Путешествие вокруг света 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях „Надежда“ и „Нева“»
Шрифт:
Имя Ивашкин известно из путешествий Кука и Лаперуза столько, что я не опасаюсь наскучить читателю, если упомяну кратко о сем состаревшемся в Камчатке несчастном человеке. Ему теперь от роду 86 лет. [171] Он получил свободу по восшествии на Престол ныне Царствующего ИМПЕРАТОРА. В первом иступлении от радости хотел он воспользоваться дарованною ему свободою и возвратиться на свою родину. ГОСУДАРЬ благоволил повелеть выдать ему на проезд и деньги; но Ивашкин не мог потом решиться на предприятие дальнего и трудного пути. Он изъявил однажды с живым чувствованием желание, чтоб мы взяли его в С. Петербург с собою; однако скоро потом переменил свое намерение. Вероятно, что он не мог бы перенести великого переезда ни морем, ни сухим путем. Теперь живет он недалеко от Верхнекамчатска щедротами ГОСУДАРЯ, и будучи призрен добродушием Г. Кошелева, оканчивает остаток дней своих в покое и тишине. О вине и ссылке его многим расказывал он следующее: что по ложным доносам в заговоре против Императрицы Елисаветы был он лишен чинов и дворянства, высечен кнутом, и сослан в ссылку. Он признается, что был ветрен и нескромен;
171
Сие писано 1805 го года.
Не могу я умолчать также и о семействе Верещагиных, известных читателям из путешествий Кука и Лаперуза. Оба брата, произшедшие от Камчадалов, сделали величайшую честь своему состоянию. Старший из оных достойнейший священник, умевший приобресть величайшее к себе почтение Англичан, о коем говорит Капитан Кинг многократно с чрезвычайною похвалою, умер скоро по отходе из Камчатки Резолюции и Дисковери. Его преемником сделался младший брат, исполнявший должность свою 20 лет и приобретший общую любовь. Во время прибытия нашего в Камчатку находился он на Курильских островах для проповедания Христианского учения.
По возвращении своем оттуда умер он в скорости; и так я не мог к сожалению узнать его лично: однако посетил вдову его, которая помнит очень хорошо корабли Англинские и Француские. её сын, бывший дьячком в Петропавловске, утонул к нещастию в реке Аваче во время нашей здесь бытности. Теперь остался один только Верещагин, дьячек в Верхнекамчатске. Селение Паратунка, родина семейства Верещагиных, известное довольно из путешествия Кука, сделалось ныне обиталищем медведей. В 1768 году считалось жителей в оном 360 человек; но в 1779 м только 36. Повальная болезнь, свирепствовавшая в 1800 и 1801 годах, истребила и последних.
В пятницу 4 го Октября привезено было все на корабль, который уже был совершенно готов к отходу. В 4 часа следующего утра стали верповаться из гавани в губу. Стараясь воспользоваться благополучным ветром, решился я идти в море сего же дня по полудни. Добрые наши гостеприимцы обедали с нами в последний раз. Разлучение с ними, оказавшими нам всевозможную приязнь и дружбу, было для нас весьма чувствительно. Особенно прискорбна была разлука с любезным Кошелевым. Все мы сокрушались об нем и о достойном его брате, тем более, что оставляли их в такой земле, где в безмерном удалении от друзей своих и родственников окружены они были людьми, от которых не только не могли ожидать искренности и удовольствий жизни, но на против, должны были опасаться всяких ухищрений и досад. С величайшею охотою взял бы я с собою брата его в Россию; его любили все на корабле нашем сердечно и желали иметь своим сотоварищем, но Губернатор, хотя и желал бы, чтобы он воспользовался сим случаем, не мог дать ему на то позволения. Сверх того и разлука была бы для него слишком жестока, долженствовавшего лишиться чрез то своего почти единственного собеседника и деятельного помощника в делах тягостных. [172]
172
Сей достойный молодой человек умер в Камчатке в 1807 году.
В 2 часа по полудни начали сниматься с якоря. Небо помрачилось уже с полудни и начинал идти снег, однако все предметы в заливе видны были еще ясно. Не желая упустить благополучного ветра, надеялся я выдти в море прежде, нежели сделается погода худшею. Едва подняли якорь и поставили марсели, вдруг пошел великой снег и скрыл все берега от нашего зрения. Один только пункт, которой надлежало особенно видеть для того, чтобы не подойти близко к лежащему против залива Раковина, не далеко находящемуся от нас рифу, усматривали еще в тумане. Но и сей закрылся скоро. Я тогда полагал, что мы обошли уже риф сей, почему и продолжали плыть под марселями к выходу из залива, как вдруг корабль остановился на мели. Теперь уверился я поздо, что не осторожно было выходить из залива при столь не благоприятствовавших обстоятельствах. Сие приключение не имело впрочем никакого другого последствия, кроме потери трех-дневного времени. В следующий день по полудни, расснастив корабль, спустив барказ, завезши якорь и вылив воду из 50 бочек, стянулись с мели без всякого повреждения; потому что не взирая на свежий ветр, в заливе вовсе волнения не было. Г-н Кошелев, узнал о случившемся с нами приключении, когда был готов совсем уже к отъезду из Петропавловска. Он не уважая, что дальнейшее промедление в поздое время года [173] угрожало и большею опасностию на пути его в Нижнекамчатск, отложил свой выезд, прибыл к нам со всевозможною поспешностию и прислал несколько байдар с 50 солдатами, которые помогли нам много к скорейшему снятию корабля с мели. Он принял также меры, чтобы и в Петропавловске сделана была нам всякая помощь к налитию опять пустых бочек водою, так что мы могли через два дня уже привести корабль в совершенную готовность к отходу. Октября 9 го поутру в 6 часов пошли мы из Авачинской губы при свежем NNW ветре и при ясной погоде. Резолюция и Дисковери вышли за 26 лет назад точно в тот же день из сего залива, и имели одинакое с нами плавание, т. е. в Макао.
