Путешествие вокруг света
Шрифт:
Долгое пребывание в холодных широтах уже начинало сказываться на людях, тем более что рухнула надежда в этом году оказаться дома, которая их до сих пор поддерживала. Поначалу на многих лицах я замечал выражение немого отчаяния; ведь приходилось опасаться, что на следующий год мы снова двинемся к югу. Однако затем все опять положились на судьбу, готовые с мрачным безразличием принять то, что будет. При всем том постоянная неуверенность в будущем действовала очень угнетающе, так как по непонятным причинам дальнейшие планы от всех нас держались в тайне. Несколько дней мы плыли прямо на северо-восток, однако 11-го, достигнув 47°52' южной широты, где температура поднялась до 52° [11,1°С], мы в полдень изменили курс и опять пошли на юго-восток. Сколь вредно такая частая и быстрая перемена климата действовала на здоровье, вряд ли нужно говорить. 15-го ветер усилился и скоро перешел в мощный шторм,
Which took the ruffian billows by the top Curling their monstruous heads and hanging them With deafning clamours in the slippery clouds.Вечером в 9 часов громадная гора воды перекатилась через корабль, и всю палубу затопило. Вода хлынула на нас сверху через все отверстия, затушила огонь в каютах. Некоторое время мы пребывали в неизвестности, не затонули ли совсем и не идем ли ко дну? В каюте моего отца залило все, даже его постель совершенно промокла, что, конечно, должно было усилить его ревматизм, вот уже четырнадцать дней причинявший ему такие сильные боли, что он не мог шевельнуть ни одним членом. Туго приходилось даже тем немногим, кто еще оставался здоровым; для больных же, страдавших от постоянных болей в своих онемевших членах, положение было в подлинном смысле слова невыносимо. Океан кругом бушевал, словно негодуя на дерзость горстки людей, вздумавших с ним тягаться. Мрачная меланхолия обозначалась на лицах наших спутников. Всюду на корабле царила зловещая тишина. Солонина, повседневная наша пища, опротивела даже тем, кто с детства привык к плаваниям. Час еды стал для нас ненавистен, ибо один запах ее отбивал всякий аппетит.
364
(англ.).
[Генрих IV, Ч. 2, III, I, 21—24 (у Шекспира не «which took»,a «who take».) Пер. Е. Бируковой]
Уже отсюда видно, что сие плавание нельзя сравнить ни с каким предыдущим. Нам приходилось бороться со многими трудностями и опасностями, которые были неизвестны нашим предшественникам, плававшим в Южном море; они в основном держались между тропиками или, во всяком случае, в более благоприятных областях умеренных широт. Там лучше погода, почти всегда поблизости была земля, и эта земля редко бывала столь бедной и бесплодной, чтобы время от времени не поставлять им свежую пищу. Нам такое плавание показалось бы увеселительной прогулкой. Постоянное разнообразие новых и по большей части приятных впечатлений позволило бы нам сохранять хорошее настроение, бодрость и здоровье — словом, быть счастливыми и веселыми.
Нет, у нас было как раз наоборот. Плавание к югу сулило лишь вечное однообразие и скуку. Лед, туман, бури, бушующее море — вот что мы видели перед собой, и редко мрачная сия картина озарялась случайным лучом солнца. Климат здесь холодный, а провизия у нас почти вся была испорчена и отвратительна на вкус. Словом, мы прозябали, безразличные ко всему, что обычно могло нас еще подбадривать. Здоровье, чувства, радости — всем этим мы пожертвовали ради сумасбродной чести проплыть по местам, где до нас не бывал еще никто. Поистине —
Propter vitam vivendi perdere causas.
Простым матросам приходилось не лучше, чем офицерам, но по другой причине. Их сухари, заново прокаленные в Новой Зеландии и опять уложенные в бочки, пришли почти в прежнее состояние. Перебрали их недостаточно строго; из чрезмерной бережливости среди съедобных было сохранено немало испорченных кусков. Отчасти же дело было в бочках, недостаточно окуренных и просушенных. Но даже этого подгнившего хлеба из экономии выдавалось лишь две трети обычной порции. И если целая вполне съедобная порция не насыщает как следует, то, разумеется, еще меньше хватало подгнившего хлеба. Наконец старший унтер-офицер (mate)пришел к капитану и горестно пожаловался, что ни он, ни его люди не могут утолить голод. При этом он показал кусок гнилого вонючего сухаря, после чего команда наконец, стала получать полную порцию. Покуда мы двигались к югу, капитан стал чувствовать себя лучше, но страдавшим ревматизмом было пo-прежнему плохо.
365
Ради жизни поступаются основами жизни.
