Написанный живописцем Резолюции Веббером на доске герб, которой приказал Капитан Кинг повесить в Паратунской церкви, нашли мы в сенях Маиора Крупского. Никто, казалось, не знал, что означала живопись, на доске сей написанной. Ни в Паратунке, ни в Петропавловске не существует более церкви уже многие годы. [165] Итак счастливой случай только сберег доску с живописным гербом на ней. Лаперуз, нашед прибитую на дереве доску очень поврежденною временем, приказал надпись изобразить на медном листе, прибавив на конце, что он возобновил ее. Копия с подлинной надписи не находится в Куковом путешествии; но как все относящееся до Кука и его сопутников любопытно для каждого; то я и почитаю неизлишним помещение оной здесь, как то изображена она на меди по приказанию Лаперуза:
165
В Петропавловске строится теперь новая церковь; но работа идет весьма медлительно.
At the root of this tree lies the body
Of Captain Charles Clerke, who
Succeeded to the Command of His
Britannic Majesty's Ships the
Resolution and Discovery, on
The death of Captain James
Cook, who was unfortunetely
Killed by the natives at an
Island in the South Sea, on
The 14 of February in the year
1779, and died at sea of a
Lingering Consumption the 22d
Of August in the same year, aged 38
Copie sur l'inscription angloise par ordre de Mr. le Comte de la Perouse,
Chef d'Escadre en 1787. [166]
166
У корня сего дерева лежит тело Капитана Карла Клерка, которой по несчастной смерти Капитана Жамеса Кука, умерщвленного Островитянами южного океана 14 го Февраля 1779 го года, принял начальство над Королевскими. Британского Величества кораблями Резолюции и Дисковери. Он умер на море по долговременной болезни 22 го Августа того же года на 38 м году от роду. Сия копия с Англинской, подлинной надписи сделана по приказанию Коммандора Графа Лаперуза в 1787 м году.
Сей медный лист Лаперуз приказал прибить гвоздями на гробнице, сделанной из дерева. Мы нашли его в целости, не взирая на то, что он пропадал два раза. Деревянная гробница не обещала прочности. Время повредило ее столько, что она могла бы простоять не многие годы. [167] Итак нужно было воздвигнуть надежнейший памятник сопутнику Кука. При перерывании места долго искали мы гроба Делиль-де ла Кроера, наконец нашли оной в нескольких шагах от гробницы Клерковой. [168] Итак память сих, в истории мореплавания особенно отличных двух мужей, можно было сохранить одним монументом. На сей конец в близости многолетнего дерева, дабы не удалиться от начального гробницы места, сделана нами на твердом основании деревянная пирамида. На одной стороне оной прибили мы медной лист Лаперузов, на другой живонаписанный Г. Тиллезиусом герб Клерка, [169] а на трешей следующую надпись на Российском языке:
167
Смотри рисунок гробницы Капитана Клерка в Атласе под No. XXVIII.
168
Из путешествия Лессепса известно, что Лаперуз сделал памятник и Кроеру с изображением также на медном листе надписи, относящейся до важнейших обстоятельств его жизни; но оного чрез краткое осмнадцатилетнее время не осталось никаких признаков.
169
Подлинник Г-на Веббера отдан Петропавловскому Комменданту для сохранения оного по назначению в новостроющейся церкви,
Англинскому Капитану Клерку,
Усердием Общества фрегата Надежды,
В первую Экспедицию Россиян вокруг света,
Под Командою флота Капитан-Лейтенанта
Крузенштерна. 1815го года, Сентября 15го дня.
На четвертой стороне к югу написано следующее:
Здесь покоится прах Делиль-де ла Кроера,
Бывшего в Экспедиции, Командора Беринга,
Астрономом 1741 года.
Капитан-Лейтенант Ратманов управлял построением. Его ревность к поспешному окончанию до нашего отхода преодолела многие трудности, которые в стране сей неизбежны. С моей стороны было бы поступлено несправедливо, если бы я не способствовал всевозможно к совершению достохвального сего намерения. Я охотно позволил взять к тому как людей для производства работы, так и нужные с корабля материалы. Мы весьма были довольны, что успели до отхода нашего окончить сей памятник. Около его сделан глубокой ров и для лучшего сохранения высокая ограда из частокола с дверью, которая замком запирается. Ключ вручен Петропавловскому Комменданту.
Японцев, которые прошедшею осенью претерпели у Курильских островов кораблекрушение, и которые, как прежде сказано, перевезены тогда в Петропавловск недавно умершим священником Веренщагиным, теперь здесь уже не было. Они уехали тайно на своем гребном судне, на коем спаслися. За ними послали было вооруженную байдару, но оная не могла найти их. Сие отважное предприятие достойно внимания как по тому, что они с чрезвычайным духом решилися пуститься морем в дальний путь на худом беспалубном гребном судне, не имев с собою ни воды, ни какой либо провизии; так и по тонкой хитрости, употребленной ими к отклонению от себя всякого подозрения на побег из под строжайшего присмотра. Они многократно просили Г-на Резанова, чтобы позволил им возвратиться в свое отечество на гребном их судне, на коем спаслися, и которое хотели они сами привести для того в надлежащее состояние; но Г-н Резанов отказал им под предлогом, что он без позволения ИМПЕРАТОРА не смеет согласиться на их прозьбу. Они в бытность свою в Камчатке оказали столько деятельности и промышленности, что Г. Резанов вознамерился было сначала отправить их на остров Кадьяк, где бы они могли быть весьма полезными; но наконец предположено поселить их в верхней Камчатке, о чем им потом и объявили. Услышав о сем, не только казались они быть довольными такою своею участью; но и изъявили еще особенную радость по обнаружении им будущих видов. Им выдали для переезда в назначенное место нужное платье и каждому несколько сарачинской крупы. Г. Губернатор снабдил их сверх того чаем и деньгами на дорогу. По назначении дня к их отъезду просили некоторые из них, чтобы позволено было принять им Христианскую веру. Они говорили притом: поелику судьба предопределила им жить в Камчатке, не оставляя ни каких видов к возвращению в отечество; то и признают они для себя лучшим сделаться христианами. На сию прозьбу согласились охотно и назначили день к совершению обрядов крещения. Итак нельзя было иметь ни малейшего подозрения; но если бы оное чем либо и возбуждалось, то и в таком случае побег должен был казаться невозможным. Однако, не взирая ни на что, решились они приступить к отважнейшему предприятию. На кануне пред побегом ездили они по обыкновению ловить рыбу и при захождении солнца, возвратившись назад, выташили гребное судно на берег, пошли в свое место и каждой лег спать. В следующее утро более их не было. Самым чрезвычайным кажется при сем то, что семь человек пустились в море без всякого запасу воды. Они конечно не знали, что на Курильских островах, выключая Поромушир и Оннекотан, нет никаких источников. Они не взяли с собою ни боченка, никакого другого для воды сосуда, чтобы хотя на короткое время оною запастися. Дай Бог, чтобы прибыли они благополучно в свое отечество! Их отважнейшее предприятие достойно увенчаться счастливейшим успехом. [170]
170
Сии Японцы действительно возвратились в свое отечество, как то я узнал по возвращении моем в Россию от Г-на Хвостова, которой слышал о сем на острове Ессо.