173
В Камчатке становится зима в Октябре месяце.
По прибытии нашем в Петропавловск приказал я свезти хронометры на берег в дом Коменданта. За сим домом находилось открытое место, где Г. Горнер мог каждой день брать удобно высоты соответственные для поверения хода хронометров. При отходе нашем 4 го Октября определен ход оных, следующий.
Суточное медление N 128 составляло — 21",62;
Суточное ускорение Пеннингтона — 24",50.
Сравнение хронометров скоро показало однако столь приметную перемену в их ходе, что мы с Г. Горнером решились принять для них новой ход, которой и постановлен +21" и -21". Сия перемена произведена Октября 12 го дня, когда N 128 показал более Гринвического среднего времени 5 час. 9 мин. 33", а Пеннингтонов менее 1 час. 21, 11" 5. Как частые наблюдения, произведенные на море, так и маловажная погрешность хронометров, оказавшаяся по прибытии в Макао, удостоверили нас, что мы постановили ход хронометров довольно справедливо.. [174]
174
Малой Арнольдов N. 1856 остановился нечаянно в бытность нашу в Петропавловске и сделался вовсе неупотребительным.
Из великого множества меридианных и около меридианных высот солнца, измеренных Г. Горнером во времени трикратной бытности нашей в Петропавловском порте, определена северная широта Кошки, ш. е. низменного мыса, составляющего северную сторону порта, — 53°,00,10".
Западная долгота взятыми мною и Г. Горнером многими лунными расстояниями — 201°,19,15".
Истинная долгота оной, определенная Капитаном Кингом и Астрономом Байли есть — 201°,16, 19", 5.
Склонение магнитной стрелки найдено средним числом посредством пяти разных компасов, направленных на три особенные предмета 5°,21 восточнее; азимуфы сих трех пунктов определены взяшьщи раз-стояниями солнца.
В Авачинской губе найдено склонение посредством азимуфов и амплитудов солнца средним числом 5°,39,00" восточ.
Инклинаториум наш повредился во время свирепствоваяшего в 1 ой день Октября Тифона столько, что Г. Горнер почитал оной неспособным больше к употреблению, как то прежде уже упомянуто; почему наблюдения над наклонением магнитной стрелки и учинены только в первую бытность нашу в Петропавловске. Г. Горнер нашел оное = 63°,32 северное. Капитаном Кингом найдено здесь наклонение 63°,5,00" северное.
Среднее из многих наблюдений, произведенных в Петропавловском порте, показало прикладной час, т. е. время полных вод при новолунии и полнолунии, 4 часа 20 минут. Величайшая разность высоких и низких вод составляла 6 футов. Ветры действовали как на время происхождения приливов, так на возвышении оных беспорядочно. При южных ветрах вода в заливе возвышалась, а при северных понижалась.
ГЛАВА VIII. О НЫНЕШНЕМ СОСТОЯНИИ КАМЧАТКИ
1805 год. Октябрь
Трикратная бытность моя в Камчатке в 1804 и 1805 годах продолжалась более трех месяцов; а потому и будут, может быть, ожидать от меня некоторых подробных известий о сей стране. Я буду однако говорить здесь единственно о нынешнем состоянии Камчатки; ибо оная уже, многими и весьма подробно описана. Сочинения Крашенинникова и Штеллера известны довольно и переведены почти на все Европейские языки; две главы Капитана Кинга в Куковом путешествии дают столь хорошее понятие о сей стране, что не оставляют ничего желать более. И так я намерен не повторять сказанного уже ими, а во всех случаях на них только ссылаться, и поместить здесь общие примечания о нынешнем и возможном будущем состоянии Камчатки с приведением важнейших перемен, в продолжении тридцати последних годов произшедших. При сем должен уверить могущих подозревать меня в пристрастии к сей мало хвалимой земле, что я не привожу и не утверждаю ничего такого, в чем бы не был сам свидетелем, или чего не почерпнул бы из достоверных источников, имев к тому весьма удобные случаи. Если же покажется кому повествование мое слишком пространным, или что либо очень маловажным, пред таковым извиняюсь тем, что примечания мой касаются предмета, которым занимался я за долго еще до предприятия сего путешествия, и которой сопрягается с выгодами моего отечества; для чего и несправедливо было бы, если бы не сообщил я своего мнения чистосердечно, наипаче же в Царствование правдолюбивого АЛЕКСАНДРА I го, и не объявил бы о состоянии Камчадалов, о поступках Россиян с оными, о мерах, принятых к приведению Камчатки в лучшее состояние, и о тех, кои еще приняты быть могут. Буде возражать станут, что Камчатка никогда не может достигнуть до такого благосостояния, какового ожидаю, то в защищение себя скажу, что усердие и доброжелательство, еслиб и погрешали, то всегда суть простительные погрешности. Впрочем я готов подвергнуться всякому упреку, когда только описание мое Камчатки возможет быть в последствии поводом к облегчению обитателей страны сей, и к отвращению трудностей, преносимых пребывающими в оной по обязанностям службы. В одном только я прошу снизхождения у читателей, и именно в несохранении, может быть, строгого порядка, в каковом общие мои примечания одни за другими следуют.