[Сатиры. 3, 84]
20-го, находясь под 62°30' южной широты, мы встретили первый в этих местах ледяной остров. Но по мере нашего продвижения на юг их не становилось больше. 26-го мы опять пересекли антарктический полярный круг, видя лишь отдельные льдины. В тот же день нам показалось, будто вдалеке виднеются горы, однако через несколько часов выяснилось, что это были облака, которые постепенно исчезли. На другой день мы в полдень находились под 67°52' южной широты, то есть ближе к полюсу, чем когда-либо прежде, и все еще не встречали льдов, которые бы помешали нам продвигаться дальше. Голубые и малые буревестники, а также пинтадо все время сопровождали нас; альбатросов же с некоторых пор не стало. Опять круглые сутки было светло, и среди полуночи сияло солнце.
28-го пополудни мы прошли мимо большого участка битого льда. Были спущены шлюпки и поднято много ледяных глыб, пополнивших наш запас питьевой воды. В полночь термометр не опускался ниже 34° [1,1°С], а на другое утро солнце светило так, как мы еще никогда не видели в этих холодных широтах. Мой отец впервые после четырехнедельной болезни отважился выйти на палубу.
Мы надеялись на сей раз продвинуться к югу настолько, насколько другим мореплавателям удавалось пройти к Северному полюсу. Однако 30-го в 7 часов утра мы увидели перед собой необозримое поле сплошного льда. Оно простиралось с востока на запад, возвышаясь над водой на несколько футов. На всей его поверхности, какую только мог охватить взор, беспорядочно громоздились ледяные холмы, а в море плавал битый лед. Мы находились в это время под 106°54' западной долготы и под 71°10' южной широты, то есть в неполных 19° от полюса. Поскольку продвинуться дальше не было никакой возможности, мы повернули назад, вполне удовлетворенные своей опасной экспедицией и убежденные, что дальше не стал бы идти ни один мореплаватель [366] . Термометр здесь показывал 32° [0°С], и были слышны квакающие голоса множества пингвинов, хотя из-за тумана их не было видно.
366
В это время «Резолюшн» находился примерно в 160 милях от антарктической земли — п-ва Терстон, лежащего на границе между морями Амундсена и Беллинсгаузена. Это один из самых труднодоступных районов побережья Антарктиды.
Где бы мы ни продвигались на юг, земля нам ни разу не встретилась, зато всегда раньше или позже на пути вставали сплошные необозримые ледяные поля. При этом ветер все время оставался умеренным и в более высоких широтах обычно восточным, точно так же как в высоких северных широтах. Из этого мой отец сделал вывод, что весь Южный полюс до 20° покрыт более или менее сплошным льдом и что каждый год бури отламывают от него лишь самые крайние оконечности, которые летом подтаивают на солнце, а зимой лед опять намерзает.
Stat glacies iners Menses per omnes.Это представляется тем более вероятным, что, с одной стороны, для возникновения льда необязательно наличие суши, с другой же стороны, мало оснований предполагать существование в этих краях достаточно большой земли.
От этого ледового поля мы до 5 февраля при слабом ветре шли на север, однако в названный день после короткого затишья ветер стал свежий. 6-го он переменился на юго-восточный и ночью так усилился, что разорвал в клочья некоторые паруса. Но поскольку он помогал нам продвигаться на север, его сила нас не особенно беспокоила. Корабль несло вперед так быстро, что за последующие двадцать четыре часа мы оставили позади целых три градуса широты. Этот благоприятный ветер держался до 12-го и к тому времени донес нас до 50°15' южной широты. Термометр опять показывал 48° [8,8°С]. Теперь нам наконец сообщили, что следующую зиму, как и предыдущую, нам предстоит провести на тропических островах Тихого моря. Предвкушение новых открытий и хорошей пищи, на которые можно было надеяться, вновь вселило в нас мужество; мы не видели ничего плохого даже в необходимости и далее пребывать к западу от мыса Горн.
367
[Оды. II, 9, 5-6]
Несмотря на потепление, многие из наших людей все еще страдали от ревматических болей, а некоторые не могли даже шевельнуться. Хотя кислая капуста во время холодов предотвращала возникновение цинги, сама по себе эта, растительная нища недостаточно питательна; одной ею, без сухарей и солонины, жить было бы нельзя. Но сухари испортились, а солонина была почти проедена солью. При таком питании выздоровление больных шло весьма медленно. Мой отец, который большую часть этого плавания на юг был тяжело болен, подхватил еще и зубную боль. У него опухли щеки и шея, и до середины февраля все тело болело. Теперь он начал опять прохаживаться, словно тень, по палубе.